Семью Попадейкиных из Томской губернии в 1930-е годы репрессировали дважды: сначала за то, что "кулаки", затем за то, что "заговорщики". В итоге из семерых мужчин в большой семье выжить удалось лишь троим. Спустя семь десятилетий один из правнуков расстрелянных крестьян – предприниматель Петр Попадейкин – выкупил землю в Томской области, где когда-то стоял дом его прадеда Кузьмы и где до сих пор растут посаженные им тополя.
Кузьму Попадейкина выгнал из дома собственный отец. Точнее сказать, лишил наследства, вырубил посох, дал в руки узелок с пожитками: "Ступай, сын, куда глаза глядят". А всё из-за того, что Кузьма ослушался отца и решил жениться по любви, а не по родительскому выбору. Впрочем, далеко от родной деревни Попадейкино (ныне это дачный поселок) ослушник не ушел – в полуверсте поставил себе дом и начал жить вместе со своей избранницей – Афанасией.
Спустя 30 лет в семье Кузьмы Даниловича и Афанасии Петровны Попадейкиных было 12 детей: шесть сыновей и шесть дочерей. Рядом с первым небольшим домиком, построенным в конце 19-го века, в начале века 20-го вырос огромный двухэтажный дом. Семья жила крестьянским трудом и ловлей рыбы – дом стоял практически на берегу реки Томи.
– Раз в несколько лет, в весеннее половодье, Томь разливается здесь очень сильно, – рассказывает правнук Кузьмы Даниловича Петр Попадейкин. – Поэтому прадед сначала поднял уровень земли: привез сюда с берега реки несколько сот кубометров грунта и уже на этом возвышении построил свой второй дом. Эта возвышенность не раз выручала людей и в наше время. Несколько лет назад, во время резкого подъема воды, здесь спаслись несколько рыбаков вместе со своими автомобилями. Только и успели подняться на горку, как оказались на острове. Их потом спасатели МЧС отсюда эвакуировали. Представляете, сколько труда нужно было приложить, чтобы сто лет назад вручную и на лошадях перевести столько грунта?!
Трудился Кузьма Данилович действительно не покладая рук. Вступив в самостоятельную жизнь с узелком и посохом, он за три десятилетия создал крепкое крестьянское хозяйство: 10 коров, 15 лошадей, стадо овец, пасека. Но главным промыслом семьи, как и многих семей из деревни Попадейкино, была рыбная ловля. В семье было несколько лодок и невод длиной 350 метров. Внук Кузьмы Даниловича Леонид Прокопьевич Попадейкин рассказывает:
– Обычно по весне, когда завершался ледоход, деревенские мужики перекрывали неводами протоку Томи. В деревне тогда было 11 неводов, вот по очереди все и рыбачили: одни заведут свой невод, вытянут, потом другие, и так далее… Первые вытаскивали за раз по 15 центнеров рыбы, последние – по 12 или 13. Всем рыбы хватало. Часть улова всегда продавали в Томске. У деда было два живняка – это такие огромные крытые лодки для перевозки живой рыбы. В эти живняки, как в огромные корыта, загружали улов и везли почти двадцать километров вверх по течению к устью Ушайки. Шли так: один – на руле, двое – на шестах. Этими длиннющими шестами отталкивались ото дна. На пристани, около томского городского базара, рыбаков уже ждали просола – оптовые покупатели, которые занимались розничной торговлей и засолкой рыбы. Рыбу оставляли просолам прямо в живняке, и на другом живняке, уже порожнем, возвращались обратно. Дома наполняли рыбой второй живняк и снова шли в Томск. И так – с весны до осени, каждый год.
Семья Попадейкиных росла: сыновья женились, появились внуки. В 1929 году начали рубить еще один двухэтажный дом – для семьи старшего сына. Срубили, приготовили дом для сборки, даже стропила уже были готовы… Но поставить дом не успели. Началась коллективизация. Всех крепких хозяйственников объявили кулаками, подлежащими уничтожению как класс.
