Зимой 1890 года англичанка отправилась в долгий путь из Москвы на санях, чтобы лечить больных проказой в Якутии. Сестру милосердия Кэт Марсден здесь практически боготворят: ей посвятили спектакль, поставили памятную плиту, в ее честь назвали алмаз. Все это – в знак благодарности за то, что помогала больным проказой в глухом якутском селе. После возвращения на родину Кэт стала широко известной и почитаемой, однако умерла в нищете и забвении. История любимой в Якутии англичанки – в материале Сибирь.Реалии.
Англичанка аартыга
Проказа (лепра) стала вновь распространяться по миру в 19-м веке, спустя несколько столетий после вспышки этого заболевания в Средние века. После того, как благодаря изоляции больных в лепрозориях их численность значительно сократилась, человечество постепенно стало забывать об этом инфекционном заболевании, лепрозории закрывались, содержавшихся в них пациентов распустили по домам. Более того: в научных кругах стала распространяться гипотеза, согласно которой заболевание носит не инфекционный, а наследственный характер. Однако спустя некоторое время число прокаженных по всему миру, в том числе в России, стало вновь резко расти.
Историю Кэт Марсден рассказывает преподаватель английского языка Вилюйского педагогического колледжа Ульяна Васильева, которая много лет собирает исторические материалы о сестре милосердия из Великобритании. Именно в Вилюйский улус, где находился крупный очаг заболевания проказой, она приехала в 1891 году.
– Вилюйчане искренне восхищаются этой отважной женщиной, после визита которой положение больных проказой улучшилось намного, а впоследствии болезнь была искоренена. До сих пор в тех местах сохранились топонимы "англичанка аартыга", что означает "дорога-маршрут англичанки", – рассказывает Ульяна.
Она увлеклась изучением биографии Кэт Марсден после учреждения одноименной стипендии в колледже в 2000 году. Вместе со студентами Ульяна начала собирать информацию о непростой жизни сестры милосердия.
– Для нас она была представлена только в одной ипостаси – женщина, совершившая подвиг ради спасения больных проказой. Про нее так и говорили: ниспосланный ангел. Другие факты из ее жизни мы узнали, когда познакомились с исследователями из Англии Джеки Хилл-Мерфи, Фелисити Астон и Кейт Марсден-Ренаф. Но новые сведения не изменили нашего отношения к мисс Марсден. В 2014 году мы отыскали в Лондоне ее могилу и поставили памятник.
Из Лондона в Якутск
Кэт Марсден решила посвятить свою жизнь борьбе с проказой, когда, будучи 18-летней, ухаживала за ранеными русскими солдатами во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Именно там, в госпитале, она впервые увидела двух больных проказой – это были болгары. И дала тогда что-то вроде обета: посвятить свою жизнь помощи таким людям.
В 1890 году в знак благодарности за ее работу в русском госпитале во время войны на Балканах российские власти удостоили Кэт медали за заслуги в русско-турецкой войне. К этому времени она успела поработать начальницей Веллингтонского госпиталя в Новой Зеландии. В Россию медсестра из Великобритании добиралась через Ближний Восток и в Константинополе услышала о загадочной сибирской траве, способной излечивать проказу, после чего решила во что бы ни стало найти ее.
В Санкт-Петербурге англичанку приняла императрица Мария Федоровна.
– На приеме ей сказали, что в России нет больных проказой, – рассказывает Ульяна Васильева. – Но если так хочется найти эту траву, то надо ехать в Сибирь, туда, где она растет, и выдали разрешение на пребывание в стране. Императрица, кроме того, распорядилась помочь англичанке со сборами в дальнее путешествие, специально для нее сшили одежду. 1 февраля 1891 года Марсден выехала из Москвы. Чем дальше она отдалялась от столицы, тем яснее становилось, что в царских покоях не владеют информацией. Впервые о больных проказой в Якутии медсестра услышала в Тюмени от купца, который приехал туда на ежегодную торговую ярмарку.
В путешествие Марсден отправилась с миссионеркой Адой Филд. Но она не выдержала тяготы дальней дороги, сильно заболела и из Омска вернулась обратно. Кэт решила продолжить путь в одиночку. Ей всячески помогали ее соотечественники: семейная пара, проживавшая в Тюмени, и англичанка, которая была замужем за россиянином и жила в Омске.
