10 октября 1863 года родился Владимир Обручев, русский геолог, академик Академии наук СССР, исследователь тектонического строения Сибири, автор приключенческого романа "Земля Санникова" – о последней географической легенде в истории человечества, в одном ряду с легендами про Шамбалу и Атлантиду. Хотя в создании этого мифа участвовали десятки людей, довел до совершенства и превратил его в настоящее произведение искусства именно академик Обручев, написавший в 1924 году свой знаменитый роман.
К тому моменту большинству ученых было уже ясно, что Земля Санникова – миф, но тем лучше она подходила для художественной прозы. В своем романе Обручев как бы собрал воедино все ожидания, которые владели исследователями Арктики на протяжении столетия, и образы людей, искавших таинственный континент. Ему даже удалось в одном из положительных героев вполне узнаваемо описать адмирала Колчака, что для 1924 года кажется почти запредельной смелостью. Впрочем, главными героями в романе Обручева были не люди, а природа и ее законы.
Сюжет романа был к тому времени давно не нов: его освоил еще Конан Дойл со своим "Затерянным миром", где волшебная страна с реликтовыми животными и растениями обнаруживается на плато в бассейне Амазонки. Эту тему быстро подхватили десятки других авторов, упражнявшихся в новом жанре научной фантастики. Но последний роман некоего чешского фантаста Карла Глоуха (в котором земля, утыканная вулканами и населенная мамонтами и неандертальцами, открывается перед путешественниками где-то в Гренландии) переполнил чашу терпения Обручева: как ученый он был возмущен обилием научных ляпов, допущенных в этой книжке, и потому решил написать про Землю Санникова – какой бы она могла быть на самом деле, "при известных теоретических предположениях". Тем более что персонажей, ищущих загадочный континент, и придумывать было не нужно.
Невероятные приключения Геденштрома
Все началось с одного ссыльного. В то время в Сибирь ссылали множество достойных людей, в том числе и вполне заслуживших ссылку. Матвей Геденштром, первым прикоснувшийся к загадке Земли Санникова, был именно таким человеком: блестяще образованным (окончил Дерптский университет), умным, смелым, энергичным, благородным. И – самоотверженным, способным на подвиги. Рассказывают, что однажды, переодевшись в мундир охранника и рискуя свободой (а может, и жизнью), он навестил в Алексеевском равелине Петропавловской крепости давнего друга, декабриста Гаврилу Батенькова, который отбывал там 20-летний срок… Но это было уже позднее. А в начале XIX столетия юный Геденштром, едва начав карьеру на таможне в Ревеле, попал под суд по делу о контрабанде. Все в нем было прекрасно – и душа, и тело, и образование, вот только к казенным деньгам подпускать его не стоило. Но нет худа без добра: именно такой человек был нужен в Сибири.
Был ли это мираж? Вполне возможно. В Арктике происходит множество странных атмосферных явлений, их природа до сих пор не изучена до конца
В Иркутске, куда сослали Геденштрома, он оказался очень кстати: генерал-губернатор Сибири Иван Пестель (отец будущего декабриста) как раз искал, кому доверить экспедицию по исследованию и съёмке побережья Северного Ледовитого океана. Впрочем, повод для экспедиции имелся не только научный, но и вполне прозаический: незадолго до того промышленниками Санниковым, Ляховым и Сыроватским были открыты новые острова севернее устья реки Яны, и из-за права промысла на этих островах (пушнина и мамонтовая кость) началась тяжба. Надо было разобраться, что это за острова, обследовать их и как-то разделить участки между претендентами. Ну, а заодно посмотреть, нет ли там еще чего-нибудь интересного. Воровать там было нечего, так что Геденштром годился.
