Незадолго до своей смерти в 2001 году Виктор Астафьев завещал свой архив библиотеке родного села Овсянка. В августе этого года, к 100-летию жены писателя Марии Астафьевой-Корякиной, библиотека устроила выставку на основе архива, состоящего из рукописей, переписки писателя и семейных фотографий. В них переплетается жизнь и творчество уникальной пары, Виктора Петровича и Марии Семеновны.
"Она избаловала меня"
Марию Семеновну называли "маленькая жена большого писателя". Они прожили вместе 57 лет. Познакомились во время Великой Отечественной войны, через ее руки прошли все Астафьевские рукописи, для мужа Мария была и критиком, и секретарем. 14 раз ей пришлось перепечатывать повесть "Пастух и пастушка". Немногие знают, что Мария Семеновна и сама была писателем. Из-под ее пера вышло 16 книг, а также многочисленные очерки и статьи. А в 1978 году она стала членом Союза писателей СССР.
Вот что Мария Семеновна написала о своей работе над рукописями Астафьева:
Когда к юбилею Виктора Петровича выйдет 15-томное собрание сочинений, глядя на эту драгоценную стопу томов, душа моя удивится приятно: все это напечатано, много раз перепечатано мною!
"Я усаживалась за машинку, не бойко, конечно, но перепечатывала страницу за страницей, исписанные далеко не каллиграфическим почерком, да еще и каждая начатая строка к концу опускалась до уровня нижеследующей, значит, нужна была линейка, чтобы при перепечатывании текст был как полагается, ровным и понятным. В будущем и всю жизнь Витя – Виктор Петрович будет писать на клетчатой бумаге. А тогда… Витя садился за стол бухгалтера, просматривал подшивку газет и прислушивался к далеко не бойкому стрекотанию машинки – он и потом всегда будет с нетерпением ждать и любить читать печатный, машинописный текст своей рукописи, особенно после перепечатки. С этого все и начиналось: он учился сочинительству, а я осваивала работу машинистки. Позже, не раз и не два, в разговоре с кем-нибудь он говорил, мол, она избаловала меня тем, что мне не надо искать машинистку, диктовать ей или переписывать заново… И только позже, спустя почти пятьдесят лет его работы в литературе, когда к юбилею Виктора Петровича выйдет пятнадцатитомное собрание сочинений. Глядя на эту драгоценную стопу томов, душа моя удивится приятно: все это напечатано, много раз перепечатано мною! Даже врач, пришедшая к нему, застала меня за работой на машинке, увидела правленый им текст, с сердитым недоумением спросила: "Чего он сразу-то правильно не напишет?!".
Мария Корякина. "Знаки жизни"
– В одном из интервью Мария Семеновна сказала, что Виктор Петрович не читает ее рассказов, – рассказывает ведущий библиограф Библиотеки-музея В.П. Астафьева Тамара Ивахина.– Однако она была не права. Однажды Астафьев, беседуя со своим другом и литературным критиком Валентином Курбатовым, сказал: "Мария написала чудесную повесть и назвала-то так хорошо "Капли Датского короля". Это была глава из ее произведения "Отец", где она вспоминает о своей большой семье.
В семье Астафьевых была традиция – подписывать друг другу только что вышедшие книги. Мария Семеновна в "Знаках жизни" перечисляет наиболее памятные для нее автографы на подаренных Виктором Петровичем изданиях. Особо отмечает тот, который Астафьев написал ей 26 октября 1989 года – в день 45-летия их совместной жизни. В тот день он пытался дозвониться до семьи из США, где был в поездке. Но не смог. И написал жене то, что хотел сказать по телефону:
"Тебе, Маня, в сегодняшний наш праздник, торжественный день хочу повторить то, что собирался сказать по телефону: я тебя люблю больше всех людей на свете и желаю, чтобы ты всегда была с нами и терпела нас сколько возможно. Ложусь спать, думая о тебе и ребятишках. Целую, ваш дедушка и отец".
