Почти половина мировых залежей алмазов, известных на сегодняшний день, находится в Якутии. Месторождения столь богаты, что обеспечивают четверть всей мировой добычи. Они как бы нанизаны на вертикальную линию, идущую строго с севера на юг между 70-й и 63-й широтой, в зоне вечной мерзлоты. Сотни миллионов лет тому назад здесь проходил тектонический разлом, через который раскаленная магма прорывалась к поверхности земли, оставляя следы исполинских взрывов – кимберлитовые трубки. В этих заполненных синеватой глиной вертикальных полостях, уходящих на сотни и тысячи метров в глубину, скрываются миллионы алмазов.
"Алмазной сокровищницей" Якутия считается с 1954 года, когда на геологических картах появилась "Зарница", первое из открытых в Восточной Сибири алмазных месторождений.
Это месторождение искали 7 лет. Маленькие геологические партии исследовали берега рек, вручную промывая кубометры песчаных осыпей и время от времени находили мельчайшие кристаллы. Геологам было ясно, что алмазы в Якутии есть. Но чтобы их обнаружить, требовался особый метод поисковых работ. Этот метод предложила, а затем блистательно применила на практике тридцатилетняя Лариса Попугаева, впервые оказавшаяся в якутской экспедиции в 1953 году.
Но так вышло, что потом до конца своей жизни ей пришлось жалеть о том, что она сделала это открытие.
Дочь Ларисы Наталья, живущая сейчас в Петербурге, рассказала в интервью редакции Сибирь.Реалии об алмазном проклятии семьи Попугаевых.
– Теперь уже все знают, что якутские алмазы нашли женщины. Заслуга принадлежит не только моей маме, но также и другим ленинградским геологам – Наталье Кинд, Екатерине Елагиной и Наталье Сарсадских. Однако в 1957 году Ленинскую премию за открытие алмазных месторождений в Якутии получили мужчины, половина из которых никогда не выезжали в тайгу на полевые исследования. А некоторые и вовсе из Москвы не выезжали. На мой взгляд, это двойная несправедливость, потому что изначально они отрицали возможность получения алмазов из кимберлитов. То есть эти мужчины, получившие премию, были оппонентами наших замечательных женщин-первооткрывательниц. Впрочем, живя в России, нам с вами не стоит этому удивляться. Все эти геологи-лауреаты входили в знаменитую Амакинскую экспедицию, за которой официально была закреплена честь открытия кимберлитовых трубок в Якутии, – говорит Наталья Попугаева.
Лариса Попугаева родилась 3 сентября 1923 года. Её отец Анатолий Гринцевич в течение долгих лет занимал должность председателя райкома партии в Одессе. В 1937 году он был арестован и вскоре расстрелян. Не зная о приговоре, дочь многие месяцы носила передачи в тюрьму, пока мать сидела с ее грудной сестрой. В конце концов их выгнали из квартиры, и семья переехала в Ленинград, к бабушке, где всем пришлось ютиться в одной комнате "коммуналки". Школу Лариса окончила в первые дни войны, а в июле 1941 года ей удалось поступить на первый курс геолого-почвенного факультета ЛГУ.
Но уже в августе фронт немецкого наступления стал приближаться к Ленинграду, и семья эвакуировалась на Урал, в небольшую деревушку под Пермью (в те времена город носил имя Молотова). Там Лариса как уже состоявшаяся студентка ЛГУ легко поступила на первый курс геолого-географического факультета местного университета и одновременно проходила обучение на курсах медсестер, а затем – пулеметчиц. В 1942 году она решила уйти добровольцем на фронт. Весной ее направили в Москву, в дивизион противовоздушной обороны, где она прослужила до конца войны командиром орудийного расчета, участвуя в отражении налетов немецких бомбардировщиков. Вероятно, во время долгих зимних дежурств от переохлаждения у нее появились хронические головные боли, которые мучили всю оставшуюся жизнь.
Вернувшись после войны в Ленинград, Лариса блестяще окончила геологический факультет по кафедре минералогии. В 1950-м она вела работы на севере Иркутской области, через год – на Приполярном Урале, и только полевой сезон 1952 года пропустила из-за рождения дочки. Выйдя замуж, Лариса сменила фамилию Гринцевич на Попугаева – чтобы уже под этой фамилией записаться в новую экспедицию 1953 года. В Якутию. На поиски алмазов.
