В 2024 году доля убыточных угольных предприятий в России составила 52%, а суммарная прибыль компаний упала почти в 15 раз. Эксперты говорят, что состояние российской угольной промышленности будет и дальше ухудшаться и сейчас наблюдается только "вползание" в кризис, самый тяжелый за последние 30 лет. Чтобы выжить, угольщикам придется избавляться от нерентабельных предприятий, а зависящим от экспорта регионам – перестраивать экономику.
Текст: проект "Окно"
Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш YouTube, инстаграм и телеграм
Из этого текста вы узнаете:
- Сколько зарабатывают шахтеры в Кузбассе и почему они не уходят на войну
- Сколько российские угольщики потеряли из-за санкций
- Зачем уголь собираются перевозить на дирижаблях
- Какие угольные предприятия выживут к 2030 году, а какие – нет
"На войну уходят единицы"
По данным Росстата, в январе – апреле 2024 года 52,4% компаний российской угольной отрасли были убыточными. В первой половине 2023 года ситуация была заметно лучше: лишь каждое третье российское угольное предприятие работало в убыток. Сальдо прибыли и убытков в первом полугодии 2024 года составило 14,3 млрд рублей, что свидетельствует о падении прибыли почти в 15 раз.
Причиной ухудшения ситуации стало падение цен на уголь, удорожание логистики вследствие санкций и переориентации потоков на восток, а также сокращение экспорта по всем ключевым направлениям.
При этом на большинстве угольных предприятий обычными шахтерами кризис пока особо не ощущается: угольные разрезы или шахты не закрываются, массовых увольнений шахтеров не происходит.
32-летний Игорь Зарубин (имя изменено из соображений безопасности) в шахте в Ленинске-Кузнецком работает второй год. Профильного образования у него нет. После рождения второго ребенка решили с женой взять ипотеку. Ежемесячный платеж – 45 тысяч рублей при зарплате около 100 тысяч.
– Выбора особого не было – либо на войну, либо в забой. Выбрал последнее. Про кризис в угольной отрасли от вас слышу впервые. В том году у нас были проблемы. Уголь лежал на складах, на обогатительной фабрике. Сейчас этого нет. Вагоны спокойно идут на восток: в Китай, Индию. Слышал, что в Таиланд стали отправлять. Задержек по зарплате нет. Так же добываем, как раньше. Также зарплата зависит от того, сделал план или нет. В среднем выходит около 100 тысяч. У забойных (проходчики. – "Окно"), наверное, где-то 120 выходит. У лавовых (те, кто непосредственно добывает уголь. – "Окно"), если план сделают, – 150. В начале войны некоторые уходили добровольцами за деньгами. Но это единицы. Увольнений массовых у нас нет пока. Есть единицы, которые в надежде на большую зарплату переходят на другие шахты. Но потом все равно возвращаются. Так всю жизнь и бегают по кругу. Но систему, как говорится, не нае..шь. Тут либо вовремя зарплата, но средняя, либо большая, но не факт, что будет. Некоторые ездят вахтовым методом работать в Якутию, на предприятия нашего бывшего губернатора, вот там, говорят, хорошо платят, – рассказывает Игорь.
По его словам, добыча угля сейчас не становится менее интенсивной, хотя главная проблема российской угольной промышленности – безопасность – не решается годами. Например, за последние три месяца Ростехнадзор Кузбасса вынес "СУЭК-Кузбасс" 27 протоколов о приостановке работ и запрете на эксплуатацию различных машин и оборудования, 91 поставление угольным предприятиям Кузбасса в целом. Несмотря на это, инциденты все равно случаются: 24 июля на шахте "Полосухинская" погиб горняк. В июне на шахте "Распадская-Коксовая" один горняк получил тяжелые травмы, в мае – три человека были травмированы.