Матвей Матвеевич вообще-то не был путешественником и географию знал приблизительно, но для умного человека это не проблема – тем более ему намекнули, что в случае успеха все его прегрешения будут забыты. Он немедленно занялся подготовкой, освоил работу с приборами, методику определения координат, научился читать карты. Взял несколько помощников – землемера, геодезиста и одного из промышленников, того самого Санникова, который уже бывал в этих местах. Вообще, экспедиция, на которую щедро выделил деньги граф Румянцев, получилась вполне солидная, около ста человек, разделенных на три отряда, и в 1809 году она начала свою работу. Работа эта спорилась: за два года было пройдено более 1000 километров и сделано множество открытий. Геденштром обнаружил один из островов, открытых промышленниками, нанес на карту его береговую линию и дал ему название "Новая Сибирь", а также нашел еще несколько неизвестных доселе клочков суши. Глядя на карту и по сторонам, он пришел к выводу, что вдоль всего северного берега Сибири, до самой Америки, должна тянуться цепь крупных островов, и в их поисках экспедиция прошла по торосистым льдам еще 90 километров на восток – однако уперлась в гигантскую полынью. Это была Великая Сибирская полынья – полоса открытой воды в Северном ледовитом океане.
Других островов за ней видно не было, все тонуло в тумане. И все-таки в один из дней промышленник Санников, возглавлявший к тому времени один из отрядов экспедиции, в момент, когда над полыньей разорвались клочья тумана, вроде бы заметил обширную неизвестную землю к северо-западу от острова Котельный. И не просто землю, а ясные контуры высоких гор, уходившие далеко направо и налево! Геденштром, ожидавший чего-то в этом роде, после некоторых сомнений согласился отметить "Землю Санникова" на бумагах в своем планшете, и с этого момента новый не то остров, не то континент стал приблизительно обозначаться на многих картах сибирского побережья.
Впрочем, добраться до него не представлялось возможным. Новых экспедиций на Север не предвиделось, не до того было России: сперва война с Наполеоном, потом декабристское восстание… Да и куда она денется, эта земля?
А вот самому Геденштрому на месте не сиделось, он вошел во вкус путешествий, почувствовал себя серьезным ученым и в последующие годы изъездил практически всю Сибирь, составляя минералогическую и ботаническую коллекции. Материалы он собирал уникальные, но увы, для финансирования всех этих поездок нужны были деньги. А где ж их взять?
Но Геденштром знал где.
В 1813 году, полностью прощенный, он был принят на службу в канцелярию Иркутского губернатора и, заслужив доверие своей энергичностью, занялся закупками хлеба для губернии. На этом, говорят, ему удалось сколотить небольшое состояние, которого вполне хватало и на поездки, и на приятную жизнь, пока в 1818 году не грянул гром – его вновь уличили в казнокрадстве. Впрочем, дальше Сибири ссылать провинившегося было уже некуда, и Геденштрому просто запретили впредь занимать любые официальные должности.
Однако и на этом история его приключений не кончается: спустя еще пять лет сибирское начальство, желая все-таки воспользоваться знанием и опытом такого способного человека, добилось для него разрешения вновь поступить на службу. Геденштром опять добился успехов и в 1827 году по ходатайству Сперанского был переведен в Петербург, в Медицинский департамент. Что произошло с ним там, можно только гадать – но, похоже, опять какая-то финансовая коллизия. Так или иначе, в 1830 году Геденштром (возможно, опять не по своей воле) вернулся в Сибирь, где был назначен всего лишь губернским почтмейстером в Томске. Потом вышел в отставку, поселился в небольшой деревеньке, проводил время в пьянстве и умер там в крайней нищете. После него, кроме коллекций, осталось несколько научных работ с описаниями путешествий и фрагмент рукописи большой книги "о Сибири", над которой он работал до конца жизни. Была ли эта книга закончена, никому не известно, но в сибирские первопроходцы он безусловно попал: в честь Матвея Геденштрома были названы гора и река на острове Новая Сибирь, да и залив рядом с островом тоже носит его имя.
А что же Санников?
