10 февраля ожидается приговор троим подросткам из Канска, которых обвиняют в подготовке к террористической деятельности, хранении и изготовлении взрывчатых веществ. Прокуратура запросила по шесть лет лишения свободы для двоих фигурантов дела, и девять лет – для Никиты Уварова, который не признал вину и провел 11 месяцев в СИЗО. Родные и защита Уварова сообщили Сибирь.Реалии, что следствию не удалось доказать его вину по статье о терроризме.
Обновление: суд приговорил Никиту Уварова к 5 годам колонии и 30 тысячам рублей штрафа. Его признали виновным по статье о прохождении обучения в целях осуществления террористической деятельности.
Никиту и двух его товарищей задержали осенью 2020-го, когда они расклеивали листовки в поддержку аспиранта МГУ Азата Мифтахова, приговоренного к шести годам колонии по делу о поджоге офиса "Единой России". Одну из листовок подростки наклеили на здание городского управления ФСБ в Канске.
Силовики, посмотрев переписку в телефонах школьников, пришли к выводу, что друзья хотели построить и взорвать здание ФСБ в компьютерной игре "Майнкрафт". Детей обвинили по довольно редкой статье – "прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности". Доказательствами следователи посчитали критику органов ФСБ в переписке, чтение запрещённой литературы, изготовление самодельных петард, игры с пиротехникой в заброшенных зданиях.
Двое подростков признали вину, после чего их отпустили под домашний арест. Позже один из них снова попал в СИЗО из-за нарушения условий домашнего ареста. В своих показаниях один из школьников назвал Никиту Уварова "организатором анархистской группы", поскольку тот скидывал в переписке "ВКонтакте" способы приготовления взрывных устройств, чтобы впоследствии якобы устроить взрыв "в здании ФСБ либо МВД".
Также в переписке, по данным экспертизы, подростки отправляли друг другу цитаты Курта Кобейна, Петра Кропоткина, песни Егора Летова с призывами "не складывать оружие" или цитаты, например: "Мы против государства. Оно нам не нужно. Как и деньги".
Никита Уваров отказался сотрудничать со следствием и провел под арестом 11 месяцев. Освободившись в мае, он сумел окончить 9-й класс и поступил в политехнический колледж. Накануне Уваров выступил с последним словом, в котором назвал часть личной переписки с главным свидетелем по делу "выдуманной", а также сообщил о давлении со стороны оперативников в СИЗО.
По словам парня, они угрожали и применяли силу. "Мне было больно от того, что у меня в стране репрессируют людей, гражданских активистов, которые желают стране добра и выступают за ее благополучие. Теперь же, к сожалению, я на своем опыте испытал деспотизм недобросовестных сотрудников системы", – пишет Никита.
По словам Уварова, он "никогда не писал, что планирует и готовит кого-либо взорвать, потому что ничего не планировал и никого не готовил".
"В ФСБ ему говорили, что мама его бросила"
По словам матери Никиты Анны Уваровой, прокуратура проводила проверку по факту превышения должных полномочий в отношении сотрудников, которые работали с Уваровым, однако в возбуждении уголовного дела было отказано. Тем не менее сын неоднократно рассказывал, что оперативники давили на него морально.
– К нему сначала ходили два оперативника: один из МВД, другой – из ФСБ, – рассказывает Уварова. – Затем больше приходил один только из ФСБ. И он в письмах мне писал о давлении, дневник тоже вел. И я сначала была в истерике, заявляла, что без моего присутствия они не имеют права к нему ходить. Встретила у входа в СИЗО воспитателя и ей сообщила, что такого быть не должно. Она ответила, что если я недовольна, то могу пожаловаться.
Но потом поняла, что мы ничего не можем сделать: все равно будут ходить. Они его настраивали против меня, например. Когда он попал в СИЗО, я сначала неслась по утрам к адвокату, мы часами сидели, все обговаривали. Потом на работу, а работаю я в районе. Нужно ездить, когда на 30, когда на 50 км. Возвращалась поздно. Потом пришла проведать, не зная, что там нужно с 6 утра очередь занимать. В общем, сотрудники раньше меня на несколько дней к нему попали и начали внушать, какая мама плохая, не ходит к тебе. Приносили ему что-то необходимое, предлагали им письма писать: дескать, мама тебя бросила, ты пиши нам.
– Прокуратура запросила для Никиты 9 лет лишения свободы, а для двух других ребят – по шесть. Как вы отреагировали?
– Сроки большие… Могу сказать, что я ошарашена немного. Мы же в суде бились и надеялись, что запросят какой-то минимум. А 9 лет – это уже какая-то сверхжестокость. Но это запрос прокуратуры. Я не хочу думать, что так будет. Надеюсь. Вообще мы сегодня (на суде) просили, чтобы 205-ю статью убрали. Обратились к судьям, на мой взгляд, очень убедительно, все разобрали по полочкам. Сложно описать, как я это переживаю. Но я настраивалась не один день. И сейчас до четверга дала себе установку отдохнуть. Потому что сил уже мало, а они еще понадобятся. Как это будет в четверг, я пока не представляю, честно говоря. Да и боюсь представлять. Пока просто стараюсь не думать о чем-то плохом. Сам Никита переживает, хотя сильно виду не показывает.
– Никита всегда заявлял, что в случае необходимости готов отбыть срок. Его позиция не поменялась?