Впрочем, до формального процесса раскулачивания Кузьма Данилович Попадейкин на свободе не дожил. В 1929 году в колхозном стаде пропала корова. А еще на ночной дороге кто-то застрелил томского уполномоченного, везшего то ли деньги, то ли документы. Следствия как такового не было: местные активисты из числа бедноты порешили, что никто, кроме 69-летнего Кузьмы Попадейкина, не мог позариться на корову и уполномоченного. За ним пришли, арестовали и через три года расстреляли. А раскулачили уже его жену вместе с детьми и внуками. Год спустя.
"Попадейкина Афанасия Петровна. Родилась в 1875 году. Проживала: Томская область, Томский район, деревня Попадейкино. Приговорена: 12 декабря 1930 год, обвинение: кулаки (Постановление СНК и ЦИК СССР от 1.02.1930). Приговор: спецпоселение – в Парабельский район".
Это выписка из личного дела Афанасии Петровны Попадейкиной, опубликованная теперь на сайте "Мемориала". И подобных записей о семье Попадейкиных на этом сайте несколько: Попадейкин Михаил Кузьмич, Попадейкин Александр Кузьмич, Попадейкина Александра Кузьминична, Попадейкина Елена Кузьминична, Попадейкин Николай Кузьмич, Попадейкина Татьяна Николаевна…
Вместе с матерью на север Томской области отправились все дети и внуки, жившие тогда вместе с ней в "кулацком доме". Все, кроме 17-летнего Василия, который учился в Томске и жил в семье знакомых Кузьмы Даниловича. Вскоре эти знакомые переехали в Крым, а Василия увезли с собой, от греха подальше. Больше Попадейкины о Василии не слышали.
Семью спецпереселенцев высадили на берег Оби в районе Нарыма. В тайге. От смерти спасло то обстоятельство, что вместе с нехитрым крестьянским скарбом им разрешили взять с собой из "кулацкого дома" топоры и одну большую продольную пилу (для распилки бревен на плахи). Сначала жили в землянках, затем построили дом, потом еще один. Кормились с реки и небольшого огорода.
Прокопия Кузьмича Попадейкина в спецпоселение тоже не отправили, поскольку к 1930 году он был мобилизован в трудовую армию и добывал уголь в Кузбассе. Его молодой жене с новорожденным сыном Леонидом тогда тоже повезло: не сослали. За год до раскулачивания семьи Попадейкиных она пришла в дом отца мужа вместе с приданым – коровой.
– Когда семью деда Кузьмы раскулачивали, – вспоминает Леонид Прокопьевич, – бабушка Афанасия упросила начальство не реквизировать корову, с которой мама пришла в их дом. Поскольку мама была не из кулацкой семьи, а отец в это время был в трудармии, ее не тронули – отпустили обратно, в дом ее родителей, и корову разрешили с собой увести. Потом из Кузбасса вернулся отец. Стал работать бакенщиком.
Через два года спецпереселенцам Попадейкиным разрешили вернуться из Нарыма в родную деревню. К тому времени дом уже давно конфисковали, перевезли в Поросино и разместили в нем контору спиртзавода. Потом там сделали склад.
В 1933 году пришло известие о том, что главу семьи Кузьму Даниловича расстреляли в тюрьме. А его раскулаченные дети начали работать уже не на свое собственное хозяйство, а по найму. Начали кое-как обустраиваться в новой жизни, поскольку от старой не осталось никакого материального фундамента, кроме рук, привычных к труду.
Если работаешь на своей земле, то она завсегда прокормит
Зимой 1937–1938 годов четверых братьев Попадейкиных – Михаила, Прокопия, Александра, Николая – арестовали. Не тронули только самого младшего – 15-летнего Петра. Братьям вменялось в вину участие в антисоветской тайной организации "Союз спасения России". Троих братьев приговорили к расстрелу, а Николая отпустили. Дело в том, что в конце Гражданской войны Николая хотели мобилизовать в отступающую Белую армию. Он отказался, за что получил 25 ударов батогами. Наказание по тем временам было вполне себе гуманным: не убили, даже не покалечили. А спустя полтора десятка лет именно шрамы на спине спасли Николая от расстрела, как пострадавшего от зверств белогвардейцев.
