"Организуйте народную психику". Как философ из Фрайбурга создал в Иркутске университет своей мечты

Иркутский госуниверситет официально открывали шесть раз. Из них три раза – неудачно. Имперское и Временное правительство принимали решение об открытии университета в Иркутске за две недели до своего краха (ухмылка истории), а правительство РСФСР – к моменту, когда власть в Иркутске уже перешла от красных к белым.

Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш YouTube, инстаграм и телеграм

Четыре раза из шести в открытии университета решающую роль сыграл уроженец нынешнего Улан-Удэ, доктор философии Фрайбургского университета, философ-педагог Моисей Рубинштейн. Два года – с 1918-го по 1920-й – под его руководством в далеком Иркутске собрались лучшие российские профессора, чтобы создать в антибольшевистской Сибири университет мечты по самым современным мировым лекалам. Энергии у них было столько, что от их университета отпочковались затем еще как минимум пять ныне действующих российских вузов – от Екатеринбурга до Якутска.

Впрочем, сами иркутяне этого не оценили. А Рубинштейн после года в тюрьме и расстрела старшего сына под конец жизни был вынужден писать книги про стахановское движение и связь читательских интересов школьников с проблемами социализма.

Философ-практик

Моисей Рубинштейн родился в Верхнеудинске (нынешний Улан-Удэ) в июне 1878 года. Через три недели после того, как Госсовет Российской империи утвердил создание в Томске первого сибирского университета. Еще ровно через 40 лет ректор этого университета Василий Сапожников, пребывающий в статусе министра просвещения Временного Сибирского правительства, назначит Рубинштейна ректором Восточно-Сибирского университета в Иркутске.

Но все это будет потом, а пока в еще существовавшей Российской империи Моисей Рубинштейн закончил Иркутскую губернскую гимназию, поступил в Казанский университет (которому подчинялись все гимназии восточнее Волги) и, еще будучи студентом, уехал в Германию. У Рубинштейна никогда не было диплома российского университета, его альма-матер – философский факультет одного из старейших и самых уважаемых в Германии Фрайбургского университета. Одновременно с ним на том же факультете учился знаменитый философ Карл Ясперс, а за десять лет до них обоих – первый канцлер Федеративной республики Германия Конрад Аденауэр.

Во Фрайбургском университете Рубинштейн защищает докторскую диссертацию, получает диплом и медаль magna cum laude (высшая награда для выпускника, нечто вроде "красного диплома"), и остается работать в Германии. А в 1909 году возвращается в Москву, где вскоре становится деканом частного вуза – Московских педагогических курсов Д. И. Тихомирова.

В 1912 году, когда Рубинштейн устраивается в Московский университет, он заполняет анкету и в графе "специальность" пишет: "Педагогика и философия". В те далекие времена педагогика считалась чем-то вроде прикладной философии, а Рубинштейн был одним из лучших специалистов в этой сфере.

Все его педагогические работы – результат обработки тысяч и тысяч анкет. Рубинштейн пишет на базе этих опросов десятки книг и статей и предлагает конкретные меры по реформированию российской школы образца начала XX века. В качестве одного из вариантов школьной реформы он предлагает "попытки поставить объяснение уроков на надлежащее место: когда ученики самостоятельно прочтут и проработают сами урок, преподаватель дает свои пояснения, углубляющие и дополняющие прочитанное".

Сегодня это называется "перевернутое обучение", а Википедия считает, что эта концепция была предложена в 2007 году в США. В российских школах начала XXI века она считается ультрасовременной западной инновацией.

Кроме того, Рубинштейн утверждает, что никакая педагогика немыслима без философского фундамента и нравственности. В своей статье "Современное образование и нравственность" (1917 год) он так и пишет: "Коренное зло – в изолированном обращении к уму, способному при изоляции от совести служить любому богу". Звучит суперактуально и сегодня, в 2024 году, когда ссылки на совесть по отношению к школе кажутся наивными благопожеланиями.