А вот как она вспоминает день их знакомства незадолго до конца войны в городе Станиславчик Винницкой области:
"Однажды привез мешки с письмами веселый солдатик, однако на груди его хорошо смотрелась медаль "За отвагу" – очень редкая в ту пору награда – и орден Красной Звезды. Да еще гвардейский значок с отбитой в нижнем углу эмалью. Боевой солдатик – сразу видно! Сказал: "Здорово ночевали! – Рассмеялся широко, белозубо, веснушки по лицу разбежались. – Теперь я ваш покорный слуга, не в полном, конечно, смысле, просто буду увозить-привозить. А вы меня ждите… с нетерпеньем!" – весело пошутил, изобразил что-то наподобие "честь имею" – и удалился… Когда он опять привез мешки с письмами, нашел меня взглядом, кивнул, чтоб подошла, спросил, серьезно ли я говорила насчет полученной посылки с книгами, и если так, то он вечером зашел бы посмотреть. И мы с Виктором, Витей, стали встречаться чаще, и теперь уж не всегда поводом были только книги".
"Не попрощались с Петровичем"
Сегодня с именем Виктора Петровича в Овсянке связано всё самое интересное: Библиотека-музей В.П. Астафьева и Мемориальный комплекс В.П. Астафьева. Для многих жителей он не только известный писатель, но и сосед, друг, дальний родственник. Его любят, о нем помнят и с удовольствием рассказывают.
– Помню, когда Виктор Петрович приехал уже окончательно к нам, моя мама еще жива была, и она сказала тогда, что все, теперь у нас другая жизнь начнется, – рассказывает Евстолия Трофимова, троюродная сестра Виктора Петровича. – Так и случилось. Он много делал для простых людей, обратиться к нему можно было с любым вопросом, вот так, прямо на улице. Церковь новую с его помощью нам построили. Да что-то не доделали, холодно было. Вот я его как-то подозвала и говорю, мол, руки стынут на службах, а как калорифер включим – батюшку не слышно. Прошло пару дней – к нам ремонтники приехала, батарею установили, стены утеплили. Я такой чистой, благородной простоты в общении, как у него, больше ни у кого не видела. Как-то у нас поминки были, кто-то вспомнил: "Витю-то позовите, а то, может, он там голодный сидит". Мы позвали, он пришел с внучкой Полинкой, вот тут у меня в зале сидели. И столько он нам смешного рассказал, что мы расхохотались и забыли, что на поминках сидим. Однажды приехал к нему Александр Лебедь. Я мимо шла, смотрю, у его домика машины стоят солидные, людей много. На другой день спрашиваю: "Петрович, ты как их всех вместил?." А он: "Хрен их знает, как они там разместились". Детей очень любил и общался с ними на равных. У меня внук есть, сейчас ему 30 лет, тогда еще подростком был. Как-то пропал на весь день, вечером спрашиваю: "Ты где был?", а он отвечает: "У Петровича". "А что делал?" – "Ну, в гости к нему зашел". Дети у него друзья были большие. Идет по улице, видит мальцов, спросит: "Ты чей будешь?" – ему скажут фамилию. "Ну, все понятно", по взрослым так и узнавал ребятишек.
По словам Евстолии, есть у них, овсянковцев, непроходящая обида за то, что им не дали попрощаться с Виктором Петровичем. Сначала Мария Семеновна не пустила его, уже сильно нездорового, к ним на праздник. Он очень хотел, ходил по дому, собирался, из Овсянки за ним машину прислали, а она ни в какую. Вскоре он умер, и людей осенило: да он же попрощаться с ними хотел! А позже, когда хоронили писателя, местным жителям не дали возможности подойти к гробу. Народу было столько, что пробраться было просто нереально. И они прощались с родным писателем издалека.
Народ неплохой, но его рабство, его плебейство мне не по нутру
Такое же столпотворение наблюдалось в Овсянке за пять лет до смерти Виктора Петровича, 19 мая 1996 года, когда село посетил Борис Ельцин, приехавший как бы без повода, в гости к великому писателю. До президентских выборов оставался всего месяц, рейтинг Ельцина был не на высоте, и поэтому первый президент России искал поддержки у деятелей культуры, в том числе у Астафьева, живого классика военной прозы. На улицах Овсянки Ельцин общался с местными жителями. А встреча его с Астафьевым проходила за закрытыми дверями. Вот что говорил сам Виктор Петрович, когда его позже спрашивали о том, как она прошла.