– Как сказать… Его позиция не поменялась, но он же ребенок, ему естественно страшно. Но при этом он говорит, что если придется, то придется. Он еще имеет в виду, что никого не предал по ходу этого процесса. То есть в случае необходимости пройдет это достойно, потому что никого не предавал, ничего плохого делать не собирался. О каком-то признании вины перед судом, чтобы срок был меньше, вообще речи не идет. Он себя считает полностью невиновным.
"Я стала интересоваться новостями про иноагентов"
Анна Уварова, как и адвокаты Никиты, по-прежнему не знает, почему в мае 2021 года его отпустили из СИЗО. По словам женщины, она знала, что сын с товарищами клеют листовки, но не видела ничего противозаконного в их содержании: "Их роскошь – залог нашей нищеты".
Пока мальчик был в СИЗО, им почти не давали свиданий. Никита продолжал учиться, к нему приходили педагоги, однако школа никакой поддержки не оказала. Напротив, администрация выдала ребенку плохую характеристику, которую затем использовали при каждом продлении срока содержания в СИЗО.
– Когда Никита находился в СИЗО и после выхода общественная поддержка усилилась?
– Да. Ему очень много писали писем, посылок присылали. В январе прислали около 30 писем за день. Книги присылали. Многое, правда не передали, я потом приезжала, чтобы забрать это все. Пишут простые люди даже. Многие, например, в "Новой газете", узнали об этом. Рассказывают о своей жизни, пытаются его как-то развеселить, подбодрить.
– В Канске и вашем окружении вас стали больше поддерживать?
– Нам больше помогают и о нас заботятся сейчас в большей степени чужие люди, чем кто-то здесь, в Канске. Мы держимся своей семьей, иногда родственники звонят, немного интересуются. Никто не может ничего понять. Чтобы такое понять, нужно это пережить, почувствовать на себе. Плюс нужно быть, скажем так, политически грамотным. Я пока с таким не столкнулась, вообще не видела, что происходит вокруг.
Сейчас вижу, что есть такие же истории, как у нас. Слежу сейчас за новостями, которыми раньше вообще никогда бы не стала интересоваться. Про иноагентов, про "Мемориал" (признан российскими властями иноагентом и ликвидирован). Раньше я вообще этого не видела, потому что моя задача была – заработать, одеть и накормить ребенка своего, потому что воспитываю его сама. Сейчас произошла переоценка: нужно помогать людям, в сложных ситуациях выражать солидарность.
– Почему вообще, на ваш взгляд, возникло это дело?
– Их задержали с листовками и просто потом нашли, за что "зацепиться". Но по статье об оправдании терроризма можно привлечь только с 16 лет, поэтому не получилось. У них незаконно, на наш взгляд, отобрали телефоны тогда: например, в протоколе указали, что телефон изъяли при мне, хотя я приехала в 9 вечера, а изъяли его уже в 7 вечера.
То есть, пока родители не приехали, сотрудники уже с ними "поработали". Одного мальчика самим сотрудникам даже жалко было, это несколько раз звучало по ходу дела. Но, видимо, нацелились на то, что должна быть группа, поэтому нужен был третий. Эта статья "погромче", так скажем (после задержания уголовное дело возбудили также по статье "Участие в террористическом сообществе", но его закрыли до суда за отсутствием состава преступления. – СР).
"Будто речь идет о лагерях боевиков Хаттаба"
Дело рассматривает 1-й Восточный окружной военный суд, который должен огласить приговор уже днем 10 февраля. По словам адвоката Владимира Васина, защита Никиты Уварова, как и он сам, указывает на недоказанность вины по делу о подготовке к террористической деятельности. Основными доказательствами в ходе расследования стали показания самих подростков, но позже они заявили, что дали явки "под угрозами и давлением".
Кроме того, дело строится на показаниях 18-летнего свидетеля, который живет на Алтае. Он участвовал в переписке с канскими подростками, а в декабре 2021-го получил условный срок по статье о несообщении о подготовке к террористической деятельности, хотя вина самих обвиняемых в подготовке к террористическому акту еще не доказана.
– Прокуратура здесь в своем праве: они могут попросить большой срок. Статья предусматривает срок до 10 лет, вот они и попросили. Тому, кто не дал признательные показания, попросили больше всех – 9 лет. При этом мы считаем, что вина по статье 205.3 (Прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности) не доказана. Доказательства слишком низкого качества. Мы видим, что никакого терроризма там нет. Они просто испугались и дали показания против себя, – говорит Васин.
Каким именно будет приговор Уварову и остальным подросткам, юристам остается только предполагать. По словам правозащитника Павла Чикова, статья 205.3 УК РФ не позволяет суду назначить условное наказание. При этом закон ограничивает строгость наказания для несовершеннолетних, а на момент предполагаемого преступления парням было по 14 лет.
"Основная статья – "прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности" (205.3 УК), как будто речь идет о лагерях боевиков Хаттаба. Именно эта статья обеспечила и следствие в ФСБ, и военный суд, и основную тяжесть запрошенного наказания. Если суд оставит в приговоре террористическую статью, то он зажат рамками назначения наказания в пределах 5 и 6,5 лет реального лишения свободы, если суд учтет имеющиеся смягчающие обстоятельства. Такой приговор будет означать их взятие под стражу в зале суда. Если суд "лагеря Хаттаба" не усмотрит, они все выйдут на свободу", – пишет у себя в фейсбуке Павел Чиков.