Итак, к 1917 году Рубинштейн – приват-доцент Московского университета, верящий в идею "новой школы" и обосновавший её, философ-практик, остро нуждающийся в реальном воплощении своих педагогических идей.

Иркутск против Томска

Доподлинно неизвестно, как именно Рубинштейн стал общественным лидером в проекте под названием "Создание в Иркутске университета". Современные исследователи удовлетворяются версией, что, раз уж он родом из Восточной Сибири, то нет ничего удивительного, что он вначале продвигал проект этого университета в столицах, а потом приехал заниматься им уже на месте.

Сам Рубинштейн в статье "К открытию университета" в газете "Сибирь" от 12 ноября 1917 года упоминает вскользь, что он "хлопочет в министерстве об ускорении открытия университета в Иркутске", "исполняя поручение краевого съезда родительских организаций Восточной Сибири". И это уже гораздо больше похоже на правду: ему предлагают удивительную для педагога-практика возможность воплотить свою мечту в жизнь, да еще кто – "родительские организации". И он, конечно же, соглашается.

Когда правительство выбирает место для первого Сибирского университета, оно в 1877 году останавливается на Томске. Хотя, скажем прямо, Томск этого времени – провинциальная необразованная дыра по сравнению с богатым интеллектуальным Иркутском.

Иркутск – идеальное место для будущего университета. Там еще с 1851 года работает Сибирский отдел Императорского Русского географического общества, отправляющий десятки экспедиций по всему востоку страны. Например, именно в Иркутске устраиваются знаменитые экспедиции Пржевальского, Черского, Потанина и Ядринцева. Здесь еще с 1856 года издается единственный в Сибири научный журнал. Наконец, здесь и реальный бизнес, зарабатывающий на логистике с Китаем и всей Азией. Достаточно сказать, что к концу 1916 года, безо всякой официальной санкции, иркутяне собирают более миллиона рублей на университет – в два раза больше, чем на старте получает официально поддержанный университет в Томске.

Подводит политика. Иркутск, как и вся Сибирь, – место ссылки. Но, в отличие от остальной Сибири, сюда ссылают не абы кого, а самых образованных и самых буйных: Радищева, Чернышевского, петрашевцев, декабристов, народовольцев, гарибальдийцев, борцов за свободную Польшу, староверов и прочих. Смесь и так взрывоопасная, и ситуацию не собираются усугублять еще и вольнодумными студентами.

В середине XIX века генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев-Амурский писал прямо и недвусмысленно.:

"При наклонности сибиряков к кляузничеству, сутяжничеству и неповиновению основание в Сибири университета поведет только к усилению этих пороков".

Впрочем, и после выбора Томска для строительства первого Сибирского университета иркутяне вполне могли считать, что проиграна только битва, но не война.

Дело в том, что с формальной точки зрения университет в Томске никаким университетом не был. По уставу 1884 года нормальный классический университет должен был состоять из четырех факультетов: историко-филологического, физико-математического, юридического и медицинского. А в Томске в первые десять лет существовал лишь медицинский, в 1898 году к нему наконец-то добавился юридический, а два оставшихся появились и вовсе только после революции, в июле 1917 года.

Поэтому и после 1877 года иркутянам было за что бороться – за первый полноценный классический университет в Сибири.

Грехопадение во имя дела

Они и боролись.

Комиссия по открытию университета в Иркутске была основана при Городской думе в 1912 году. Тогда же самовольно, безо всякой правительственной санкции, начинается сбор денег на университет. И даже сбор книг для библиотеки: в нынешней Научной библиотеке ИГУ есть книги со штампом "Иркутский университет – 1912 год". За следующие четыре года иркутяне собирают для своего будущего университета миллион рублей и организуют массированную атаку на правительство.

