В годы репрессий власти Тувинской народной республики уничтожили 26 буддийских храмов (хурээ). Более трех тысяч буддийских монахов подверглись репрессиям или отказались от духовного звания, чтобы спастись. Некоторые добровольно уходили из жизни. Потомкам лам запрещали учиться в школах вместе с другими детьми, а родственники боялись пускать их к себе в дом.
"Я остался один в одночасье"
– Помню, это было 31 августа 1950 года. Все "интернатские" выстроились на ужин, завтра учебный год… А я в школу так и не пошел: перед всеми меня исключили как сына врага народа и контрреволюционера. Я пошагал, помню, в сторону интерната, но какой-то дарга (чиновник), который тоже там присутствовал, вытолкал меня вон. Мать два года как умерла, отца только репрессировали, поэтому в одночасье я остался один. Идти было по сути некуда. Так я стал бродягой…
Тувинскому писателю Кара-Куске Кунзековичу Чооду в мае 2021 года исполнилось 85 лет. Мы разговариваем с ним в двухкомнатной квартире на набережной Енисея в Кызыле. В 30-е и 50-е годы власти репрессировали 17 человек из рода Чооду. Предки тувинского писателя провели в лагерях в общей сложности 93 года.
Отец Кара-Куске – Кунзек Чооду родился в 1907 году и получил образование ламы. В юности он служил в Самагалтайском хурээ, а также в хурээ Кандан в Монголии, где выучил местный язык. Позже освоил еще и русский. Поскольку в Тес-Хемском кожууне, где жила семья, большая часть населения говорила на монгольском, Кунзека Чооду назначили районным судьей – в то время для такого назначения было достаточно иметь образование, пусть даже не профильное, и знать монгольский язык. Позже он возглавил сумон (район) Берт-Даг, а во время войны руководил комиссией по сбору средств для фронта.
– Я помню, отец постоянно боролся. В Туве довольно популярна борьба куреш, и он постоянно участвовал в соревнованиях. Был худощавым, но при этом очень сильным. В суде работа заключалась в том, чтобы доставить подсудимых на заседания. Возили их тогда на лошадях, доставляли в суд из отдаленных сел. Он однажды даже остался ночевать у человека, которого с утра надо было в суд вести. Тот его накормил, а проснулись – в суд.
Весной 1950 года Кунзека Чооду обвинили в контрреволюционной деятельности и приговорили к 12 годам лагерей. По версии следствия, Кунзек пришел к знакомым по случаю обряда инициации таах ава, когда у трехлетних детей обрезают прядь волос. В гостях Чооду якобы сказал, что раньше в Туве жили лучше, чем при СССР, а "теперь не стали верить в бога и хурээ поломали". Версию обвинения подтвердили семь свидетелей.
Семья на тот момент жила в селе Шуурмак, а 14-летний Кара-Куске учился в школе в селе Самагалтай – на другом берегу реки Тесь. После того как его выгнали из интерната из-за приговора отцу, мальчику некуда было идти, поэтому он нанимался рубить дрова к кому-нибудь из сельчан, а ночевал прямо на улице. Мама Кара-Куске умерла, а отец на момент ареста был женат на другой женщине.
– Я ездил в наше село и пытался пойти к мачехе, но она не пустила меня в юрту. Встретила меня на улице и сказала: "За мной день и ночь следят. Найди лучше родственников матери, а теперь возвращайся обратно в Самагалтай, скоро машина придет". Мне пришлось вернуться обратно в село, где был интернат. Директор школы оказался добрым человеком, он постоянно помогал мне. На следующий же день он привел меня в одну семью, сказал им, что договорился в райкоме, в милиции, в МГБ (Министерство государственной безопасности. – СР). Мне разрешили жить у них – совершенно чужих людей. Я смог питаться в столовой интерната, но уроки вместе со всеми делать не мог – как сын врага народа. На улицу тоже лишний раз старался не выходить. Если где-то много людей собиралось, например, я лучше стороной обойду.
В 1951 году Кара-Кусе пытался найти приют у родственников еще пару раз, но они не хотели признавать мальчика. Летом он снова стал жить на улице, зарабатывая на покосе или на соляных приисках. Парень даже открыл счет в сберегательном банке, иногда на заработанные деньги ходил в кино в сельский клуб.
