"После вероломного вторжения России в Украину 24 февраля 2022 года гражданство Российской Федерации перестало для меня быть просто неудобным, оно превратилось в позорное клеймо". Художница Ольга Кириенко отказалась от российского гражданства и в открытом письме Владимиру Путину объяснила свое решение.
Послание диктатору вызвало большой резонанс в соцсетях. Мы публикуем его полностью.
Письмо Ольги Кириенко Владимиру Путину
Официальная реакция на письмо была молниеносной. Его переслали в МВД, и оттуда Ольга Кириенко получила сообщение о том, что оно перенаправлено подполковнику Денису Домашеву из столичного управления Центра "Э": очевидно, в тексте будут искать "экстремизм".
Ольга Кириенко родилась в Москве, окончила МГИМО, работала социологом и маркетологом. С 2018 года живет в Испании. Она рассказала Радио Свобода, как постепенно пришла к мысли о необходимости эмигрировать, а затем и отказаться от гражданства.
– Ольга, ваша письмо все обсуждают. Что вы скажете о первых откликах? Вдохновляют они вас или огорчают?
– Написала письмо я месяц назад, когда летела из Испании в Тель-Авив. Перечитала, перепечатала и отправила. Я не ожидала, что будет такая реакция. Честно говоря, я просто спряталась, закрылась в своей мастерской, весь день сидела. Главное мое впечатление, – это то, что все пишут очень позитивно. До этого я много лет писала для аудитории рядом со мной и получала много негатива. В последние годы растеряла всех людей, которых знала первые 30 лет своей жизни. С этим Новым годом меня из России никто не поздравил, хотя я была достаточно социально активной. Тут впервые за долгое время, потому что время войны мне кажется долгим, я стала получать столько позитива. Страшно, что мне не хватит сил всем ответить.
– Вы получили и официальный ответ из Москвы…
– Я примерно понимала, в какой форме будет ответ от них. Не могу сказать, что их реакция меня сильно интересовала. Мне было важно высказаться. Год с лишним прошел, все много чего говорили, но не про меня, и мне тоже захотелось сказать. Я не ожидала, что это будет так громко.
– Многим эмигрантам сложно даются радикальные шаги. У меня есть знакомая, которая тоже живет в Испании, и она боится даже ходить на антипутинские акции у консульства России, потому что считает, что агенты ФСБ всех фотографируют и потом как-то отомстят. Вы не боитесь?
Пока не кончится война, я буду стоять под украинским флагом
– В первый день войны я как раз была у консульства. Я отвела ребенка в школу, распечатала какие-то листовки и поехала к консульству. Ехала и думала, что там нас будет много. Подъезжаю, там много людей, но все с украинскими флагами. Я к ним подхожу: "Извините, я по-русски говорю". – "Ничего, ничего, мы тоже здесь все по-русски говорим". – "Я русская, но я с вами". Я стояла с ними, пела "Червону руту" и слышала, как они параллельно все разговаривали по телефонам с кем-то в Украине, кто находился под обстрелами. Это ужасное чувство: в них стреляют из моей страны. Я всем говорила, что я русская, извинялась. Мне помогли развесить листовки. В стороне стояли трое под триколором. Они так себя вели, что провоцировали группу граждан под украинскими флагами на агрессивные действия. Я к ним подошла, говорю: "Вы вообще кто? Я тоже русская". Они: "Давай, вставай с нами". Я говорю: "Может быть, мы уберем триколор и встанем с ними, почему мы будем стоять отдельно?" – "Нет, мы будем стоять здесь под триколором и с портретом Навального". – "Извините, я не встану под триколор, потому что бомбы с триколором сейчас летят на этих людей, мне кажется, это неправильно". Я ушла и стояла под украинскими флагами. Меня тогда очень неприятно это поразило, что эти флаги вроде как делят людей с одинаковым посылом "мы не хотим войны". Но я тогда поняла, что встану под украинский флаг. Пока не кончится война, я буду стоять под украинским флагом.