– Большее влияние имело, открывало все двери и дороги перед ней, конечно, рекомендательное письмо, подписанное императрицей, – продолжает Ульяна Васильева. – В марте Кэт доехала до Златоуста, где заканчивается железная дорога. Дальше она поехала по ямщицкому тракту. В Иркутске ее встретили с данными о числе прокаженных в Сибири. При содействии генерал-губернатора, епархии Марсден создала комитет по борьбе с проказой. Ей предоставили переводчика. Его звали Сергей Петров, он знал французский язык. Позже этот мужчина сыграет ключевую роль в крушении героического образа Марсден в Англии. А пока Кэт отправилась с ним дальше – в Якутию. Еще в Уфе она встретила отца Дионисия, который подтвердил слухи о целебных свойствах загадочной травы, которую она назвала в своей книге kutсhukta. Поиски травы, осознание высокой миссии, усердные молитвы помогали ей преодолеть тяжелые испытания в дороге.
Как писала впоследствии Марсден в своей книге "На санях и верхом на лошади к изгнанным сибирским прокаженным": "Мне предлагали взять в тур пожилую леди. Только представьте! И ей, и мне бы не повезло, она бы скончалась за неделю. Требуется поистине геркулесова сила, чтобы это выдержать".
Заезжая по дороге в сибирские города, Кэт старалась бывать в местных тюрьмах – проверить, в каких условиях содержатся заключенные, оказывают ли им медицинскую помощь, а также раздать хлеб, сахар, кусковой чай и христианскую литературу. Условия содержания в большинстве случаев ее поразили. Вот что, в частности, она писала позже о тюрьме в Каинске (ныне Куйбышев Новосибирской области. – Прим. С.Р.): "Внутри было так темно, что было слышно лишь звон цепей после того, как один из офицеров объявил внимание. Я чувствовала, что вокруг находятся люди, и действительно, девяносто человек находились в этой чёрной дыре, без малейшей вентиляции".
В Малой Балде, одной из сибирских деревень, которая попалась ей по пути, англичанку стали умолять о помощи местные: бумажная фабрика сбрасывала отходы в речку возле села и отравляла жизнь его обитателям. Источником чистой воды для них были снег и лед. Кэт Марсден была удивлена, что о помощи крестьяне просят ее, не известную им иностранку. Еще больше шокировала ее их реакция на фотографию Марии Фёдоровны с ее подписью. "Толпа крестьян с разинутыми ртами, с непокрытыми головами, голодные, поникшие, с боязнью уставились на фотографию. Эта сцена могла бы растрогать мягкосердечных в Королевской Академии", – вспоминала позднее Кэт. Единственное, чем могла помочь местным жителям Кэт, – направить письмо местному губернатору.
До Якутска Кэт Марсден доплыла на торговой барже по реке Лене в конце мая. Этот путь она проделала за три недели.
Из воспоминаний Кэт Марсден: "Путешествие было не особо радостным, я спала на картофеле, и несмотря на то, что овощи были покрыты сверху соломой, после какого-то времени солома разлетелась, и картошка стала буквально тереть мои кости. Мыши, крысы и прочие паразиты стали неотъемлемой частью моей жизни… Насколько же безрадостный город был Якутск. Чиновники и их жены были практически единственными людьми, которых было приятно встретить, и они пытались скрасить мой визит в город как могли".
На месте она создала комитет по борьбе с проказой и познакомилась с отцом Мелетием, который всячески содействовал ей.
Болезнь от дьявола
В Якутии проказой болели в основном в Вилюйском и Среднеколымском улусах. Об этом еще задолго до визита Марсден писал исследователь Ричард Маак, который в 1850-х годах в составе экспедиции посетил Вилюйский округ. Он не изучал проблему детально. Но описал, что болезни подвержены люди, живущие возле песчаных водоемов и питающиеся рыбой.
Именно туда, в Вилюйский улус на озеро Обунгда, где влачили жалкое существование прокаженные, решила поехать Кэт Марсден.
– В Якутии проказу не считали за болезнь. Заболевших называли "прокаженными", потому что в них, по понятиям местных, вселился дьявол. Они страшно боялись заразиться, поэтому будь это ребенок или мать семейства больных изолировали – отправляли далеко в тайгу и бросали на произвол судьбы. В некоторых случаях их подкармливали. В условленное место оставляли еду один-два раза в месяц. Большинство больных жили в одиночестве, некоторые – по двое в небольших лачугах, в которых невозможно подняться во весь рост, места хватало только на то, чтобы расположиться лежа. Положение у больных проказой было удручающее (подобные методы практиковались до появления первых лепрозориев в Средневековье. – Прим. СР).