Правительство сдается к концу 1916 года. Первый раз университет в Иркутске официально открывается решением правительства 24 февраля 1917 года. По телеграфу это решение передается в Сибирь, но через две недели это правительство, а вслед за ним и вся страна исчезают в пучине Февральской революции.

Несмотря на это досадное обстоятельство, Моисей Рубинштейн разворачивает бурную деятельность по набору профессоров в еще не существующий университет. А также читает в Москве публичные лекции о Сибири и ее будущем университете и "хлопочет в министерстве".

Временное правительство издает постановление об открытии университета в Иркутске 15 октября 1917 года. Так университет открывается официально уже второй раз. И снова за две недели до того, как правительство, принявшее решение об открытии, сгинет в пучине новой, уже Октябрьской революции.

Советская власть в Иркутске была установлена 19 ноября 1917 года. Совдеп распускает Городскую думу, и университетская комиссия, созданная при этой самой думе, некоторое время сомневается, совершать ли им "грехопадение во имя дела" и идти на поклон к "странным большевикам" (из записей председателя комиссии Павла Зицермана). А когда к большевикам они все-таки решают пойти, то в кульпросветотделе Иркутского совета им оказывают неожиданно теплый прием и заявляют, что "готовы оказать помощь при условии контакта с советскими организациями".

Третий раз университет официально открывает уже правительство РСФСР. Приказ подписывает нарком просвещения Анатолий Луначарский. Он на три года младше Рубинштейна, и его альма-матер – тоже не российский, а западный (Цюрихский) университет. Возможно, именно поэтому в мае 1918 года Моисей Рубинштейн отправляется в Иркутск с решением советского правительства об открытии университета – пока еще "для исполнения обязанностей ординарного профессора по кафедре философии и психологии".

Один вопрос с пяти точек зрения

Рубинштейн едет долго, два с половиной месяца, и приезжает в Иркутск только 17 июля 1918 года. Не потому, что поезда ездят особенно медленно, просто время для путешествий выбранно неудачно – в мае 1918 года вспыхивает восстание Чехословацкого корпуса, и к июню советская власть рушится по всей Сибири.

11 июля большевики покидают Иркутск. 13 июля в городе проходят молебны об освобождении, а на улицах развешаны плакаты, извещающие горожан о том, что Сибирская областная дума избрала Временное Сибирское правительство в качестве верховной власти. Еще через четыре дня Моисей Рубинштейн приезжает в город с бумагой от большевистского правительства об открытии университета.

Не то чтобы иркутяне заняли тогда принципиальную позицию и отказались открывать университет по приказу большевистского наркома. Дело в другом: собранный на университет миллион давным-давно исчез в революционной чехарде, а вместе с ним – и единство горожан по поводу самой необходимости этого университета.

Рубинштейн, который к тому времени уже год собирает по всей стране профессоров для Иркутского университета, обнаруживает в самом Иркутске "тяжелые трения" и совершенное отсутствие средств. Даже здания у университета нет: руководство женского учительского института, в помещениях которого запланировано открытие университета, раскручивает интриги вокруг этого проекта и даже привлекает на свою сторону военных.

Министр просвещения Временного Сибирского правительства Василий Сапожников, которого вызывают в Иркутск для окончательного решения вопроса, признает: "Двое суток я работаю над одним вопросом с пяти точек зрения". И только когда ему и Рубинштейну удается примирить противоборствующие стороны, 13 августа 1918 года Сапожников в Городской думе подписывает положение об иркутском университете. Рубинштейна назначают исполнять обязанности ректора.

Это уже четвертое официальное открытие. На этот раз у города вроде есть и официальная бумага, и даже присутствие настоящего министра. Нет только самой малости – денег на работу университета и готового здания, в котором уже в октябре вроде бы должны начаться занятия.

"Прошу принять меры к удалению кладбища"

Декан исторического факультета нынешнего Иркутского университета Юрий Зуляр в 2020 году писал: "Возможно, ИГУ – единственный в мире университет, открытый в годы Гражданской войны и на средства населения". Скорее всего, это абсолютная правда.