За полтора месяца храбрые исследовательницы прошли пешком больше 300 километров вдоль одного из притоков Вилюя
В Якутии к тому времени уже много лет работала Амакинская экспедиция 2-го Союзного геологического треста, управлявшаяся из Москвы. Это была солидная геологоразведочная сила: несколько сот человек, база на берегу реки Вилюй, лаборатории, машины и даже самолеты… Вот только результаты поисков не впечатляли. В Ленинграде сотрудники того же треста пытались решить проблему другими методами: определить минералы – спутники алмазов, по которым можно было бы искать кимберлитовые трубки. Ориентировались на местные реалии, то есть на минералы, которые встречаются вместе с алмазами в известных уральских месторождениях (например, шпинель или хромит). Лариса Попугаева с этими минералами уже работала в уральских экспедициях, и поэтому ее пригласили в группу Натальи Сарсадских, возглавившей минералогическую лабораторию Центральной экспедиции треста. Женщины быстро нашли общий язык, и деловое знакомство двух молодых ученых вскоре переросло в дружбу. Они понимали друг друга с полуслова и с нетерпением ждали полевого сезона, чтобы проверить свои теории.
Но уже летом 1953 года оказалось, что в Амакинской экспедиции не слишком рады помощи ленинградских коллег. Им выделили всего несколько рабочих с ведрами и лопатами, пару ветхих палаток и немного провизии. Впрочем, и этого было достаточно. За полтора месяца храбрые исследовательницы прошли пешком больше 300 километров вдоль одного из притоков Вилюя, перемывая кубометры грунта в поисках зерен "минералов-спутников". За все это время они не встретили ни единого человека, никаких признаков жилья. Иногда разделялись на две группы, а затем встречались в условленных местах. Увы, результат был безрадостен: знакомые уральские минералы если и встречались, то лишь в незначительных количествах. Но однажды, промывая лоток, Лариса Попугаева обратила внимание на ярко-красные зерна незнакомого минерала, который то и дело попадался в песчаных осыпях по всей реке. Что это за камни, не знала ни она, ни ее коллега. На всякий случай они взяли с собой образцы и осенью вернулись с ними в Ленинград.
Там их ждало ошеломляющее открытие. Минерал, который был до сих пор практически неизвестен на территории России, оказался пиропом, непременным спутником алмазов в кимберлитовых трубках Южной Африки. Теперь было ясно, как продолжать поиски в новом сезоне.
Наталья Попугаева вспоминает, что ради будущего открытия её мать была готова на любые жертвы.
– Дело было так. В полевой сезон 1953 года моя мама и её коллега Наталья Сарсадских "нащупали" алмазное месторождение. И по всем признакам выходило, что следующий сезон приведет их к алмазам. Они понимали, что надо ехать, потому что их подпирали другие геологи – и москвичи, и Амакинская экспедиция. У всех было азартное чувство, что открытие вот-вот состоится. Но в январе 54-го года Наталья Сарсадских родила ребенка. А моя мама… она тоже должна была родить в том году, но приняла решение отказаться от ребенка, чтобы не пропустить полевой сезон. У меня мог быть брат... Поражаюсь, как не посадили врачей, которые это сделали. Тогда ведь аборт был подсудным делом. Наталье Сарсадских мама ничего не сказала. Об этом знали только в нашей семье. С плачем и болью отец провожал маму в Якутию, потому что она была ещё слаба после "операции". Надо понимать, что тогда в Якутии совсем не было дорог, и геологов забрасывали в тайгу вертолетами. Представьте, какое это испытание для женщины в её состоянии.
Они поставили палатку ровно над кимберлитовой трубкой
Московское начальство, скептически относившееся к методам "ленинградских дамочек", не хотело оказывать Ларисе никакой помощи. Кое-как удалось договориться о работе всего одной поисковой группы из двух человек, то есть самой Попугаевой и ее помощника, Федора Беликова ("Федюни", как его шутливо называли ленинградские геологи), рабочего и телохранителя в одном лице. Им дали старенькую палатку, немного провизии и самолетом забросили к тому самому притоку Вилюя, где в прошлом году были найдены скопления пиропов. А дальше – действуйте, как знаете.
Но Лариса теперь действительно знала. День за днем геологи шли вверх по течению реки, делая промывки через каждые 50–100 метров. Пиропов становилось все больше, но нужно было найти ту точку, где их количество начнет уменьшаться, чтобы продолжить поиски в стороне от реки. На это ушло почти полтора месяца изнурительной работы.