Англичанка выдвинулась в Вилюйск, находящийся от Якутска в 570 км, верхом на лошади 9 июня. Ее сопровождали переводчик Петров, врачи, казаки, всего 15 конных.
– Они ехали 27 дней. В июне в Якутии устанавливается невыносимая жара, нападают гнус и слепни. Был испытанием также дым от торфяных пожаров. Как Кэт выдержала эту дорогу, уму непостижимо. В наши дни исследовательница Королевского географического общества Джеки Хилл-Мерфи вызвалась повторить маршрут Марсден и поехала на автомашине до Вилюйска. После 20-часовой поездки она, как сама призналась, была еле живая.
Из воспоминаний Кэт Марсден: "Две тысячи миль! Злобным маленьким якутским лошадям было хоть бы хны, примитивное седло было изготовлено из дерева, и мне пришлось всю дорогу держаться в нем, растопырив ноги!... Пролезали через леса, болота, ночевали в лесу, нам досаждали комары, иногда приходилось ночевать в невероятно отвратительных юртах, которые кишели паразитами всех сортов. Боль и усталость были настолько невыносимы, что я не могла слезть с лошади, приходилось меня стаскивать с неё, одежда намокала прямо на мне во время ливней, и не было никакой возможности ее высушить".
68 прокаженных из списка Марсден
В Вилюйском округе проживали 7000 человек – на все население приходился один врач. Больных лепрой там содержать в летних юртах, в большом удалении от жилищ здоровых. В результате такой жизни люди дичали. Юрты были построены из стволов деревьев, приколоченных друг к другу деревянными гвоздями, и покрыты коровьим навозом. Родственники приносили им гнилую рыбу – так называемую "мунду".
Из воспоминаний Кэт Марсден: "Некоторые стояли, некоторые сидели на колени, иные лежали на земле, и все эти напряженные, жаждущие лица были повёрнуты по мне. Потом мне сообщили, что они верили, что я была послана им Всевышним, и если бы, друзья мои, вы побывали здесь, то не удивлялись бы больше, зачем я посвятила всю себя этому делу. Бедные беспалые руки, лица, искривлённые выражением безнадеги и несчастия. Внезапно мелькнувшие улыбки на этих сморщенных лицах заставили меня вздрогнуть".
На месте Кэт составила список прокаженных.
– Это был именной список, в который вписали 68 больных. Никто из группы, кроме нее и отца Иоанна Винокурова, который сопровождал приезжих по улусу, не приближался к больным. Отец Иоанн и до приезда англичанки не чурался прокаженных, не отказывал в помощи, когда те к нему обращались. Люди, увидев и ощутив такое отношение к себе, приравняли Марсден к ангелу. Несмотря на большую занятость во время сенокоса, местные старались ей помощь, вырубали лес, делая англичанке дорогу, – рассказывает Ульяна Васильева. – По списку Кэт Марсден прокаженным отправили чай, табак, одежду. Позже по ее макету был построен лепрозорий, который проработал до 60-х годов 20 века. До ее визита открывались маленькие лечебницы, но из-за недостаточного финансирования закрывались. Кроме того, по приезде из Якутии англичанка уговорила княгиню Шаховскую направить пятерых сестер милосердия из Александровской общины ухаживать за прокаженными в Вилюйск.
О путешествии в Сибирь отважной англичанки писали газеты, синод Санкт-Петербурга выпустил книгу, средства от продажи которой шли в помощь больным проказой.
Крушение героического образа
На родину Кэт Марсден вернулась героиней: она стала одной из первых женщин-членов Королевского географического общества, ей вручили серебряный знак Королевской ассоциации британских медсестер, королева Виктория наградила ее золотой брошью. В Лондоне и Нью-Йорке одновременно вышла книга On Sledge and Horseback to the Outcast Siberian Lepers, которая имела огромный успех и переиздана за три года 12 раз. Позднее Кэт планировала вернуться в Сибирь, чтобы работать в лепрозории.
