39-летний правозащитник Николай Родькин оспаривает в суде результаты конкурса на должность мэра Омска. Активист требует признать итоги выборов главы города недействительными из-за гомофобных высказываний члена конкурсной комиссии Владимира Жукова. 23 декабря Первомайский суд Омска отказал Николаю Родькину в удовлетворении иска, но он намерен обжаловать это решение. О том, как можно улучшить жизнь в Омске, и о своем сопротивлении гомофобам Николай Родькин рассказал в интервью Сибирь.Реалии.
"Кто меня обидит, тот три дня не проживет без статуса экстремиста"
– Вы первый раз выдвинули свою кандидатуру на выборы в органы власти. Почему решились на это сейчас, когда занятие политикой стало особенно опасным?
– В политику я пошел потому что туда меня загнало государство.
У гражданских активистов отняли другие возможности: сейчас нельзя собрать митинг, встать в пикет, провести общественную кампанию. Когда эти методы общественного контроля у нас забрали, не осталось ничего другого, как идти в органы власти. Я не могу по закону встать в пикет, но могу выставить свою кандидатуру в мэры и таким образом получать трибуну в процессе моей избирательной кампании. Я бы не сказал, что участвовал в конкурсе один. В середине этого года было создано "Омское гражданское объединение", состоящее из местных активистов и правозащитников. Когда мэр Омска Оксана Фадина прошла в Госдуму, освободилось кресло градоначальника, была объявлена процедура выборов, и мы решили выдвинуть свою кандидатуру – меня.
– Но вы понимали, что мэром вы не станете?
– Конечно, мне было понятно, что кандидат в мэры, которого выберет комиссия, будет согласован и назначен. Я принял участие в этой кампании с двумя целями. Первая – в Омске нет выборов мэра, процедура назначения очень закрытая, банальная и скучная для омичей. Мы решили показать на примере моего выдвижения всю подноготную этой недемократической процедуры.
Вторая цель – заявить в лицо чиновникам во время собеседования, а также публично жителям Омска о городских проблемах, которые требуют немедленного решения. Мы вели мэрскую кампанию как взрослые. Разработали вместе с горожанами большую программу. Я выслушивал всех: и прохожих на улице, и лидеров сообществ. Нашей задачей было представить интересы людей и высказаться от имени омичей, хотя бы для того, чтобы новый мэр понимал, что происходит в городе. Мы проделали большую работу, которую должен сделать тот, у кого есть шансы стать мэром Омска.
– Как жители Омска восприняли вас как кандидата в мэры Омска и открытого гея?
– "Мужское государство" объявило мне войну. Это произошло за три или четыре дня до того, как его признали экстремистским (соответствующее решение принял Нижегородский областной суд 18 октября. – СР). Это было очень приятно. Кто меня обидит, тот три дня не проживет без статуса экстремиста. Так мы теперь шутим. Но уважения и поддержки со стороны людей было больше, чем неприязни.
– Вас можно назвать ЛГБТ-активистом?
– Я открытый гей, но не могу себя назвать только ЛГБТ-активистом. Я состою в экологическом движении, помогаю фем-объединениям, участвую в решении урбанистических проблем города. Большую часть жизни я работаю юристом и занимаюсь правозащитой в широком смысле.
"Заднеприводный Николяша"
– На каком этапе конкурса депутат-коммунист Владимир Жуков выложил пост с гомофобными высказываниями о вас?
– Давайте я расскажу, как в Омске проходит конкурсная комиссия по выбору мэра. Любой человек, который соберет пакет документов, может участвовать в конкурсе на должность мэра. Сначала конкурсная комиссия отбирает кандидатуры на основании документов. Затем проходит собеседование, где кандидат может представить свою программу. Комиссия голосует, и в итоге в финал проходят обычно два кандидата, получившие больше голосов. Одного из них выбирает Омский городской совет депутатов. Эта странная процедура в Омске называется выборами.