Пиропы будто играли с ними в прятки. Их становилось все больше. Они уводили их вбок от реки по руслу маленького ручейка и вновь исчезали. Поиски приходилось начинать заново. Становилось ясно, что их источник где-то совсем рядом. Но где?
Дождливым вечером 21 августа 1954 года они поднялись по склону оврага и вышли на небольшой пригорок. День закончился, помощник уже ставил палатку, а Лариса собиралась разводить костер, но сперва почти машинально воткнула нож в толстый слой дерна. Она уже несколько дней делала это на каждом шагу – срезала дерн, ложилась на землю и внимательно рассматривала ямку. "Попугаева искала алмазы животным способом!" – шутили потом ее коллеги.
Но именно в эту минуту способ сработал.
– Федюня, смотри! – воскликнула она. – Пиропы! Пиропы прямо под дерном. И голубая глина…
Они поставили палатку ровно над кимберлитовой трубкой.
В нескольких образцах синей глины, которые привезла из Якутии Лариса, обнаружилось целых пять кристаллов. Алмазы были. Пироповый метод сработал. Спустя год поблизости от "Зарницы" нашли еще десять трубок, в том числе и богатейшую "Удачную", которую разрабатывают по сей день. Однако тогда, в августе 1954-го, признать открытие Попугаевой для руководства Амакинской экспедиции означало расписаться в собственной беспомощности. Хрупкая женщина за два месяца практически в одиночку сделала то, что они не могли сделать семь лет! И на Ларису началось сперва осторожное, а затем и неприкрытое давление. Ей предлагалось отдать все материалы руководству экспедиции и самой "задним числом" стать ее сотрудником. Начались угрозы, вплоть до физической расправы. "На пять метров за дверь выйдешь, и все – в тайге тебя не найдут!" – шепотом говорили ей. Грозили, что она разделит участь отца и никогда больше не увидит дочь. Два месяца она сидела практически под домашним арестом в Нюрбе, на базе Амакинской экспедиции, и в Ленинград ее никто не собирался отпускать – будто бы не было мест в самолетах. А между тем в сентябре самолеты приземлялись в Нюрбе один за другим – десятки геологов со всей страны собирались здесь на совещание, где главный инженер треста “с твердостью в голосе” объявил о том, что ими – Амакинской экспедицией – найдены кимберлиты. Разумеется, имен Попугаевой и Сарсадских он не упомянул.
– Мама думала, что вернется домой в сентябре, – вспоминает Наталья Попугаева. – Но отпустили её только в ноябре. Три месяца над ней работал "товарищ" Бондаренко, зять тогдашнего министра геологии Антропова и начальник Амакинской экспедиции, который вынудил её подписать заявление о переходе в его контору. Бондаренко, кстати, потом орден Ленина получил за эти алмазы. И только когда мама подписала заявление, ей вернули полевые материалы и какие-то образцы.
В конце концов Лариса сдалась, написав заявление о переводе на работу в экспедицию – "задним числом", еще до своего открытия. Только тогда для нее нашлось место в самолете, летевшем в Ленинград.
В ленинградской лаборатории Ларису ждала крайне сухая встреча. Ее письменный стол сотрудники демонстративно вытащили в коридор, а Наталия Сарсадских при встрече отвернулась и прошла мимо. Впрочем, со временем им удалось объясниться, но все равно в Ленинграде многие продолжали видеть в ней предательницу. Из списка геологов, выдвинутых на Ленинскую премию за открытие якутских кимберлитовых трубок, имя Попугаевой тоже было вычеркнуто, ее получили начальник треста и пять сотрудников "Амакинки". Вместо премии в том же году она была награждена орденом Ленина – с обтекаемой формулировкой "В ознаменование 325-летия вхождения Якутии в состав России, за успехи в хозяйственном строительстве".
– У нас дома, среди близких друзей, кимберлитовую трубку "Зарница" называли просто – "задница". На все мои просьбы рассказать о своих злоключениях мама всегда отвечала: "Не надо мне, пожалуйста, напоминать об этой заднице". Сохранилось письмо 1959 года, которое мама отправила скульптору Вере Исаевой, в ответ на её просьбу позировать для монумента в честь открывателей алмазов Якутии. Мама ответила примерно следующее: "Я не хочу быть объектом задуманной Вами композиции, изображайте кого хотите, но я в этом участвовать не желаю. Это открытие принесло мне массу разочарований. Я увидела бездну предательства и вранья, пережила удары в спину, поэтому больше всего хочу забыть эту историю. Да, я открыла месторождение, и на этом поставим точку". Правда, надо сказать, что в результате из этой затеи с монументом так ничего и не вышло, – вспоминает Наталья Попугаева.