Временное Сибирское правительство соглашается дать санкцию на открытие университета только после того, как Городская дума официально заверяет, что горожане найдут деньги на его функционирование. Правительство сразу со всей откровенностью признает: мы вам дадим совсем немного, разбирайтесь как-нибудь сами.

Но даже это обещание правительство не сдерживает. Из символических 200 тысяч рублей оно выделило лишь 100 тысяч (для сравнения: годовой оклад одного профессора тогда составлял 12 тысяч рублей). Это меньше 20 процентов бюджета университета на 1918 год

Смета доходов Иркутского университета на 1918 год

Горожане и правда как-то разобрались сами. Весь 1917-й и следующий, 1918 год газеты и профсоюзы, органы власти и ученические советы собирали буквально по копейкам пожертвования университету. В читинской газете "Забайкальская новь" сообщалось, что 30 копеек пожертвовал университету эвакуированный солдат из Благовещенска. 61 рубль 50 копеек собрали учащиеся города Троицкославска (ныне – Кяхта). Главная бухгалтерия Забайкальской железной дороги внесла в кассу университета 126 рублей.

Сам Рубинштейн бесконечно ездит по Иркутску и окрестностям с публичными лекциями – доход от них идет на открытие университета. Также он запускает две газеты: "Гаудеамус" и "Университетский клич", все средства от продажи которой (рубль за штуку) идут в бюджет университета. Выступая в Городской думе, Рубинштейн призывает купцов раскошелиться. Публикует в местной прессе статьи, где объясняет, что университет – это не прихоть, а инвестиция в город:

"Организуйте народную психику, но не брошюрой и легкомыслием митинга, а органической работой над народным образованием. Кто знаком с историей его, тот знает, что во всей истории развитие шло от высшей школы, а не наоборот. Дайте университет. Вы не примирите и не объедините Сибирь и отдадите ее раздробленную под иго, если не изучите и не поймете населяющие ее народы; чтобы они не были пасынками, надо их знать".

В итоге новому университету выделяют "Белый дом" – бывшую резиденцию генерал-губернатора Восточной Сибири. Но есть две проблемы. Во-первых, здание разгромили во время боев между большевиками и юнкерами в декабре 1917 года. Во-вторых, прямо под окнами Белого дома было устроено кладбище, на котором в феврале 1918 года торжественно похоронили погибших в этих самых боях красноармейцев. Всего здесь около сотни могил.

3 октября (за две недели до предполагаемого начала занятий) Рубинштейн отправляет письмо командующему войсками Иркутского военного округа: "В саду Белого дома (здесь должны были начаться занятия на юридическом факультете) все еще остается красногвардейское кладбище. Прошу принять меры к его удалению". Тела откапывают и вывозят только 30 октября – через несколько дней после торжественного открытия университета.

"Пусть жизнь не вторгается со своими требованиями"

В пятый раз университет официально открывают 27 октября 1918 года – по этому поводу министр Сапожников снова приезжает в Иркутск. Официально открытие будет оформлено задним числом только в апреле 1919 года – постановление "Об учреждении Государственного иркутского университета" подпишет Верховный правитель России адмирал Колчак. Таким образом, Иркутский университет – одновременно единственный в истории, открытый в независимой Сибири (правительство Вологодского самоликвидируется только 4 ноября 1918 года), и единственный открытый Колчаком.

Уже к декабрю в университете обучаются более 600 студентов и вольнослушателей. Обучаются, кстати, чудом – Рубинштейн использует все свои связи, чтобы мужчин не мобилизовали, а здание не отдали под госпиталь.

Как бы то ни было, в октябре 1918 года философ-практик Моисей Рубинштейн получает возможность реализовать свои педагогические мечты. Пусть даже в его прежней столице Москве ненавистные ему большевики, в новой столице Омске постоянно меняется власть, а через 200 километров на восток от его детища стоят гарнизоны японской императорской армии.