Он остался в истории только как человек, видевший мифическую землю. Впрочем, Яков Санников был куда старше Геденштрома, ему на момент экспедиции было уже под шестьдесят. Но увиденное, судя по всему, произвело на него огромное впечатление, так что в 1812 году он добрался до Петербурга – специально чтобы подать докладную записку о своих открытиях и просить средств на исследования. Время для этого оказалось неподходящим, началась война, и от Санникова просто отмахнулись. Он умер в 1825 году, глубоким, по меркам того времени, стариком, в возрасте 76 лет. Правда, записку все-таки не забыли, и в 1820 году Морское министерство снарядило на север сразу две экспедиции – одну возглавил Федор Врангель, а другую лейтенант Петр Анжу. Последний должен был обследовать район устья Лены и Новосибирские острова, а заодно посмотреть, есть ли за ними какая-нибудь земля. Врангель исследовал местность восточнее, от Индигирки до Колючинской губы, в районе Медвежьих островов (за ними тоже предполагалась мифическая Земля Андреева, которую будто бы видели в XVIII веке, но там оказались только льды). Анжу за Новосибирскими островами тоже ничего не нашел, да и не слишком верил в существование гипотетического материка. И Земля Санникова вновь исчезла с географических карт.
Но вот что интересно: внук Санникова, которого назвали в честь деда тоже Яковом, спустя 80 лет оказался одним из меценатов, финансировавших новую экспедицию, устремившуюся на поиски таинственной земли. Да, не прошло и столетия, как эта экспедиция состоялась! Что делать, в России надо ждать долго.
"Дерзайте, мичманы!"
К концу XIX века во льдах Северного океана снова началось оживленное движение. Американцы, норвежцы, итальянцы – все мечтали первыми оказаться на Северном полюсе, а заодно совершить новые географические открытия в последнем оставшемся на планете "белом пятне". Северные приключения и романтика первопроходцев были в моде, и Жюль Верн (никогда не отлучавшийся из своей уютной квартиры в Париже) писал "Капитана Гаттераса", со знанием дела изображая быт полярных исследователей.
Неудивительно, что легендарная Земля Санникова снова была "на слуху", только теперь ее иногда еще называли "Арктидой" или даже "Гипербореей", древним континентом, который по версии ученых XIX века, мог соединять Азию и Америку. А если Гиперборея существовала, неужели от нее ничего не осталось? Не может такого быть!
Местные жители были полностью согласны с учеными и, как всегда, знали намного больше. Они утверждали, что большая земля за океаном точно есть. Там живут древние племена ("онкилоны"), до сих пор существуют мамонты, и именно туда каждый год летают на зимовку птицы.
Это, конечно, был важный аргумент. И правда, осенью гуси в тех местах деловито собирались в стаи и направлялись куда-то на север. Зачем? Почему не на юг? Ведь замерзнут как цуцики! Или есть у них тайное убежище?
То, что полярные гуси способны одолевать тысячи километров, а земля круглая, как-то упускалось из виду. Это сейчас любой орнитолог с авторитетным видом расскажет, какие виды птиц летают через Северный океан в Америку на зимовку (и всем понятно, ведь самолеты по такому маршруту тоже летают, им так короче), а тогда… Для якутских племен Север был краем света.
Удивительно, что для ученых – тоже.
Аргумент про перелетных птиц безупречно действовал даже на академиков. Если гуси знают, куда лететь, значит земля там есть. И не просто земля, а нечто весьма привлекательное, теплое и уютное. Какие-нибудь вулканические долины, вроде Камчатки, только гораздо лучше.
Но это, конечно, были мечты, о которых научные мужи вслух старались не говорить. Довольно и того, что где-то во льдах, может быть, прятался огромный остров или целый континент, последнее "белое пятно" на географических картах. Кто его откроет, войдет в историю. А вдруг там есть золото, каменный уголь, еще что-нибудь полезное? Кто знает, кто знает… Поэтому неудивительно, что на одном из выпусков Морского корпуса сам император Александр III заявил: "Кто откроет эту землю-невидимку, тому и принадлежать будет. Дерзайте, мичманы!"
И они дерзнули.