Следующие несколько лет Лариса работала как рядовой сотрудник экспедиции, потом уволилась и попыталась поступить в аспирантуру Всесоюзного института геологии. Но и это ей не удалось – её "провалили" на экзамене по минералогии. И все-таки вода камень точит. В шестидесятые годы, когда многие истории можно уже было передавать не только из уст в уста, но даже публиковать в газетах, о Ларисе Попугаевой стали вспоминать все чаще. К тому моменту она работала начальником лаборатории камнесамоцветного сырья ленинградского ВНИИЮвелирпрома, но в научном мире прекрасно знали о ее давних открытиях. В 1970 году она наконец защитила кандидатскую диссертацию в Горном институте, тогда же ей был вручен диплом и памятный значок "Первооткрыватель месторождения". И, наконец, в середине 70-х, за несколько лет до смерти, ей была выделена небольшая квартирка – вместо комнаты в коммуналке, где она провела большую часть жизни. Вот, собственно, и все награды. Впрочем, ее спутник, соратник и верный телохранитель Федор Бондаренко, вместе с которым они открыли якутские алмазы, не удостоился и такой чести: всю жизнь он прожил в коммунальной квартире на Васильевском острове, в одной комнате, и, будучи пенсионером, работал шофером мусоровоза. Он умер в 1995 году, пережив свою легендарную напарницу на целую эпоху. Лариса Попугаева умерла прямо на улице от разрыва аорты 19 сентября 1977 года.
– По документам она была Лариса, – рассказывает Наталья Попугаева. – Но в кругу друзей и близких родственников никто так маму не называл, все обращались к ней – Нинель. Что значит Ленин, прочитанное наоборот. Такое в 20-х годах придумали "коммунистическое имя". Мама родилась в 1923-м, отец назвал её Ларисой, а через полгода умер Ленин, и в память о вожде пролетариата девочке дали второе имя. У меня хранится книга Николая Островского "Как закалялась сталь" с дарственной надписью: "19 января 1937 года. Нинель, расти такой же сильной бодрой коммунисткой, как автор этой замечательной книги. Твой папа, Анатолий". Он, видимо, понимал, что за ним вот-вот придут, и хотел дать дочери последнее напутствие. Маме было 14 лет, когда отца арестовали. Но она выполнила его завет – всю жизнь была сильной и энергичной. На фронте, в 1942 году, вступила в партию и была очень бодрой коммунисткой до всей этой "алмазной истории", после которой мама решительно стала такой же бодрой диссиденткой. Её подруга Наталья Владимировна Кинд жила в Москве и была лично знакома с Солженицыным. В последние годы жизни, когда мама приезжала из Москвы, она всегда привозила с собой портфель самиздата – это были книги эмигрантского издательства "Посев" или перепечатки на папиросной бумаге. Мы все это читали, затем передавали друзьям. Разумеется, мы были антисоветчиками. Хотя сейчас, глядя на деятельность "Алросы" – как они стараются выжать из якутских недр побольше денег, я думаю, что коммунизм – это, может быть, не так уж и плохо. Моя мама и её коллеги, они ведь открывали месторождение не для себя и не для своего начальства, а на благо всей страны. Но алмазы-то стране не достались. "Алроса" ведь не принадлежит народу, так же как и "Газпром", и другие корпорации. Да что говорить, если даже я, дочь открывателя алмазов, не имею ни одной акции этой "Алросы". Но больше всего мне обидно за маму, это открытие её морально подкосило и фактически погубило.
…Через два года после того, как Лариса Попугаева открыла первую в Якутии кимберлитовую трубку, свою "Зарницу", было определено, что это месторождение "не промышленное", то есть не подходит для разработки. Куда более богатыми казались кимберлиты, найденные по соседству с ней. Но исследования, проведенные в 80-е годы, неожиданно показали, что именно "Зарница" – очень интересный источник, и сегодня из нее извлекают едва ли не лучшие якутские алмазы. Этим занимается компания "Алроса", ежегодно зарабатывающая десятки миллиардов долларов. Что же касается Ларисы Попугаевой, то она, конечно, не забыта. О ней написаны десятки статей, пара-тройка книг, снято несколько документальных фильмов. В двух якутских городах алмазодобытчиков есть улицы ее имени, в Удачном установлен памятник.
Поговаривают даже о том, чтобы поставить памятник в Петербурге, но, разумеется, найти на это деньги не так-то просто.
