В тайге, окружающей заповедное озеро Амут на Дальнем Востоке, под видом санитарных вырубок и "оздоровления" региональные чиновники санкционировали уничтожение сотен гектаров здорового леса. О незаконности этих вырубок, которые начались еще прошлым летом и длились полгода, неоднократно заявляли экологи. В этом конфликте незадолго до своего ареста пытался разобраться губернатор Сергей Фургал, но не успел. И только в июле 2020 года природоохранная прокуратура возбудила уголовное дело о превышении чиновниками краевого Управления лесами должностных полномочий.
Озеро Амут для Хабаровского и Приморского края – место уникальное. Ещё недавно вода в озере Амут была синей и прозрачной. А в прошлом году стала мутной, по берегам началось заболачивание. Техника, которая зашла в тайгу прошлым летом, буквально перепахала ручей, который впадал в озеро. А смывающиеся потоки глины стали образовывать на озере острова, которых никогда там не было.
Долгие годы Амут был местом туристического паломничества, рассказывает эколог, общественник и автор турпроекта "Планета тайга" Виктор Решетников.
– Это памятник природы регионального значения. Это единственное озеро, доступное для обычных "бюджетных" туристов – не нужно совершать забросы в тайгу на вертолетах, можно подъехать прямо на машине. Его рекреационную ценность трудно оценить. Но в прошлом году власти решили провести здесь санитарные рубки: якобы лес на горах Мяо Чан, которые находятся недалеко от Амута, начал болеть, – говорит Виктор Решетников.
– По правилам санитарные рубки должны происходить следующим образом, –говорит Константин Кобяков, координатор проектов по лесам высокой природоохранной ценности WWF России. – Например, поступает сигнал от лесничества или после анализа космоснимков о том, что где-то участок леса в неблагополучном санитарном состоянии. После этого назначается лесопатологическое обследование. Специалисты должны приехать на место, провести инструментальное обследование. На небольших делянах должно быть описано и замерено каждое дерево. Если площади большие, то такой же детальный анализ делается на пробных площадках. Затем акты должны быть опубликованы за 20 дней до начала рубок, и, если к ним нет претензий, их утверждают, и проводится рубка. Но с этим бывает две основные проблемы. Первая – некачественное намеренно или ошибочно обследование. Акт фальсифицируется: в нем указывается не то состояние деревьев, которое обнаруживается на месте, а в рубку назначают здоровый лес. Если же акт составлен корректно, часто случается, что лесозаготовители, приходя на участок, вырубают здоровый лес вместо больного.
И другая проблема. Обследования проводятся только там, где есть интерес в заготовке древесины. А в условном ветровале в отдаленном районе у лесозаготовителей никакого экономического интереса не будет. И, кроме того, у лесничеств сил не много, людей мало, финансирование нищенское, даже на ГСМ часто не хватает. Получается, просто не хватает возможностей контролировать все. Также надо учитывать коррумпированность органов лесного хозяйства. Они часто в курсе, как все происходит, но они прикрывают эту деятельность или не пытаются её предотвратить, – говорит Константин Кобяков.
Эколог Анатолий Лебедев, председатель общественной организации "БРОК", подтверждает, что акты "лесопатологического обследования", которые являются основанием для "оздоровления" леса, лесозаготовители получают зачастую незаконно.
Компания, заинтересованная в участке, может получить разрешение на рубки в любом месте – даже в защитных лесах, в водоохранных зонах и даже заповедниках
– На участок обычно приглашается лесник, который и составляет акт. Лесники – народ нищий – у них зарплата по 12 тысяч рублей. И в ведении у каждого тысячи гектаров, но ни техники, ни машин, ни даже денег на бензин им не дают, – рассказывает Анатолий Лебедев. – И лесники часто обращаются за помощью к этим самым лесозаготовителям. Поэтому во время обследования леса уже никто, собственно, про его восстановление не думает. К примеру, прошел низовой пожар, а лес сам живой, экономически ценный. И компания, заинтересованная в участке, по акту, подписанному лесником, может получить разрешение на рубки в любом месте – даже в защитных лесах, в водоохранных зонах и даже заповедниках. Мол, лес погиб, его надо взять на дрова, на щепу, на целлюлозу и вырубить то, что можно выгодно продать. Такие лесовосстановительные мероприятия становятся, по сути, преступной деятельностью.