– Я все-таки писатель, а не друг Ельцина. Не стал и не стану уже никогда... Беседовали с ним здесь, в Овсянке, полчаса. Правда, сначала начальство с ним говорило, потом и мне дали время. Ельцин очень доступный в разговоре человек, очень открытый. Мне очень многое в нем понравилось. Понравилась прежде всего мужиковатость, доступность. Перед встречей с Ельциным было хождение: "Передай письмо президенту; подскажи то или это..." Я отвечал: "Я не почтальон и не полпред... Слышал, что он умеет общаться с народом. Вот и скажите ему все". Но ничего подобного. Подошла машина. Он вышел и говорит: "Ну, народ, говорите!". Задавали какие-то частные вопросы: когда начнет работать завод, про пенсии, и на этом все кончилось. Народ неплохой, но его рабство, его плебейство мне не по нутру, – так вспоминал Виктор Астафьев тот день.
Известно, что Астафьев при встрече обратился к Ельцину с просьбой о том, чтобы президент разрешил ветеранам войны, их вдовам, а также всем малоимущим людям бесплатно ездить на свои дачные участки. Ельцин со своей страны очень хвалил книги Астафьева и обещал содействовать изданию собрания сочинений писателя. Как говорил потом Виктор Петрович, все, что он просил у Ельцина, было выполнено как-то странно. Ветеранам дали возможность бесплатного проезда на дачные участки только до 1 октября. А затем цены на проезд сразу подняли в три раза – уже для всех. Правда, 15-томное собрание сочинений и писем Астафьева действительно было издано в Красноярске два года спустя.
– Поверьте мне, перевидавшему вождей немало, может быть, при всем при том, что мы сейчас обернулись назад, – это он разрешил нам материть его, ругать, относиться к нему этак презрительно – спасибо ему за это, конечно. Потому что раньше мы и пикнуть не посмели бы. Боюсь, как бы не пришел на его место тот, который "уважать себя заставил и лучше выдумать не мог...", – говорил тогда Астафьев.
"Бабушка и после смерти о нем заботилась"
Виктор Петрович и Мария Семеновна воспитали двоих детей: Ирину и Андрея. Свою первую дочь, Лиду, они потеряли в 1946 году в Чусовом, она умерла в младенчестве. Прототип образа Лиды есть в повести Астафьева "Весёлый солдат". Ирина ушла из жизни в 39 лет, оставив родителям двоих маленьких детей. Сегодня Андрей Викторович Астафьев живет в Вологде. А внуки, Полина и Виктор, – в Красноярске.
Виктор человек не публичный. А Полина Астафьева, как и Мария Семеновна, посвятила свою жизнь творчеству деда. Она старший научный сотрудник Красноярского краеведческого музея, а также автор и создатель детской театральной студии "Сибирячок", где сегодня ставятся спектакли по произведениям Виктора Петровича.
– Полина, они были вам родителями или все же бабушкой с дедушкой?
– Конечно, родителями, маму я совсем не помню. Когда ее не стало, мне было всего три года, брату – одиннадцать. В общем, дети еще.
– А как складывалась жизнь вашей семьи, как вас воспитывали?
– Очень просто, из обычных вещей, дедушка с бабушкой жили очень скромно, все мы ели одну и ту же кашу. Необычным в нашей жизни было, пожалуй, только то, что к нам всегда приезжало очень много народу. Люди, очень много разных людей. Известные и не очень: Дмитрий Хворостовский, Никита Михалков, Валентин Распутин, Валерий Золотухин... Я, маленькая, на это не обращала особого внимания, мне казалось, что это нормально, все равно было, кто они, сейчас жалею, конечно, что не слушала их разговоры.
– Когда вы осознали, что ваш дедушка известный писатель?
– Не сразу, довольно долго для меня он был просто дедушка. А то, что писатель, ну так это его работа! Уже повзрослев, я начала понимать, кто он такой, и бабушка стала рассказывать.
– Далеко не все знают, что и Мария Семеновна была писателем. Как отзывался Виктор Петрович о ее творчестве?
– Не знали, наверное, потому, что она подписывалась Корякиной – большинство читателей и не подозревали, что она жена Астафьева. Я знаю, что дедушка читал ее произведения, что-то советовал. А из-за книги "Знаки жизни" они поссорились. Дедушке не понравилось, как она представила там события их жизни, книга же автобиографичная. Во многом перекликается с его "Веселым солдатом", но уже с ее точки зрения. В общем, получилось, что они описывали одни и те же события, но каждый в своем понимании. Дедушка даже просил бабушку не публиковать книгу.