После того как я подал документы на конкурс, один из членов комиссии, депутат Омского городского совета Владимир Жуков написал в социальных сетях, что я "навальновский кандидат в мэры", "адепт секты сисяна", "навальновский петушок", "навальновский петушня", "навальновский коммунистический петушара", "заднеприводный Николяша". Кроме того, Жуков, пытаясь оскорбить, называл меня "кандидаткой в мэрки". Жуков заявил, что он гомофоб и выступает за уголовное преследование ЛГБТ. Это неприкрытый фашизм и разжигание ненависти к социальной группе "ЛГБТ". Жуков написал, что меня "спеленают" прежде, чем пройдет заседание комиссии. И еще он заявил, что решение по кандидатам принимает аппарат президента, а не Омский городской совет и не комиссия. Все эти факты говорят о нарушении закона. Условием конкурса на должность мэра является непредвзятая и объективная оценка комиссией кандидатов. Очевидно, что Жуков не в состоянии дать непредвзятую оценку моей кандидатуры.
Я представил эти факты Омскому городскому совету и потребовал убрать Жукова из комиссии. Параллельно я подал в суд иск с аналогичным требованием – исключить из конкурсной комиссии гомофоба. Омский городской совет ответил мне в этот же день, что председатель комиссии не поддерживает высказывания Жукова, и ему указали на недопустимость нарушения депутатской этики. Совет ответил, что не успевает принять решение об исключении из комиссии Жукова, потому что ближайшее заседание будет 15 декабря.
Мой иск до окончания конкурса на должность мэра лежал в суде. Суд Жукова из комиссии не исключил и до рассмотрения иска деятельность комиссии не приостановил. То есть произошло нарушение процедуры, и в итоге по формальным основаниям конкурс на должность мэра считается незаконным, потому что в комиссии сидел человек, который нарушил законодательство. На суде 23 декабря по моему делу я попытался изменить исковые требования, признать итоги выборов мэра в Омске незаконными. Суд не дал мне возможность изменить исковое заявление, сославшись на формальные обстоятельства, не подтвержденные нормами права, здравым смыслом и логикой. Я вернулся к моим первоначальным требованиям, но суд не исключил Жукова из комиссии. "Ваши права нарушены необратимо, ничего уже не исправить, Николай Яковлевич, до свиданья", – вот какой я получил от суда ответ.
Эта ситуация показала профессиональную импотенцию нашего суда, который доходит до дела лишь, когда все права необратимо нарушены. Я ознакомлюсь с полным решением суда и либо буду обжаловать его, либо зайду в суд с новым иском с прямыми требованиями о признании выборов мэра незаконными.
– Сколько баллов вы набрали на конкурсе на должность мэра?
– Я, как и большинство других кандидатов, не набрал ни одного балла по результатам комиссии.
– Считаете ли вы, что вас дискриминировали в процессе конкурса как открытого гея?
– У меня было ощущение, что все, кроме двух кандидатов, были ограничены в правах на беспристрастное и объективное рассмотрение в конкурсе. Перед собеседованием мы находились в общем помещении, ждали очереди, переживали друг за друга и подбадривали друг друга. А два кандидата, выигравших впоследствии конкурс, появлялись в общем зале из отдельных апартаментов за три минуты до того, как их вызывали. Видимо, они сидели в специальной VIP-комнате.
– Вы с экспертами, несмотря на отсутствие каких-либо шансов на победу, разработали программу и вели предвыборную кампанию. Расскажите, чтобы бы вы изменили в Омске, если бы стали мэром?
– Омские власти на любые предложения по улучшению города отвечают обычно: "Денег нет в бюджете". Это ложь, на мой взгляд, деньги в бюджете есть, но их тратят на перелеты бизнес-классом для представителей администрации, покос травы три раза за сезон там, где трава в принципе не растет, на побелку деревьев, которая ничего, кроме вреда, не приносит. Поэтому первый пункт нашей программы: проведение аудита бюджета за предыдущий период. Мы собираемся прекратить тратить деньги на PR администрации, ликвидировать традиционные муниципальные СМИ, которые никто не читает, и провести антикоррупционную экспертизу всех чиновников администрации Омска на предмет конфликта интересов использования муниципальных заказов. Вместо того чтобы тратить деньги на видимость эффективной работы, мы собираемся организовать общественные слушания, чтобы люди чувствовали себя жителями города, а не придатками для чиновников. Обычно администрация города на все возражения граждан отвечает: "Но вы же не специалисты". Многие омичи лучше понимают, что происходит в городе, чем местная власть, и они именно специалисты в разных областях.