– Когда наступило лето, я снова хотел отыскать своих родственников. Совершенно случайно около больницы Самагалтае встретил родную сестру своей покойной матери. Я был вне себя от счастья, очень обрадовался, думал, заберет меня к себе. Она сказала, что завтра придет на это же место, к больнице, а сейчас ей нужно идти. "Я завтра тебя заберу", – сказала тетя. Я приходил на это место несколько дней, ждал ее, но никто не пришел… Этим же летом директор школы отправил меня косить траву возле юрты, где жили другие мои родственники. Их дети меня узнали, прибегали обниматься, ластиться. Родители же за несколько дней, что мы там были, ни разу не подошли ко мне. Родственники, по сути, тогда от меня отказались, но я не виню их. Казалось бы, это уже 50-е годы, но время все равно было страшное.
"Ламу проще было арестовать"
Дед Кара-Куске и отец Кунзека – потомственный лама Самагалтайского монастыря (хурээ) Чыргал-Чочу Чооду покончил с собой на крыльце администрации кожууна в 1930 году, когда тувинские власти начали массовые гонения на духовенство.
– Он не мог смотреть на то, что происходит, – говорит Кара-Куске. – Они жгли храмы и духовную литературу, лишали всех прав, выгоняли монахов из хурээ, заставляя их скрываться по дальним селам.
С 1921 года на территории Тувы образовалась Тувинская народная республика (ТНР) – формально самостоятельное, но по сути полностью зависимое от СССР государство с марксистской идеологией. По словам историка Оттука Иргита, в первой половине 20-х годов руководство ТНР коммунисты и буддисты вполне мирно уживались в республике.
– До второй половины 20-х годов буддизм был по факту государственной религией в ТНР, хотя официально не объявляли об этом, – говорит Оттук Иргит. – Было нормальным, например, когда сторонник марксизма-ленинизма работает вместе с буддистом. Даже на первом варианте герба ТНР было изображен один из символов буддизма – колесо счастья, а в центре вместо знаков инь и янь располагалась красная звезда. Можно сказать, это было сочетание несочетаемого. Духовенство было наиболее грамотной категорией населения, они были грамотными управленцами. У буддистов была собственная сложная инфраструктура: во всех районах были представительства – монастыри, они были связаны со своими коллегами из других стран – ламами Монголии и Тибета. Поэтому, когда в Туве создавали новое государство, оказалось, что наиболее подходящими людьми для управления были бывшие буддийские ламы. Многие буддисты считали идеологию марксизма-ленинизма прогрессивной. Ведь большевики изначально выступали за отделение церкви от государства, но они не говорили, что хотят уничтожить религию. Поэтому некоторые ламы вполне могли оставить храмы и заниматься политикой. И среди высших чиновников было много бывших лам.
К концу 20-х в ТНР сформировалась новая партийная элита. Партийный лидер Салчак Тока, которого в Туве называют "маленьким Сталиным", отучился в коммунистическом университете трудящихся и в 1929 году вернулся из Москвы в Туву. То же самое сделали многие его соратники.
– Этой революционной молодежи никакое духовенство уже было не нужно. Они хотели управлять сами. Буддизм для них себя исчерпал и превратился в "опиум для народа". Простой народ был против гонений на религию. С 1930 по 1932 год по республике прокатилась было волна народных выступлений против большевиков. Но они были абсолютно разрозненны, поэтому их легко было подавить, причем самым жестким способом, – рассказывает Иргит.
В 1930 годы начались масштабные гонения на лам и буддизм. Впоследствии в Туве было уничтожено 26 буддийских храмов.
– Для уничтожения храмов собирались отряды революционной молодежи. Обычно это выглядело так: у ламы отбирали весь скот, которым он владел, забирали все имущество. После этого храм можно было сжечь или разрушить, потому что монахи все равно не могли там жить, они были вынуждены покинуть храм или вообще уехать куда-то в свое родное село. Но и там лам было очень легко вычислить и найти: у каждого ламы духовное звание фактически становилось частью имени. Лам ставили на специальный учет, и многих репрессировали уже позже. Против духовенства в основном использовали 12 статью УК ТНР – контрреволюционная деятельность. Их обвиняли в организации контрреволюционных восстаний. Когда началась коллективизация, начались народные вступления. И в большинстве их на стороне народа принимали участие буддийские ламы. Появился повод добить духовенство. В 90-е годы, когда буддизм в Туве возрождали, в пещерах находили буддийские духовные книги. Многие монахи понимали заранее, что будет происходить, поэтому прятали там реликвии.