Долгое путешествие барона Толля
Барон Эдуард Толль происходил из дворянского рода остзейских немцев, и в чертах его лица (портретов и фотокарточек сохранилось множество) ясно видна чисто арийская целеустремленность. Как и Геденштром, Толль тоже был выпускником Дерптского университета, где изучал ботанику и зоологию. В первые свои экспедиции он отправился в начале 70-х годов, но то были плавания к берегам Северной Африки, итогом которых стало несколько научных статей. Они-то и привлекли внимание знаменитого учёного-полярника Александра Бунге, который в 1885 году пригласил барона в экспедицию на Новосибирские острова. И как вы думаете, что увидел Толль во время этого путешествия?
Да, как раз с того места, где за три четверти века до него стоял Санников, на самой северной оконечности Котельного острова, 13 августа 1886 года барон увидел далеко на горизонте неизвестную землю. Покатые "столовые" горы тянулись на многие десятки, а может и сотни, километров. Земля будто проступала сквозь дымку и снова скрывалась в ней, но Толль был твердо уверен: она там есть! Далеко за льдами и полыньями, на расстоянии ста или двухсот километров, перед ним лежала легендарная Арктида.
Однако путь к этой земле, как и прежде, лежал через Петербург, а в столицах всегда все происходит медленно. Барон успел там жениться, написать книгу о своем путешествии, и даже сделаться хранителем Минералогического музея Академии наук. Во время одной из поездок на научную конференцию в Вену он познакомился и подружился со знаменитым норвежским полярным исследователем Фритьофом Нансеном, чья слава уже гремела по всей Европе.
Толль и Нансен вместе готовились к трёхлетнему плаванию нансеновского "Фрама", для которого Толль устраивал продовольственные склады на Сибирских островах. В итоге Нансену почти удалось то, что он задумал: дойти на своем маленьком, но прочном корабле от Норвегии до Новосибирских островов, а затем вернуться через льды, обогнув с севера Землю Франца-Иосифа и Шпицберген. И, хотя у него не получилось при этом достичь Северного полюса (маршрут прошел в нескольких сотнях километров от "макушки планеты"), это был безусловный триумф, в подготовке которого участвовал и Толль. Однако какое отношение все это имело к Земле Санникова?
Для Эдуарда Толля – самое прямое. Нансен доказал, что в районе Северного полюса нет земли. Там – только льды. Однако где же тогда находится та суша, которую барон, следом за Санниковым, так ясно видел несколько лет назад? Этот вопрос не давал ему покоя. Но Нансен ясно продемонстрировал, что во льдах можно плавать, если построить для этого специальный корабль, использовать полыньи и попутные течения, и Толль решил повторить подвиг норвежца.
Для этого в Норвегии по совету Нансена был куплен подходящий зверобойный барк, который укрепили и переоборудовали под исследовательское судно. Корабль назвали "Заря", а в состав его экипажа вошли опытные путешественники, знающие Север, в том числе местные зверопромышленники, умевшие управляться с собачьими упряжками. Среди ученых на борту были зоологи, геодезисты, магнитологи, астрономы, имелся даже свой штатный фотограф. В качестве гидрохимика и картографа в экспедиции принял участие лейтенант Александр Колчак (в будущем знаменитый адмирал и командующий Белой армией). В июне 1900 года "Заря" вышла из Петербурга и взяла курс в сторону Карского моря.
Но с самого начала Толля преследовали неудачи. Почти сразу судно попало в плотные льды и месяц стояло без движения. К концу навигации удалось добраться лишь до Таймырского полуострова, где и встали на зимовку. Видимо, она проходила нервно, потому что к весне 1901 года с "Зари", повздорив с Толлем, ушел капитан Александр Коломейцев. Прихватив с собой одного из опытных провожатых, промышленника Расторгуева, он пешком отправился обратно в Петербург, по пути открыв реку (названную "рекой Коломейцева") и остров Расторгуева.
