Выдающийся музыкант Александр Кенель всю жизнь хранил тайну: в 1927 году его вместе с несколькими единомышленниками арестовали за участие в масонском "Ордене рыцарей Святого Грааля". Это был оккультный кружок бывших дворян, желавших добиться "усовершенствования мыслительных и нравственных способностей" и нести творческую энергию в массы. Но власти сочли орден антисоветчиной и отправили его участников в лагеря и ссылки.
Александр родился в Петербурге, участвовал в отражении похода Юденича на Петроград, а потом учился в Ленинградской консерватории. После ареста и суда в 1927 году его отправили на Соловки – в лагерь особого назначения, где он отбывал срок вместе с академиком Дмитрием Лихачевым. На Соловках он создал в лагерном театре оркестр и написал "Соловецкий гимн". А после освобождения и нескольких лет скитаний по провинциальным российским городам Кенель оказался в Абакане и стал здесь основоположником хакасской классической музыки.
"Был готов отдать последнее"
– Он собирал хакасские народные песни и радовался очень сильно, когда что-то находил. У него даже голос дрожал в такие моменты, а голос у него был, как у Буратино: такой же детский. О музыке он говорил всегда с радостью, кроме музыки, казалось, его ничего и не интересовало…
Концертмейстер Хакасской республиканской филармонии Ирина Малина была воспитанницей Александра Кенеля.
– В годы войны в Абакане работал Драматический театр имени А.М. Топанова. В феврале 1942-го заведовать музыкальной частью театра из Красноярска и приехал Кенель. У него после всех его скитаний и лагерей был фурункулез: чирьи по всему телу, – рассказывает Ирина Малина. – Плюс у него была крайняя степень истощения, как и у всех, кто приезжал сюда в Хакасию в годы войны. А моя мама работала фельдшером в госпитале, она его перевязывала, лечила. Так наша семья с ним и познакомилась.
Он стал заниматься со мной музыкой. И приходил к нам в гости. И всегда дарил духи "Красный мак". Я помню, это такие желтые духи со сладким запахом. Еще он приносил нам гостинцы, чтобы поддержать нас в бедности: мама заболела и перешла на пенсию по инвалидности, а у меня тогда была только стипендия. Он по дороге к нам заходил в гастроном и покупал самое дорогое, деликатесы… Человек был готов отдавать последнее и хотел устроить нам праздник, – вспоминает Ирина Малина.
Впрочем, возможность помогать другим появилась у Кенеля не сразу.
– Первое время после переезда в Абакан Кенель жил прямо в театре, носил сценические костюмы, потому что другой одежды у него не было, – рассказывает историк Валентина Барабаш. – Он все время был голоден, и актеры вспоминали, что иногда даже засыпал во время спектакля от голода. Нужно было аккомпанировать на пианино, а он опирался на него и засыпал сидя. Один из музыкантов вспоминал, что когда впервые его увидел, Кенель сидел на ступеньках театра. Рядом горел костерок, на костре висел котелок, а композитор разогревал американскую тушенку и радовался, что у него есть такой обед... В Абакане он женился на Марии Петровне Поповой. Ее потом парализовало после гибели сына на фронте. До самой смерти жены Кенель ухаживал за ней. И именно болезнь жены помешала ему уехать из Сибири, о чем он мечтал.
"Он никогда не вспоминал лагеря"
Александр Кенель родился в Петербурге в 1898 году. Его отец и дед были известными петербургскими архитекторами. Дед спроектировал здание цирка Чинизелли на набережной Фонтанки, перестроил здание городской думы и работал личным архитектором у великого князя Владимира Александровича.
Прадед Кенеля был солдатом наполеоновской армии, остался в России и сумел сделать карьеру преподавателя и получить дворянский титул. Александр Кенель, судя по всему, долго искал свое призвание. В 1919 году он окончил юрфак Петроградского университета. Потом учился в Политехническом институте. Затем был призван в Красную Армию.
По возвращении с Гражданской войны учился одновременно в Институте сценических искусств и в Ленинградской консерватории на теоретико-композиторском факультете. Его сокурсником был Дмитрий Шостакович, который в 1922 году подарил Кенелю рукопись танца №2 для фортепиано с надписью: "Дорогому другу, талантливому композитору, на добрую память от Д. Шостаковича". С Шостаковичем Кенель переписывался всю жизнь.
Поступив в консерваторию, Кенель стал посещать студенческие кружки и "тайные общества", которых в те годы было немало. 15 июня 1927 года его арестовали сотрудники ОГПУ за участие в масонской организации "Орден рыцарей Святого Грааля". Следствие продолжалось месяц, после чего "учитель" ордена Александр Гошерон-де-Лафос получил 10 лет лагерей, его "помощники" – по пять, а Кенель – три года.