И Рубинштейн делает в осажденном со всех сторон Иркутске университет по самым современным мировым лекалам. С лучшими профессорами, индивидуальными образовательными траекториями, выбором лекций и десятками удивительных даже сегодня факультативов. Сейчас такую модель называют Liberal Arts, и она считается ультрасовременной.

Рубинштейн в своей статье "Университет и его основная задача" в октябре 1918 года пишет: "Жизнь и наука переплетаются друг с другом, и весь вопрос только в том, чтобы жизнь не вторгалась со своими требованиями преждевременно в жизнь науки, а наука не насиловала жизнь (…) За чистым знанием в свое время придет и полезность".

Вот пример, как учились студенты на юридическом факультете. Согласно учебному плану, у них были лекции по "Общему учению о государстве", "Конституционному праву", "Истории римского права", "Системе римского права", "Социологии", "Статистики", "Общей теории права", "Уголовному праву".

Латинский – обязательный язык. Кроме того, на выбор – один из современных языков (немецкий, английский, французский).

Сверх этого – 56 факультативов, в том числе курсы истории новой философии, истории русского романа XIX века, практические занятия по египтологии, исторической географии Сибири, философии религии, шаманства, введения в историю индийской культуры, истории греческой литературы и другие.

Рубинштейну везет: в Сибирь от большевиков бегут сотни отличных специалистов. Которые сами себя называют "беженцами" и вынуждены продавать свои библиотеки, чтобы прокормиться, но ни в коем случае не хотят работать с большевиками – по крайней мере, пока в Сибири есть такая удивительная альтернатива.

Вот лишь несколько профессоров, которых в 1918–1920 годах Рубинштейн собрал в далеком Иркутске:

– Владимир Огородников, первый декан историко-филологического факультета, профессор Казанского университета, с 1923 года – ректор образованного во Владивостоке Государственного дальневосточного университета.

– Леонид Пономарев – профессор в Иркутске, затем – ректор Петроградского пединститута, директор Музея Пушкина и Музея Горького в Москве;

– Афанасий Селищев – профессор в Иркутске, затем – членкор АН СССР;

– Николай Миронов – учился в Бонне и Страсбурге, профессор в Иркутске, начальник отдела контрразведки в Минюсте при Керенском;

– Бернгард Петри – жил и работал в Италии, ученик академика Радлова, этнограф и антрополог;

– Израиль Франк-Каменецкий – профессор в Иркутске, затем – завкафедрой Древнего Востока Московского университета;

– Владимир Шевяков – первый декан медицинского факультета, доктор философии Гейдельбергского университета, доктор права Эбердинского университета, затем – декан агрономического факультета Омского сельскохозяйственного института.

В конце лета 1918 года Рубинштейн сообщает правительству, что согласие на работу в университете дал социолог Питирим Сорокин. Однако этот приезд не состоялся.

"Университетский хрыч"

Нетрудно заметить, что у всех перечисленных биографий есть одна общая черта: все эти профессора почему-то одновременно уехали из Иркутска. Это случилось после захвата города большевиками 21 января 1919 года.

Рубинштейн был настроен антисоветски и не скрывал этого. Во-первых, он был не согласен с большевиками как философ-идеалист. Во-вторых, как профессор и гражданин. Еще в июле 1918 года он пишет в газете "Сибирь": "Все попытки большевиков открыть университет не могли ни к чему привести, так как в их университет никто из уважающих себя ученых идти не мог и не пошел".

27 января 1919 года Рубинштейн добровольно уходит в отставку с поста ректора университета, несмотря на то что накануне две трети ученого совета поддержали его кандидатуру на внеочередных выборах. Еще через неделю с небольшим "молодая советская власть" расстреливает адмирала Колчака – эта поспешная казнь происходит всего в нескольких километрах от Иркутского университета.