– Мужиков в забое больше интересует то, что Ростехнадзор из шахты не вылезает, продолжает Зарубин. – Раньше раз в месяц появлялись, а теперь по несколько раз в неделю. И постоянно что-то выписывают, приостанавливают, запрещают эксплуатировать. А план-то выполнять надо. Поэтому иногда камеру видеонаблюдения на проходческом комбайне заклеивают и продолжают работать, несмотря на все запреты. Я тоже хочу денег, но не ценой жизни. В забое сейчас реально дышать нечем. Часто уровень метана зашкаливает, а им все равно, лишь бы на-гора выдать побольше.
При этом компания СУЭК (Сибирская угольная энергетическая компания) продолжает вкладывать в добычу угля на Дальнем Востоке. На ПМЭФ в этом году гендиректор СУЭК Александр Редькин сообщил, что в 2023 году компания вложила в проекты в Хабаровском крае 27 миллиардов рублей, в этом направит ещё 30 миллиардов.
– Я не думаю, что добыча угля существенно снизится, – считает сотрудник шахты Тимофей Ильин (имя изменено в целях безопасности). – Новости послушаешь: что ни год – то у нас кризис в угольной промышленности. Иногда меньше добываем, иногда больше. Но это точно зависит не от спроса. Скорее, это игры политиков и собственников шахт. Многие думают, что уголь – это лишь работа ТЭЦ, но забывают, что в Кузбассе добывают в основном коксующийся уголь, который используется в выплавке стали и некоторых цветных металлов. А спрос на него всегда будет. Другой вопрос, на чем собственники будут экономить, чтобы снизить себестоимость. Тут напрашивается только один вывод – на безопасности. Если что и повлияет на добычу угля, так это штрафы, которые со следующего года будут. Собственник при травмировании рабочего 10 миллионов должен будет заплатить, если серьезная авария, – считай, сразу банкрот. Вот это, пожалуй, единственное, что реально скажется на отрасли.
"Рельсовых войн мы уже не увидим"
Российская угольная отрасль вступает в самый тяжелый кризис за последние 30 лет, однако при этом его социальные последствия будут менее болезненными, чем в 1990-е годы, говорит эксперт в области энергетики Максим Иванов.
– Масштабных социальных последствий мы не увидим по ряду причин. Во-первых, в последние два десятилетия угольные компании постепенно сокращали персонал, стремясь автоматизировать процесс добычи и переработки угля и повысить производительность труда. По данным ЦДУ ТЭК, общая среднесписочная численность предприятий по добыче и переработке угля снизилась с 370,3 тыс. человек в 2000 г. до 139,9 тыс. в 2020 г. Среди прочего сказывался рост доли открытой добычи, которая требует меньшего вовлечения персонала: если в 2000 г. на долю разрезов приходилось 65% угледобычи в РФ (167,5 млн из 258,4 млн т), то в 2020 г. – 74% (298,7 млн из 401,6 млн т). В этой связи социальные проблемы в отрасли будут гораздо менее заметными, чем в 90-е: знаменитых "рельсовых войн" мы уже не увидим, массовых забастовок – тоже.
Иванов приводит данные Росстата, согласно которым сальдо прибылей и убытков угледобывающих предприятий по итогам первых пяти месяцев 2024 г. снизилось на 96,3% в сравнении с аналогичным периодом 2023 г. (до 9,1 млрд руб.). При этом доля убыточных угледобывающих предприятия выросла с 33,3% в январе-мае 2023 г. до 50,9% в январе-мае 2024 года. Ключевой причиной стало падение мировых цен на уголь: так, цена на уголь на условиях FOB Ньюкасл (Австралия) – крупнейшем угольном хабе Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) – снизились на 34% по итогам первого полугодия 2024 г., достигнув $132 за тонну, что близко к среднему уровню 2017-2021 гг. ($94 за тонну).
По словам Иванова, ухудшение финансового положения также было связано с дисконтами на российское сырье, которые стали следствием санкций, а также удорожанием логистики и решением китайских регуляторов ввести с нынешнего года импортные пошлины: 6% – для энергетического угля, а 3% – для коксующегося. Однако компенсирующую роль отчасти играет перекрестное субсидирование, когда внутри одной и той же компании дочерние общества по добыче более дорогого коксующегося угля субсидируют дочерние общества по добыче энергетического угля, отличающегося меньшей стоимостью. По данным ЦДУ ТЭК, в I квартале 2024 г. на долю коксующегося угля пришлось 26% добычи угля в России (29,3 млн т из 111,5 млн т).