– В викторианскую эпоху то, что сделала мисс Марсден, было огромным вызовом обществу. Немудрено, что после ее участия во Всемирной Колумбовой выставке в Чикаго, где она выставила в Женском павильоне фотографии, письма и макеты лепрозориев, которые она планировала построить в Якутии и на Камчатке, против нее запустили разоблачительную кампанию. Она началась с публикации в 1893 году разгромной статьи в газете "Таймс". Материал основывался на свидетельствах людей, с которыми Марсден была знакома по новозеландской миссии и путешествии в Сибирь. Ей вменили финансовую нечистоплотность.
Некоторые исследователи считают, что этой кампанией руководила соотечественница Марсден – переводчица Изабель Хэпгуд, которая так же интересовалась Россией и переводила произведения Льва Толстого.
– Эти женщины никогда в жизни не встречались. Обе были фанатами своего дела, обе одиноки. Хэпгуд провела такую колоссальную работу по разоблачению Марсден, нашла сообщников, вела активную переписку, докопалась до мелочей. До сих пор непонятно, почему чиновник особых поручений, переводчик Сергей Петров, который поначалу восторженно отзывался о Кэт, начал давать показания против нее. В этих газетных материалах Марсден обвинили в махинациях со страховыми полисами, и в том, что она устроила себе несчастный случай и получила за эти страховые выплаты, в излишнем самопиаре и некоторой недостоверности подаваемой ею информации. Ее описали как человека, обладающего даром убеждения и умеющего вызвать доверие и использовавшего эти умения для личной выгоды. Были также намеки на лесбийские связи, – рассказывает Ульяна Васильева.
Позже была создана официальная комиссия, отчет которой со слов одного из ее членов был опубликован в "Таймс" в августе 1894 года. Комиссии удалось доказать, что Марсден брала деньги в долг под залог несуществующей недвижимости в Новой Зеландии.
– После этого многие от нее отвернулись. Хуже того, поползли слухи, что она в Сибири заразилась проказой. Всю оставшуюся жизнь Кэт пыталась доказать, что она не мошенница. Написала вторую книгу – полную оправданий. Но доброе имя так и не вернула. Въезд в Россию ей запретили, мечта о работе в лепрозории в Сибири была разбита.
Салама на лондонском кладбище
В надежде забыть все потрясения и занять себя новым делом Кэт Марсден отправилась на юг Англии в Бексхилл. Там она начала работать вместе с Джоном Томпсоном над созданием городского музея. За четыре месяца до открытия музея разразился скандал – о прошлом Марсден узнал мэр города, ее попросили покинуть комитет, занимавшийся музеем.
– Я там была, очень хороший музей. Спустя много лет признали ее заслуги в его основании, и сейчас там висит портрет Марсден. Но рядом с портретом Томпсона, который долгое время считался единственным основателем музея, он кажется крошечным. Директор музея говорит, что это несправедливо, но другого портрета у них нет.
Кэт Марсден – единственная из восьми своих сестер и братьев – дожила до преклонного возраста. Она скончалась в 1931 году в Спрингфилдском приюте для умалишенных, ее похоронили на Хиллингдонском кладбище.
– Такая женщина и была похоронена без надгробия. Мы отыскали ее могилу в 2014 году. Англичанам, видимо, не было никакого дела до нее. А мы, благодарные якутяне, занялись восстановлением справедливости. Наш друг в Лондоне, исследовательница Кейт Марсден-Ренаф, нашла в архиве номер ее могилы. По подсчетам нашли захоронение и положили небольшую плитку. Но сначала провели обряд очищения, поскольку могила оставалась нетронутой долгое время. В церемонии очищения участвовали якутяне. Повесили салама (якутский обрядовый атрибут), артист Куприян Михайлов, исполнивший в спектакле Саха театра "Кэт Марсден. Ангел Милосердия" роль отца Иоанна Винокурова, произнес речь. Работники кладбища очень удивились. Услышав, что люди приехали из Сибири отдать дань уважения похороненной, пообещали ухаживать за ее могилой.
В сентябре 2019 года в день 155-летия на могиле Кэт Марсден установили надгробный памятник от якутян и жителей Вилюйского улуса.
– Однозначной жизнь английской сестры милосердия не назовешь. Эта женщина хотела избавить людей от болезни и мучений, но сама оказалась гонимой. Хотела славы, но умерла в забвении, – говорит Ульяна Васильева.