– Нельзя сказать, что это письмо – ваше первое политическое заявление, потому что у вас есть и политические работы. Смотрю на ваш рисунок "Рабство – это выбор"…
– Рисунок еще в Москве сделан, я его потом переделала уже за границей. Я так себя ощущала, когда жила в Москве. В момент захвата Крыма я рожала ребенка в Америке: мне хотелось, чтобы у ребенка было окно в мир. Я родила ее в Америке, чтобы у нее был паспорт. Как раз пока я ее там рожала, случился Крым. Я вернулась в другую страну, и меня это шокировало. Люди, которые мне казались адекватными, люди, которые мне были близки, все радовались этому Крыму. Я очень резко оказалась в изоляции. Причем физически сохраняла связи, у меня был достаточно стабильный круг общения, институтские друзья. Я закончила МГИМО, у нас тесный был круг. И стала везде натыкаться: "ну что взять с нее, опять о своем". Я ездила по регионам, проводила исследования, видела статистику, умела ее читать, и у меня было ощущение, что люди вокруг самостоятельно загоняют себя в рабство. Тогда я нарисовала эту несчастную бабушку. Наверное, у любого человека есть в семье такая бабушка, которую зомбировали. Фильм "Реквием по мечте" – эти бабушки у меня такую ассоциацию вызывают. Героин и пропаганда действуют на одни и те же точки мозга. Пока я жила в Москве, мне казалось, что эти бабушки "Реквием по мечте" – главные виновники, а потом мне стало все понятнее: да нет, это не они, это мы сами, это я, это мои одногруппники, те люди, которые пьют этот несчастный латте, радуются, не замечают своих же бабушек… Я тогда начала рисовать, и такие рисунки выражали мое состояние. Сейчас, наверное, я бы уже не бабушку нарисовала.
– У вас есть скульптура, вдохновленная книгой Солженицына.
То, что сейчас там, – для меня не Россия
– Я когда работаю, слушаю аудиокниги. Солженицына я слушала в ковид. Так получилось, что семью моего отца, украинскую часть семьи, во время войны вывезли в Алма-Ату, они там всю жизнь так и оставались, не могли уехать. Это описание Казахстана у Солженицына, мое ощущение от Алма-Аты, потому что я там бывала в детстве не раз, какие-то названия, воспоминания папы, как в 60-е годы начали появляться эти люди на улицах, я это прямо чувствовала. А другой момент в Москве: я выросла в Тушино, у меня школа была на Канале имени Москвы, Солженицын пишет про замерзшие трупы на строительстве этого канала, а я там гуляла в детстве, там до сих пор гуляют дети моих одноклассников. В тот момент я еще была на связи со своими московскими друзьями, даже пыталась писать в нашем общем чате. Я понимала, что я для них "ебанько", есть такое русское слово. Понимала и писала, потому что не могла остановиться. Я всю жизнь прожила в Москве, большой город, жила в центре, очень активная жизнь, а сейчас живу около леса, хожу гулять в лес. Очень много вдохновляющих материалов. В скульптурах соединилось ощущение леса, камня из этого леса, эти проволоки, здесь купленные, но по ощущениям как будто из Москвы привезенные. Мы очень нервно улетали. 3 августа были протесты по поводу выборов московских депутатов. Мы жили как раз в том районе, видели, как с утра собирались автозаки. В том районе это очень чувствовалось, что что-то собирается. Это ощущение из Москвы привезла.
– Вы с 2018 года не приезжали в Москву?