Один из ярких примеров расправы над ламами – казнь Монгуша Лопсан-Чимита – автора первого проекта тувинского алфавита на основе латинской письменности, который в итоге не был принят. В 1928 руководство ТНР одобрило вариант Лопсан-Чимита, который знал английский, тибетский, русский, немецкий, китайский, французский, итальянский и монгольский языки. Однако через несколько месяцев ламу отстранили от обсуждения проекта алфавита. В итоге Тува создала алфавит на основе русского языка, а Лопсан-Чимита в 1930 году лишили избирательных прав и имущества, в 1940 – сначала пытали, а потом расстреляли за попытку "контрреволюционного мятежа". Вместе с ним были репрессированы еще семь монахов. Всего за годы репрессий в Туве уничтожили, либо заставили отказаться от духовного звания более трех тысяч лам – фактически всех буддийских монахов в республике.
"Этого не должно повториться"
Кара-Куске Чооду сумел окончить школу, получить высшее образование, а впоследствии стать одним из наиболее известных литераторов Тувы. Его произведение "Если бы продавались сны" изучают тувинские школьники. Отец будущего писателя вернулся из лагеря гораздо раньше срока – в 1953 году, после смерти Сталина. В 1994 году его реабилитировали посмертно.
Кара-Куске посвятил долгие годы изучению истории своей семьи: у его деда ламы Чыргал-Чочу Чооду было восемь детей. Из их семей два человека были расстреляны, еще 15 – получили лагерные сроки, некоторые – умерли во время допросов. Среди них – дети, внуки и зятья ламы. Несколько статей Кара-Куске Чооду посвящены судьбе его дяди Санданмаа Сояна Кура – мужа сестры Кунзека Чооду. Он также получил образование в буддийском монастыре, выучив четыре языка.
– Санданмаа – женское имя. Поскольку в семье умер первенец, чтобы мальчик не повторил его судьбу, местный монгольский лама решил таким образом обмануть духов, – рассказывает Кара-Куске Чооду.
Санданмаа Соян Кур возглавлял сумон Торе-Холь, образовавшийся в 1932 году, когда по договору между ТНР и Монголией часть тувинцев переселились с юга в Туву. Несмотря на образование ламы, Соян Кур успешно работал в партийных структурах: руководил организацией революционного союза молодежи, партийной ячейкой, заведовал красной агитационной юртой. В марте 1939 года его арестовали по обвинению в подготовке контрреволюционного заговора якобы по поручению председателя Совета Министров ТНР Сат Чурмит-Тажы. Тувинского премьера – потомственного ламу – расстреляли по "делу девяти", когда репрессиям подверглось все высшее руководство ТНР. Как сказано в доносе свидетеля по имени Тежит, Санданмаа Соян готовился захватить пограничную заставу Шара-Суур. Другим участникам группы он раздал по 100 акша (тувинские монеты) и несколько флаконов яда.
"Эти вещи я получил от самого Чурмит-Тажи, когда ездил на семнадцатую годовщину ТНР и на конные скачки. Чурмит-Тажи предупредил, что яд получен по специальному заказу из-за рубежа, его вместе с пищей дайте руководителям и активистам сумона. Не надейтесь, что вас не захватят и не сделают обыск, поэтому храните в надлежащих местах. А деньги используйте для привлечения людей в наши ряды или на свои нужды", – передал якобы слова Сояна автор доноса.
В июне 1939 Санданмаа Сояна расстреляли, а его коня отстранили от скачек. Этот конь – знаменитый Эзир-Кара по прозвищу Черный Орел – выигрывал соревнования по случаю национального праздника Наадыма три года подряд.
– На стадионе, где проходили скачки, вышел начальник штаба армии и сказал, что конь не может соревноваться, поскольку его хозяин – враг народа. Народ на стадионе зашумел, и тогда начальник крикнул: "Кому хочется в тюрьму?" Все замолчали. Потом коня увели, и дальнейшая судьба его неизвестна. Кто-то говорил, он работал на лесозаготовках с заключенными, кто-то – его якобы угнали в Абакан, где шли заготовки скота для Красной армии. Вот так репрессировали коня-чемпиона, – говорит Кара-Куске Чооду, который в течение жизни собирал воспоминания очевидцев.
Возрождение буддизма в Туве началось только после распада СССР. С 1991 года в регионе снова появился свой лама, а с 1997 года в республике учредили должность камбы-ламы или "религиозного главы всех тувинских буддистов". Сейчас в Туве действует 16 буддийских храмов.
– Нельзя забирать у людей веру, потому что вера – часть души. Нельзя заставлять их верить в то, что удобно государству. Мы должны сделать все, чтобы ни на моем, ни на вашем веку, никогда вообще такое не повторилось, – говорит Кара-Куске Кунзекович.