– Если использовать пятибалльную шкалу для оценки состояния угольной отрасли, то я бы поставил отметку 2,5. Отрасль находится в гораздо более трудном положении, чем в 2022 г., когда эмбарго ЕС привело не только к необходимости наращивания экспорта на Восток, но и стало одной из причин существенного роста цен, который с лихвой покрывал рост логистических издержек. Однако еще большей проблемой является инерция регуляторов: согласно проекту новой Энергостратегии, добыча угля в РФ к 2030 г. должна увеличиться до 482 млн т в год, а к 2050 г. – до 556 млн т в год. Для сравнения: по данным ЦДУ ТЭК, добыча угля в РФ в 2023 г. составила 438,7 млн тонн. Де-факто, проект Энергостратегии исходит из трендов 2000-х и 2010-х, весьма благополучных для угольной отрасли: в период с 2000 по 2020 гг. экспорт угля из РФ увеличился более чем в пять раз, с 37,5 млн т в год до 195,6 млн т в год соответственно.
– Однако следовать старым трендам – ошибка. Рост инвестиций в развитие собственной угледобычи в Китае; бурное развитие ветровой, солнечной и, отчасти, атомной генерации в странах Южной и Восточной Азии; всё большее внедрение низкоуглеродных технологий в металлургии – всё это будет сдерживать рост экспорта угля уже во второй половине 2020-х. Конкуренция за потребителя будет расти, в том числе из-за выхода на мировой рынок Монголии, которая по итогам прошлого года стала крупнейшим поставщиком коксующегося угля в Китай. Поэтому долгосрочная стратегия должна быть направлена на реструктуризацию отрасли, которая в конечном счете должна оставаться рентабельной, но при этом без получения субсидий. В этой связи закрытие ряда угледобывающих предприятий, удаленных от экспортных рынков и специализирующихся на добыче энергетического угля, выглядит неизбежным, – полагает эксперт.
"Отрасль пока что не осознала, что кризис – всерьез и надолго"
В рамках санкций от российского угля отказались США, ЕС, а также Великобритания. Россия переориентировала транспортные потоки на Индию и Китай. По данным Центра исследований энергетики и чистого воздуха (CREA), из-за потери европейского рынка Россия теряла в доходах от экспорта угля в августе 2023 года — январе 2024 года от €9 млн до €22 млн в день. В 2024 году объемы добычи угля сокращались в России на фоне снижения импорта: Китай сократил импорт на 22%, Индия на 55%, Турция на 47%.
– Перспектив расширения экспорта энергетического угля практически нет, – говорит Максим Иванов. – В Китае в период с 2010 по 2023 гг. доля угольной генерации снизилась с 77% до 61%, а по итогам нынешнего года опустится ниже 60%. В свою очередь, Индия планирует к 2030 г. увеличить установленную мощность ВИЭ почти втрое, а Вьетнам становится одним из региональных лидеров по темпам развития солнечной энергетики. Исключением на этом фоне выглядит Индонезия, которая в последние годы стремительно наращивала мощность угольной генерации, однако Индонезия сама является крупным производителем угля – страна не нуждается в привозном сырье для угольных электростанций. Единственное окно возможностей – индийский рынок коксующегося угля, где будет расти спрос на сталь под влиянием урбанизации. Однако на индийском рынке России придется конкурировать с поставщиками из Австралии и Монголии.
С переориентацией потоков с Запада на Восток возникла проблема перевозки угля по Восточному полигону "РЖД". Наибольшие проблемы возникли в Кузбассе и Хакасии, которые задействуют Транссиб для отправки сырья в Азию. Специалисты Кузбасского государственного технического университета даже предложили перевозить уголь на дирижаблях для сокращения издержек на логистику.