– Приезжала пару раз, тоже достаточно травматично. Практически сразу начался ковид, я очень боялась ехать. Последний раз я была летом 2021-го. Мы закрылись с родителями, с сестрой, с племянницей и с моей дочкой на даче в Подмосковье, ни с кем не общались. Когда я уезжала, у меня было ощущение, что надо бы все ценное забрать. Любимые книжки с дачи, любимые рисунки – все, что я своим архивом называю, я, как чувствовала, вывезла. В дневнике я записала желание на 2022 год: "Только бы не ехать в Рашку". Потом, когда началась война, я думала: господи, зачем я это написала? Конечно, слово "Рашка" оно такое, но я не могу сейчас называть Россией то, что там. На меня многие обижаются: "Она из тех, кто называет Россию Рашкой". Но то, что сейчас там, – для меня не Россия.
– Вы наверняка видели в соцсетях споры между новыми эмигрантами, старыми эмигрантами и теми, кто решил остаться, о так называемом "белом пальто", о "хороших русских". На чьей вы стороне в этих дискуссиях?
Все довольны, все нормально, все хорошо. Уволили из западной компании, пошел в ВК
– На меня мое ближайшее окружение надевает белое пальто. Я не вправе, конечно, никого конкретно осуждать. У людей бывает столько разных жизненных ситуаций. Я знаю людей, которые сидят в Москве и говорят: "Пока "Азбука вкуса" работает, меня вообще ничего не волнует". А при этом в одном классе с моей дочкой учится девочка, которую вывезли из Одессы, и она такое пережила... Перед этой девочкой мы все в неоплатном долгу. Я знаю, что если бы я сейчас оказалась в России, то могла бы там быть только в позиции заложника. Не знаю, хватило бы мне сил выйти там сейчас на площадь. Я думаю, единственное, что меня бы сдерживало, – это то, что на мне есть люди, за которых я отвечаю, есть дети и есть старики. Я понимаю, что, выйдя на площадь в России, я вообще ничего не изменю. У меня много бывших коллег, которые прекрасно работают в российском бизнесе, делают карьеры. Время возможностей, что же не зарабатывать? Но надо отдавать себе отчет, что вы на крови зарабатываете. Окей, это ваш выбор, вы выбрали быть на стороне этого кровавого убийцы, оценивайте себя так.
– Еще один вопрос, который многих разделил: может ли россиянин, выступающий против войны, жертвовать деньги вооруженным силам Украины? Вы на этот вопрос отвечаете однозначным "да". Почему?
– Я не вижу, как можно победить это зло другим способом. Потому что это зло надо победить. Я мало занималась в России благотворительностью, отправляла только на "Новую газету" и в фонд Ольги Романовой "Русь сидящая", в ответ получала интересные рассылки. Одну от Романовой я запомнила очень сильно, это был, наверное, 2017 год, я тогда с маленьким ребенком сидела в декрете. Это была рассылка о том, как зазывают бывших заключенных в ОМОН. Сайт сделан был очень профессионально, я никогда государственных сайтов столь профессиональных не видела, очень доходчиво, понятно, на свою аудиторию, что, несмотря на то что ты такой-сякой, сидел, мы тебя берем, есть шанс искупить вину, борясь против врагов родины. Я это увидела, и мне стало страшно. Было понятно, к чему все это. Но люди, которым я это показывала, говорили: "Зачем ты все это смотришь? Что это такое? Какая-то ерунда". Простите, какая ерунда? Бывших уголовников массово набирают в ОМОН. Что может быть важнее для нашего будущего? Откликов в моем кругу это не находило. Это один из поворотных моментов, когда я начала собирать вещи. Это я к тому, что можно ли победить зло. Нет, я не вижу возможностей, чтобы это зло было побеждено внутри, там очень все прочно, люди довольны. А тех, кто недоволен, очень легко выдавливают. Система имеет много ресурсов, самовоспроизводится, нет возможности ее изнутри расшатать. Я сейчас пытаюсь поддерживать связь с бывшими друзьями кое-как, недавно переписывалась: все довольны, все нормально, все хорошо. Уволили из западной компании, пошел в ВК, тоже хорошо платят, деньги есть. Пока "Азбука вкуса" работает, ничего. Я думаю, что армия Украины – это шанс не то чтобы победить, а хотя бы остановить это все на каком-то пороге.