Бегство капитана не произвело на Толля особого впечатления. Недолго думая, он назначил на его место геодезиста Федора Матисена, как человека, лучше других смыслившего в картах и навигации, и под его командованием "Заря" сделала попытку продолжить путь к Земле Санникова – но почти тотчас снова наткнулась на неодолимые льды. Не пройдя и нескольких сотен километров, пришлось опять становиться на зимовку. Припасов и угля становилось все меньше, команда смертельно устала, и было похоже, что после третьей зимовки она уйдет в Петербург в полном составе, давая свои имена всему, что встретится по пути. Поэтому в мае, когда стало ясно, что льды не собираются отступать, Толль начал готовиться к санно-шлюпочному переходу на остров Беннетта, чтобы оттуда совершить бросок на север. 5 июня на собачьих упряжках маленький отряд, в который, кроме Толля, вошли астроном Фридрих Зеберг и двое якутских зверопромышленников, отправился в путь по льдам.
Предполагалось, что к концу лета "Заря" сумеет подойти к острову и эвакуировать с него путешественников, но, увы, все эти месяцы льды на пути "Зари" стояли стеной. Корабль получил несколько пробоин, и в конце концов Матисену пришлось направить его в бухту Тикси, где "Заря" села на мель. Забрать барона и его спутников теперь было некому. Колчак, глубоко привязавшийся за время путешествия к Толлю, в отчаянии пытался раздобыть хоть какой-нибудь корабль, чтобы дойти на нем до острова Беннета, но до осени ему удалось лишь вывезти с Тикси людей и кое-какое снаряжение со шхуны. Отряд Толля был обречен.
Все, что мог сделать Колчак, – вернуться в Петербург и собирать средства на поисковую экспедицию, шансы которой на успех казались ничтожными. Но как будто в насмешку над Толлем, в 1903 году ледовая обстановка на Севере оказалась куда благоприятней, чем в предыдущие годы. Льды почти не преграждали путь кораблю. Поисковый отряд Колчака относительно легко добрался до острова и обнаружил там брошенную стоянку путешественников, их дневники и собранные научные материалы. Из записок было ясно, что Толль до последнего рассчитывал на приход "Зари", а когда наступила осень, решил возвращаться на материк по льду. На пути отряд ждала Великая Сибирская полынья, открытая когда-то Геденштромом. Толль об этом прекрасно знал и не слишком надеялся на успех, поэтому среди бумаг лежало подробно составленное завещание. Нашел ли он перед смертью Землю Санникова, хотя бы в виде миража? Кто знает. В записках об этом не было ни слова.
Так была ли земля?
"Призрачно все в этом мире бушующем", как поется в фильме о Земле Санникова, снятом в 1973 году, и с этой (вообще говоря, буддистской) истиной не поспоришь. Миражи подчиняют себе человеческую жизнь, ничего печального в этом нет. Если бы эту землю нашли, начали добывать там пушнину и полезные ископаемые, вряд ли бы кто-то помнил о ней по сей день. Теперь же несуществующий континент стал вечным памятником для барона Толля и других исследователей Севера.
Несуществующий? Или все-таки в этом месте что-то было?
Этот вопрос даже для Обручева, написавшего свой фантастический роман спустя четверть века после гибели барона, видимо, оставался неясным. Должно же было там находиться хоть что-нибудь, хотя бы остров! Но в 1937 году советский ледокол "Садко" во время дрейфа прошёл эти места и с юга, и с востока, и с севера – и ничего, кроме океанских льдов, не обнаружил. Обручев просил послать туда самолёты арктической авиации, но их поиски также дали отрицательный результат: было наверняка установлено, что Земли Санникова не существует. Сегодня это подтверждают и наблюдения со спутников. Решительно ничего – кроме бесконечных полярных льдов.
Был ли это мираж? Вполне возможно. В Арктике происходит множество странных атмосферных явлений, их природа до сих пор не изучена до конца. Но существует и другая, более убедительная версия, согласно которой Земля Санникова была гигантским островом из реликтового льда, занесенным осадочными породами, – и просто растаяла. Такие случаи уже не раз наблюдались в Арктике. Например, в 1823 году Семёновский остров простирался на 15 километров в длину и на 5 в ширину. Не прошло и ста лет, как он уменьшился в шестнадцать раз, а сейчас и вовсе растворился в океане, как сахар в чашке чая. О нем давно забыли. Но Земле Санникова такая участь явно не грозит, потому что в человеческом воображении она устроилась надежней, чем в океане.