Согласно закону, многие городские решения должны приниматься на общественных слушаниях. В Омске общественные слушания превращаются в цирк. Туда нагоняют массовку и не допускают настоящих общественников. В прошлом году, когда решался вопрос о разделении дендросада, памятника природы, жители города штурмом эти слушания брали. Бывший мэр Омска получила представление прокурора за ненадлежащую организацию слушаний. Третий популярный ответ разгневанным горожанам от местной власти звучит так: "А все уже, надо было раньше", как в известном меме. Когда люди узнают, что, например, застраивают многоэтажками их единственный лес, начинают бегать и возмущаться, администрация отвечает: "Уже все подписали, где вы раньше были, все сроки прошли". Но такая ситуация – это ответственность администрации, которая должна была своевременно информировать жителей.
Нас очень волнуют экологические проблемы. Деревья в Омске вырубают без обследования, указания причины такого действия и поиска альтернативных решений. Для нашего города важно каждое дерево. Омск был когда-то городом-садом, а теперь его превращают в город-ад и город-пень. Программа у меня очень большая. Там есть о вывозе снега, о надлежащем освещении улиц, о том, как увеличить озеленение Омска в восемь раз на те же средства, которые выделены на посадку деревьев сейчас. Мы знаем, как разработать систему кронирования деревьев, чтобы сохранить структуру дерева, как развивать инфраструктуру для маломобильных граждан. Мы смогли бы решить транспортную проблему и наладить освещение улиц Омска. Если бы мы пришли к власти, то организовали бы совместную работу мэрии города и НКО. У нас очень эффективные НКО, они многое могут сделать, но им нужно помочь административным ресурсом.
"Я выбрал для себя сопротивление"
– Что заставило вас вложить столько сил на выборы, в которых вы не сможете победить? Не задумывались о том, что эффективнее было бы потратить свое время и знания, например, на эмиграцию?
– Люди вокруг меня. Они в том же положении, но никто не хочет уезжать. Россия – моя страна, я тут прожил 39 лет, здесь мой дом, друзья и единомышленники. У меня в России дети, супруг, с которым мы 12 лет вместе. В Омске я похоронил в прошлом году отца, здесь живет моя мама, которую я не могу оставить. Я не брошу все это, лишь потому что какие-то люди сверху ведут ее по пути, который меня не устраивает. Я выбрал для себя сопротивление, и я буду сопротивляться, пока у меня есть силы.
– Но к вашей маме приходила полиция перед январскими митингами в поддержку Навального. Вы не боитесь?
– Пока штаб Навального не расформировали (российский Минюст признал штабы Навального экстремистскими. – СР), я помогал им собирать подписи против застройки сквера в центре Омска и в целом помогал им как волонтер. Я дружу с людьми, которые работали в штабе. К маме в самом деле приходила полиция, она искала меня перед зимними протестами. Адрес проживания моей мамы гомофобы "публичили" в соцсетях и угрожали ее здоровью и жизни. Но это риски и издержки моей деятельности. Мама меня полностью поддерживает. Если говорить об отсутствии гарантий и перспектив, то я отвечу вам так: я следую принципу "делай что должен, и будь что будет". Представьте, если доктор вдруг скажет тяжелобольному: "Я не буду вас лечить, тратить на вас время, потому что у меня нет гарантий вашего выздоровления". Врачи спасают человеческую жизнь до последнего. И я выбираю поступать так же, хорошо поступать, а куда уже это выведет… Я всегда надеюсь на лучшее, ожидаю худшего и не удивляюсь никакому результату.