Для леса на горном хребте Мяо Чан это стало приговором. С разрешения чиновников хабаровского Управления лесов, в ведение которого и находится деятельность местных лесничеств, на участках санитарные рубок здесь был вырублен вообще весь лес, признанный больным на сомнительных основаниях.
– Та деляна, которую организовали в результате вырубок, стала источником, наверное, самого дешевого леса в Хабаровском крае, – говорит Виктора Решетников. – Если до обычных лесозаготовительных участков ехать 200–300 км, то здесь хорошая дорога всего в 15–20 км. И лес был действительно хороший – сколько мы там ни были, наблюдали его. Это был нетронутый участок. Ни одного пожара там не было. Но оформлено все было настолько грамотно, что проверки не нашли нарушений.
Рубки начались летом прошлого года и продолжались до зимы. При сравнении спутниковых снимков заметно, что в плотном массиве леса, который еще летом 2018 года покрывал весь хребет Мяо Чан, появились большие "проплешины", расположенные на крутых склонах горного хребта. Летние проливные дожди, частые в Хабаровском крае, создают в горах угрозу паводка. Почву на склонах, не защищенных деревьями, теперь смывает напрямую в Амут, вместе с мусором оставшимся после "санитарных рубок".
В июле уголовное дело о превышении должностных полномочий при назначении санитарных рубок было все-таки заведено. Схема организации этих рубок, по версии следствия, была такова: предприятие "Дальневосточная база авиационной охраны лесов" провело поиск подрядчиков без конкурса. Сами же подрядчики вырубили ценную древесину, даже не очистив участок от "порубочных остатков" и бросив все неценные для продажи деревья. Акты выполненных работ представители заказчика составили, вообще не выезжая на место.
Все эти нарушения выявила Амурская бассейновая природоохранная прокуратура. Однако о ходе следствия и размерах ущерба, нанесенного природе, в ведомстве сообщать отказались. На официальный запрос Сибирь.Реалии представители прокуратуры ответили, что надзор за органами следствия не входит в их обязанности. В "Дальневосточной базе" и Управлении лесами Хабаровского края запросы редакции проигнорировали.
По данным Сибирь.Реалии, следствие до сих пор так и не смогло установить, кто несёт персональную ответственность за варварские "санитарные" рубки.
Посчитали даже трухлявые пни
Зато проверяющим органам с легкостью удалось найти тех, кто громко возражал против вырубок леса. В частности, Виктора Решетникова. Для своего туристического проекта он арендовал участок земли возле Амута. По его словам, это был пустырь, оставшийся от проводимых много лет назад геологоразведочных работ.
– В наш "глемпинг" – это как кемпинг, только удобств чуть больше – приехала проверка, вроде как по жалобе гражданина. Я такого никогда не видел – прямо из Хабаровска, за 500 км, приехало несколько джипов. Проверка была невероятно тщательной – посчитали даже трухлявые пни, которые не от нас остались, и каждый сантиметр вытоптанной травы. В итоге на нас повесили 750 тыс. рублей штрафов, которые мы естественно не признаем. Также грозились возбудить уголовное дело за вырубку – неизвестно, когда – 39 деревьев. Я никак больше не могу оценить это явление, кроме как попытку нас напугать, из-за того что мы громче всех выступали против санитарных рубок, – рассказывает Виктор Решетников.
Предлогом санитарных рубок лесозаготовители давно пользуются во всех регионах России. Еще в 90-х годах, вспоминает Анатолий Лебедев, такую практику однажды удалось пресечь в Приморском крае.