Рубинштейн остается в городе и в 1920 году участвует в открытии в Иркутске Восточно-Сибирского института народного образования (по всей видимости, созданного помимо воли большевистских властей). Меньше чем через год этот институт вольется в состав Иркутского университета в качестве факультета, а Рубинштейн станет его деканом. Он дождется первого выпуска своих студентов – историков, филологов, юристов – в октябре 1922 года. А затем навсегда покинет Иркутск, где его мечте об идеальном университете не суждено было прожить долго.

Ученый совет университета некоторое время пытается работать с советской властью. На смену Рубинштейну ректором избирают Николая Бушмакина, он тоже классический российский профессор "старой закалки".

Но уже в июне 1920 года постановлением Сибревкома профессора и студенты университета в духе эпохи "военного коммунизма" объявляются "мобилизованными для отбывания учебно-трудовой повинности в высших учебных заведениях".

Затем появляются новые предметы – история рабочего и крестьянского движения и Интернационала, научный социализм, история социализма в связи с историей народного хозяйства. Свободный выбор предметов запрещен.

А главное – начинается травля университета и его профессоров, которые "шикуют на трудовые денежки" и "не уделяют внимания вопросам строительства советской власти". Газету "Университетский клич" новая рабоче-крестьянская пресса на хамско-пролетарский манер именует "Университетский хрыч", а сам университет – не иначе как "блаженной памяти кабаре, открытое, закрытое и прикрытое".

Сибирский краевой комитет ВКП (б), проверяя в те же годы работу Иркутского университета, приходит к выводу, что "университет является центром скопления реакционной колчаковской профессуры, овладевшей организационными высотами в вузе и усилившей свою враждебную деятельность". В брошюре "Десять лет Иркутского университета", изданной в Иркутске в 1928 году, университет призывают к "составлению точного, конкретного плана участия в работе плановой комиссии округа, исполкома, рабочих организаций. Такой план ясно говорил бы трудящимся о конкретном участии университета в общей социалистической стройке".

Рубинштейну не удалось перевоспитать своим субъектно-гуманитарным университетом отдельно взятый Иркутск. Новые воспитатели и их методы оказались куда убедительнее.

"Неизбежно должно завершиться черными тонами пессимизма"

Все 1920-е годы Иркутский университет добивают: в него то вливают институты, то выделяют самостоятельные вузы. Объединяют и разделяют факультеты. А в 1930 году и вовсе ликвидируют "за ненадобностью".

В 1931 году его официально откроют в шестой раз под руководством Григория Русакова – героя Гражданской войны, руководителя военных трибуналов в Харькове, Одессе и Крыму, образцового советского прокурора, а еще – человека, чье образование ограничивалось несколькими классами коммерческого училища.

В нынешнем ИГУ отчего-то считают, что образованный в 1931 году под руководством этого товарища Восточно-Сибирский университет – тот же самый Иркутский университет Моисея Рубинштейна образца 1918–1920 годов.

Еще до закрытия из Иркутского университета выделят медицинский институт (ныне – Иркутский медуниверситет), педагогический институт (Иркутский педуниверситет, ныне в составе ИГУ), финансово-экономический институт (ныне – Байкальский госуниверситет) и юридический институт (ныне – Уральский юридический университет в Екатеринбурге). В 1930 году бурят-монгольское отделение будет переведено в Верхне-Удинск, через два года оно станет самостоятельным Бурятским пединститутом (ныне – Бурятский госуниверситет). В 1928 году в Иркутском университете выделится самостоятельное Якутское отделение, которое в 1933 году станет Якутским пединститутом (ныне – Северо-Восточной федеральный университет).

Таким образом, за два года Рубинштейн заварил в Иркутске такую гремучую образовательную смесь, что из неё родилось целых шесть самостоятельных вузов, пять из которых существуют по сей день. Едва ли какой-то другой провинциальный университет в России может похвастаться тем же.