"Попадейкин Прокопий Кузьмич. Родился в 1904 года, Томский район, деревня Попадейкино; русский; образование начальное; б/п; Бакенщик. Проживал: Томская обл., Томский р-н, Попадейкино д. Арестован 21 декабря 1937 г. Приговорен: 28 декабря 1937 года, обвинение: "Союз спасения России". Приговор: расстрел. Расстрелян 14 января 1938 года. Реабилитирован 11 июня 1959 года".
Это еще одна выписка из архива, на этот раз – из личного дела Прокопия Кузьмича Попадейкина, опубликованная теперь на сайте "Мемориала". Его семье выпала нелегкая судьба. Жена намного пережила мужа и умерла уже в 1980 году. Его сын Леонид тоже хлебнул лиха: с 1942 года (то есть с 12 лет) на равных со взрослыми работал в колхозе. Потом женился, служил в армии, работал в Томске, затем – снова в родной деревне. Пытался устроиться на работу в секретном "почтовом ящике" – строящемся вокруг атомной станции городе Томск-7 на противоположном берегу реки. Разрешения на это не получил, будучи "сыном врага народа". Только после реабилитации отца в 1959 году Леониду Прокопьевичу разрешили работать в секретном городе. А в 1966 году он переехал туда со своей семьей, купив домик в северо-западной части Атомграда – в поселке Иглаково. Вместе с супругой Марией Петровной они до сих пор живут в этом доме, родив и воспитав четырех сыновей и дочь.
– У нашего деда Кузьмы Даниловича Попадейкина, – рассказывает Леонид Прокопьевич, – 42 внука, включая меня, и 80 правнуков. На самом деле нас больше, но я подсчитал только тех, кого знаю по именам.
Один из восьмидесяти правнуков Кузьмы Даниловича Попадейкина – Петр Леонидович Попадейкин – предприниматель, который начинал с маленького магазинчика. Потом организовал пекарню. Вот уже несколько лет он выпекает булки и батоны, сдобу и пиццу, за которыми в магазин съезжается полгорода. Затем открыл у себя кулинарный цех, позднее – сеть кондитерских. А несколько лет назад в овощном отделе его магазина появились и привлекательные по критерию "цена – качество" картофель, морковь, капуста. На вопрос "Откуда?" следует простой ответ: "Сам выращиваю". Петр Леонидович выкупил пай на шесть гектаров земли у бывших колхозников. Причем в течение нескольких лет добивался, чтобы из земель колхоза ему выделили именно тот участок, где стоял дом расстрелянного прадеда.
Примерно половину своего надела фермер Попадейкин использует под посадку овощей, вторую половину – под сенокос. Сейчас сено продает, но уже планирует обзавестись собственным стадом коров. Небольшим, голов на десять, как у прадеда. Пока же начал с разведения свиней, тридцать голов которых держит в пригороде Северска, в выкупленном им некогда заброшенном помещении.
Едем с Петром Леонидовичем на его фермерские земли. Попадейкин с гордостью рассказывает про свое хозяйство. А еще – про окрестные деревни: Петрово, Борики, Поросино.
– Скажите, Петр Леонидович, а народ в деревне не спивается?
– Нет. Кто хотел спиваться, тот в город давно уехал. А в нашей округе – народ работает. В деревне некогда пить. А если работаешь на своей земле, то она завсегда прокормит.
На месте бывшего дедова дома Петр Попадейкин установил памятник и построил беседку. Теперь каждый год здесь собираются многочисленные потомки невинно убиенных, чтобы помянуть своих предков.