– Удобство этой фишки в ее доступности, рубки по такому акту можно провести где угодно. При этом восстановление леса после рубок, дело такое – о нем быстро потом забывают. В 90-х в верховьях Бикина на севере Приморского края начали усыхать большие массивы ельников. И лесозаготовительная компания, которая хотела зайти в этот участок, начала настраивать общественность: мол, лес умирает, нужно срочно вырубать, чтобы спасти остальную территорию. Как раз в то время компания вывозила лес в Японию и Китай, потом они добились разрешения на те самые санитарные рубки. Но по факту они просто обманули всех – рубить они начали исключительно деловую древесину. Под влиянием общественности удалось добиться отмены этих рубок. Так что и сейчас, если кто-то хочет проводить такое "оздоровление леса", нужно искать интерес, – делает свой вывод эколог.
С 2016-го по 2019 годы в России, по данным первого замгенпрокурора России Александра Буксмана, под видом санитарных рубок было незаконно вырублено около 19 млн кубометров леса.
– При этом рубки могут быть как сплошные, так и выборочные, – говорит Константин Кобяков, координатор проектов по лесам высокой природоохранной ценности WWF России. – Выборочные рубки большая часть лесозаготовителей вообще не умеет проводить, а сплошная рубка назначается тогда, когда здоровых деревьев осталось совсем мало, и в скором времени они, вероятнее всего, погибнут. При этом важно, что проводить санитарные рубки можно и нужно вовремя. Например, прошел остаточно сильный пожар, деревья сильно повреждены, но пока еще эта древесина не потеряла своих качеств, поэтому ее лучше использовать. Но, чтобы провести рубку, нужно организовать дорогу, уладить бюрократические формальности. И пока всё это сделаешь, смысла в рубках нет. Так и получается, что там, где реально было бы хорошо провести санитарную рубку, она не проводится, а проводится только там, где это выгодно. И в итоге санитарные рубки приносят только вред лесу, а не пользу. То есть в большинстве случаев санитарные рубки перестали выполнять свою роль по борьбе с болезнями, вредителями, а используются только для обхода ограничений по заготовке древесины. С их помощью можно зайти в защитные леса, на особоохраняемые природные территории, водоохранные зоны. Также их могут использовать для удешевления арендных платежей. Если на участке обнаруживается неликвидная древесина, то арендная плата или отсутствует вовсе или становится в десятки или сотни раз меньше.
Проблема эта повсеместная. Хуже всего ситуация по санитарным рубкам на юге Дальнего Востока и на Кавказе. Также есть серьезные проблемы в Иркутской области и Красноярском крае, сопредельных регионах. Отчасти это продиктовано спросом на древесину в Китае. Там требований к законности поставляемой древесины нет, в отличие от европейских рынков, где есть свои механизмы по противодействию нелегальным поставкам. Из всех назначенных санитарных рубок процент проведенных с нарушениями или вовсе необоснованных очень высок. Объем леса, который был вырублен незаконными санитарными рубками, сложно оценить. По нашим проверкам более-менее нормальные санрубки – это исключение из правил. Таких всего 5–10%. И если в общем объеме лесозаготовок около 20% – нелегальный лес, то в случае с санитарными рубками я бы сказал, что 50–80% из них – чистая нелегальщина.
Также исключение из правил – ответственность после выявленных нарушений. Одно из самых громких дел за последнее время, которое напрямую связано с санитарными рубками в заказнике, – отставка министра в Иркутской области. Подобные дела периодически возбуждаются, но если сравнивать с общим объемом и общей криминальной обстановкой в этой сфере, то это очень мало. Часто в управлениях лесами пытаются прикрывать нарушения в этой сфере вместо их искоренения. А следственным органам часто не хватает квалификации, чтобы заниматься лесными делами. И получается замкнутый круг – все друг друга покрывают, и дела никуда не движутся. И это скорее правило, а не исключение, – говорит Константин Кобяков.