Какие-то новации Рубинштейна советская власть и вовсе смогла оценить только через десятилетие после его отставки. Например, в 1931 году в уже самостоятельном Иркутском пединституте была открыта кафедра педологии и психологии, при которой появилась экспериментально-психологическая лаборатория. В лаборатории были установлены хроноскоп Гиппа, аппарат Пиорковского, тахистоскопы, мнемометры, эстезиометры – оборудование, которое Рубинштейн завез в Иркутск еще в 1918 году.

Сам Рубинштейн возвращается в Москву, где преподает и занимается наукой. В 1927 году он издает книгу "О смысле жизни", которую считает своим главным философско-психологическим трудом. Книга выходит с пометкой "Издание автора", то есть Рубинштейн выпускает ее за собственный счет. Это и неудивительно, учитывая, что главная идея книги идет вразрез с тем, что звучит теперь на высоких трибунах и университетских кафедрах:

"Если бы человека непредубежденного и незнакомого с историей философии… познакомили с основами традиционного материалистического учения, а затем спросили, к чему может привести такое миросозерцание, … то разумно и последовательно он мог бы ответить только одно, что оно неизбежно должно завершиться черными тонами пессимизма…"

Рубинштейна объявляют "по ту сторону марксизма" и через несколько лет арестовывают. Впрочем, он легко отделывается, проведя в тюрьме чуть меньше года. Его старшему сыну Борису везет меньше – его расстреляли в 1938 году. Младший сын Виктор Рубинштейн извлекает урок из семейной трагедии и становится известным советским сказочником "Виктором Важдаевым" – изобретает "социалистические сказки" казахов, немцев, лытышей и даже зулусов, пишет книжки про мальчика-с-пальчика, который уходит в партизаны и спасает деда и бабку.

Под конец жизни Рубинштейн пишет книги про стахановское движение, тренировки шоферов и читательские интересы школьников, но и там не изменяет себе. Каждое исследование хотя теперь и снабжается отсылкой к "советской социалистической практике" и цитатами из "Молодой гвардии", но неизменно основано на строгой методологии и результатах полевых исследований.

Старая профессура хотя и "прогнулась" под советскую власть, но не поступилась научными идеалами.

P.S.

"Наклонность сибиряков к кляузничеству и сутяжничеству", в которой обвинил иркутян в середине XIX века Муравьев-Амурский, никуда не делась. Во второй половине 1940-х годов Иркутский госуниверситет сделает все, чтобы Сибирское отделение АН СССР открылось где-нибудь подальше от Иркутска. В начале XXI века Иркутский госуниверситет станет центром грандиозного университетского скандала с участием четырех городских вузов, два из которых (лингвистический и педагогический) станут его частью. А третий – Байкальский государственный университет экономики и права – откажется от трех последних слов в своем названии, объявит о том, что и он теперь тоже "классический университет", и предложит ИГУ войти в его состав. Та война закончилась ничьей, но с тех пор в Иркутске вот уже почти 10 лет целых два "государственных университета" – и это единственный подобный случай в России. То есть приключенческая история университетов в этом городе еще далека от завершения.

Что почитать:

1. Десять лет Иркутского университета 1918–1928. Иркутск: Юбилейной Комиссии, 1928.

2. Зипунникова Н. Н. Юридический факультет Иркутского государственного университета в 1918–1920 гг.: свидетельства учебной повседневности // Российский юридический журнал. 2018. №2. С. 178–188.

3. Рубинштейн, М. М. Современное образование и нравственность. М. : типолитогр. т-ва И. Н. Кушнерев и Кº, 1917. – 47 с. – Отд. отт. из журн. "Вестник воспитания", 1917, №1.

4. Каменев С. А. По ту сторону марксизма (Классовая позиция и мировоззрение проф. М. М. Рубинштейна) // Известия Северо-Кавказского ун-та. Ростов-на-Дону. 1928. №3 (16)

5. Рубинштейн М. М. О смысле жизни. Ленинград, 1927, издание автора