– Проблема дефицита пропускной способности Восточного полигона ощущалась еще 2022 г., однако в 2022 г. из-за переориентации экспорта на Восток этот дефицит стал критическим, – говорит Иванов. – Рост потребности в инфраструктуре можно сравнить со штормом в 10 баллов, который происходит в порту, инфраструктура которого рассчитана на шторм в 5 баллов. Никто всерьез не мог предполагать, что произойдет столь резкая переориентация экспортных потоков. Решить эту проблему можно только за счет развития инфраструктуры Восточного полигона, в том числе за счет средств Фонда национального благосостояния.
В сложившихся условиях компании пытаются перенести активы ближе к рынкам сбыта, как это делает СЭУК, развивая добычу на Дальнем Востоке. Кузбасс и Хакасия, расположенные в центре Сибири, пострадают от плохой конъюнктуры больше других. В Хакасии поступления от налога на прибыль угольных компаний в 2023 году упала в 2,5 раза, в 2024 году ожидается падение общих налоговых поступлений еще на 25%. Власти региона напрямую связали кризисную ситуацию с санкциями и обратились к Михаилу Мишустину с просьбой предоставить бюджетный кредит на погашение коммерческого займа 5 млрд рублей. Это позволит правительству заплатить бюджетникам. В Кузбассе в 2024 году доходы от налога на прибыль организаций и добычу полезных ископаемых упали на 60%, а общие доходы бюджета сократились на 21%.
– Моя гипотеза заключается в том, что после 2030 г. выживут только те компании, которые специализируются, в основном, на добыче коксующегося угля и активы которых находятся в сравнительной близости к рынкам сбыта, – говорит Максим Иванов. – Среди регионов Дальнего Востока и Сибири лучше других будет "чувствовать себя" Якутия, где находится Эльгинское месторождение коксующегося угля, добыча на котором будет стремительно расти после ввода в строй частной ж/д ветки "Эльга-Чумикан", предназначенной для транспортировки угля к побережью Охотского моря и дальнейшей отгрузки на танкеры; в результате Эльгинский проект не будет зависеть от ситуации с Восточным полигоном РЖД. В более трудном положении будут находиться Кузбасс и Хакасия – эти регионы почти неизбежно столкнутся с сокращением угледобычи. В этой связи большая ответственность лежит на регуляторах: сейчас ни в коем случае нельзя повышать налоги и вводить экспортные пошлины на уголь. При этом закрытие нерентабельных шахт и разрезов должно быть дополнено диверсификацией региональной экономики: почему бы не использовать, к примеру, инженерный потенциал Кузбасса для создания производств по выпуску ветровых и солнечных генераторов, да и в целом оборудования для ВИЭ, спрос на которое будет стремительно расти? Регионам придется создавать новую экономику – это сложная задача, которой, к сожалению, пока никто не занимается. Но ей придется заняться всерьез.
С 1 марта 2024 года российское правительство, напротив, вернуло экспортные пошлины для российских поставщиков угля, понизив рентабельность производства. Гендиректор "Русского угля" Владимир Коротин заявил, что при отсутствии изменений в логистике "вряд ли можно говорить о положительной рентабельности угольной отрасли во втором полугодии". Российский вице-премьер Александр Новак спрогнозировал рост экспорта российского угля за счет увеличение спроса на уголь. При этом ряд мировых аналитиков – Международное энергетическое агентство и правительство Австралии – полагают, что мировой импорт угля сократится в ближайшие месяцы.
– В отрасли и особенно среди регуляторов пока что нет понимая, что нынешний кризис – это всерьез и надолго, – считает Максим Иванов. – Кризис был бы неизбежен даже без санкций, поскольку поставки в Европу всё равно бы сокращались из-за отказа стран ЕС от угольной генерации: к 2030 г. крупными потребителями угля в Европе останутся только Польша и Германия. В свою очередь, цены на уголь, взлетевшие в 2021 г. (т.е. до эмбарго ЕС) из-за постковидного скачка спроса и временного запрета на поставки австралийского угля в Китай, всё равно бы снизились к 2024 г. Поэтому в середине 2020-х российская угольная отрасль, так или иначе, вступила бы в кризис, который станет самым тяжелым за последние 30 лет.