– Конечно, приговор был неадекватным, а жесткость объяснялась тем, что почти все участники по происхождению – дворяне, – говорит краевед и журналист Алексей Анненко. – Сам Кенель почти нигде не рассказывал, что провел три года на Соловках. Но в 1929 году в журнале "Соловецкие острова" он опубликовал статью "Музыкальное оформление в соловецком театре". Из этой статьи следует, что на Соловках Кенель занимался музыкой и что существовавший в театре оркестр не удовлетворял его требованиям. Он пишет: "Налицо несколько непрофессионалов, в порядке принудительных работ играющих то, что им подложат из имеющихся нотных запасов". Через некоторое время композитор добился, что в лагере на толстой оберточной бумаге стали печатать ноты. И, по его словам, "началась настоящая художественная работа".
На Соловках Кенель написал музыку для "Соловецкого гимна" на стихи Бориса Глубоковского. Также он написал музыку к нескольким спектаклям Соловецкого лагерного театра, поставил там оперу "Евгений Онегин". В январе 1929 года на сцене этого театра исполнили его оперу "Кобзарь".
"Самое интересное, что исполнялись отдельные части оперы "Кобзарь", сочиненной заключенным Кенель. Как и все представления в Солтеатре, начало было поздно – в 9 часов, так как официальный конец работы в лагере был в 8 часов вечера… И все это в разгар тифозной эпидемии и истязаний на общих работах!" – писал в книге "Воспоминания" академик Дмитрий Лихачев, который отбывал срок на Соловках в это же время.
– Когда Кенель освободился из лагеря в 1930 году, ехать ему было некуда: у них же при жизни отца была роскошная квартира в центре Петербурга, из которой затем сделали коммуналку, естественно. По закону ему нельзя было жить в 12 городах России, в том числе в Ленинграде. Там осталась его мать. Позже она умрет в блокаду, – говорит Валентина Барабаш.
12 лет скитаний
Не имея возможности вернуться в родной город, Кенель 12 лет скитался по стране: он работал в театрах и концертных залах Воронежа, Ташкента, Свердловска, Новосибирска и Красноярска. После переезда в Абакан жизнь его складывалась относительно благополучно: он служил в театре, писал музыку, ему позволили вступить в Союз композиторов, выделили персональную пенсию и даже – персональный слуховой аппарат, поскольку к старости Кенель почти оглох. Но в начале 50-х он чуть не стал жертвой развернувшейся тогда борьбы с космополитизмом.
– Он выступил на очередной научной конференции, и его обвинили в космополитизме, – говорит Валентина Барабаш. – Он изучал фольклор, народные инструменты, и в том числе такой инструмент, как чатхан (хакасский щипковый инструмент. – С.Р.). Он сделал великолепное методическое пособие – "Практический учебник игры на чатхане", им пользуются до сих пор музыканты. И вот, выступая на конференции, он провел аналогию между чатханом и китайскими инструментами, и заметил, что, скорее всего, чатхан был заимствован хакасами из Китая. После этой конференции кто-то написал на него донос, что он, дескать, мыслит по-буржуазному, преклоняется перед другой культурой, принижает советскую культуру. Его исключили из Союза композиторов. Но дальше этого, к счастью, не пошло.
Кенель писал песни на стихи хакасских поэтов и музыку по мотивам хакасского фольклора, он занимался записью и обработкой хакасских народных мелодий, написал "Заметки по истории хакасской музыки".
– В конце 60-х он написал первую хакасскую оперу "Чанар Хус", – говорит Ирина Малина. – И после премьеры был банкет в ресторане "Абакан". Его на этот банкет буквально принесли, он уже был стар и болен… Мы так все дико обрадовались! Это было его последнее появление на людях.
В 1970 году Кенель скончался. Сейчас в Абакане есть музыкальная школа, названная его именем, проводится детский музыкальный конкурс в его честь. У школы стоит памятник Кенелю. В Хакасии его почитают как выдающего фольклориста. Но многие нотные рукописи Кенеля по-прежнему хранятся в фондах местных музеев неизданными.
– Некоторые его рукописи почти истлели, листочки стали желтыми и совсем тонкими. Надеюсь, они дождутся своего часа, – говорит Ирина Малина.
– Песни, которые он писал на хакасском, – это высочайший уровень классической музыки, – говорит заслуженная артистка Хакасии Зинаида Аршанова. - При этом сохранены все хакасские интонации. И так сочетать национальные и классические мотивы – никто ни до него, ни после него не мог. Услышать элементы хакасской лирики, хакасских народных тахпахов, положить это в ноты и привнести вот на такой уровень высокой классики – так мог только Кенель. Для обычных хакасов, которые еще помнят традиции, Кенель – это по-настоящему народный композитор, для них он – истинный хакас. Причем его песни любили и высокообразованные люди, и простые хакасы, например мой дядя, который работал водителем. Он всегда, когда куда-то ехал, слушал написанную Кенелем песню "Белый цветок".