– А как получилось, что "Знаки жизни" все же вышли? Они как-то договорились или она ее подредактировала?
– Нет, они потом просто помирились.
– Он согласился с ее версией событий?
– Не то, чтобы согласился. Скорее всего, уступил.
– А я слышала, что у Виктора Петровича был крутой характер, и в семье его слово было последним, это так?
– В чем-то серьезном да, однозначно, дед был главным. Но одновременно он был очень ранимым человеком, а бабушка знала подход к нему, все его слабые места, умела себя правильно повести. Они ведь прожили 57 лет, поэтому договариваться умели.
– Вы много общались со своим дедом. Как вы думаете, как бы он переживал события нашей новейшей истории?
– Я думаю, он бы сегодня не молчал, это точно. Ему, как и любому нормальному человеку, было бы очень больно. Все последние события, связанные с Украиной, Белоруссией, ему было бы очень тяжело осознавать и переживать. Он много писал об этих народах. У него в "Пастухе и пастушке" описано, как украинские женщины встречали русских солдат, как пускали их к себе. Они с бабушкой познакомились и поженились на Украине, воевали там. Для него мы и они – единый народ, который он так любил.
Почему он оказался в детском доме, почему его тогда никто не взял к себе? Все его многочисленные родственники, тетки. Это потом, когда уже благодаря деду об Овсянке все узнали, он им стал нужен. А когда был никем, ему никто не помог, никто за него не вступился
– Почему в Овсянке, родном селе Виктора Петровича, не очень любили Марию Семеновну?
– Не любили, да и она Овсянку не жаловала. Бабушка, как и дедушка, была очень прямая и ненавидела лесть. Дед тоже, но он был более снисходителен к простым людям, трепетнее, что ли. У нее, да и у меня, очень много вопросов к родственникам деда из Овсянки. Почему он оказался в детском доме, почему его тогда никто не взял к себе? Все его многочисленные родственники, тетки. А когда он вернулся с войны, он же говорил, что ему тоже некуда было идти. Это потом, когда уже благодаря деду об Овсянке все узнали, он им стал нужен. А когда был никем, ему никто не помог, никто за него не вступился. Это был мой вопрос, который я задавала бабушке еще маленькая. У нее была обида за деда, и это была справедливая обида, для нее он был царь и бог. Просто дед безоговорочно всех любил и прощал – чем проще народ, тем больше он его любил. А бабушка очень хорошо в людях разбиралась. Когда дедушка привез ее в Овсянку в первый раз, родственники сказали: "Вот барыня приехала". А она в огороде работала. Сейчас Овсянка живет только за его счет, он ее прославил на весь мир. Но это сугубо мое мнение.
– Правда ли, что власти под конец жизни лишили Астафьева пенсии?
– Это была не совсем пенсия. Речь шла о надбавке к пенсии за его писательские заслуги. Предложили ее близкие ему друзья, правительство края одобрило, а в Законодательном собрании депутаты от фракции "Коммунисты и аграрии" зарубили, решили, что недостоин. Я знаю их имена, но не буду называть. Речь шла о 3000 рублях, дед тогда был уже в тяжелом состоянии, нужны были дорогие лекарства. Все решалось без него, он бы никогда не стал просить и нас бы "убил" за такое. Мы с братом тогда уже работали и, конечно, могли это покрыть. Но и мы узнали, только тогда, когда разгорелся скандал с этим отказом (тогда представители краевого литературного фонда имени писателя назвали этот поступок хамским и решили сами назначить дополнительную пенсию Виктору Астафьеву и его коллеге Анатолию Чмыхало – по 7 тысяч рублей до конца жизни. Деньги предоставили крупные компании. – С.Р.).
– Ваша театральная студия занимается только наследием Виктора Петровича или у вас есть и свои спектакли?
– Мы ставим и других авторов. Но в основном я делаю спектакли по произведениям Виктора Петровича. В этом году мы будем ставить спектакли по книгам Марии Семеновны. И в одном из них будет играть моя 17-летняя дочь Анастасия.
