"Это было поразительно, почти шок!"

В декабре прошлого года мы рассказали об американском фотографе Натане Фарбе, который в 1977 году побывал в Новосибирске и сделал сотни портретов посетителей выставки "Фотография в США". В интервью "Сибирь.Реалии" Натан признался, что хотел бы вернуться в Сибирь и найти людей, чьи портреты он снимал на камеру "Полароид" более сорока лет назад. Этой осенью редактор "Сибирь.Реалий" Андрей Филимонов и немецкая съемочная группа Kinodrigada приступила к работе над документальным фильмом о Натане Фарбе. Первого участника новосибирской фотосессии 1977 года документалистам удалось найти совсем неподалеку от нью-йоркской квартиры фотографа.

Когда в России узнали о намерении Натана Фарба приехать в Сибирь, его засыпали просьбами об интервью. Самые разные СМИ, от патриотической "России сегодня" до либеральной "Медузы", захотели выяснить, почему 77-летний фотограф решился предпринять такое далекое и, возможно, рискованное путешествие? Интернет способен творить чудеса. Медиашумиха оказалась полезной. В сентябре Натан Фарб получил мэйл от человека по имени Виктор Гольденберг, который сообщал, что является одним из героев полароидной фотосессии и до сих пор хранит снимок, сделанный американским фотографом в 1977 году. Завершая письмо, Виктор сообщил свой адрес: Нью-Йорк, Бруклин... ​​

​– Это было поразительно, почти шок! Я рассчитывал найти своих героев на другом конце земли, в Сибири, а оказалось, что один из них живет со мной в одном городе. Это письмо пришло, как невероятно щедрый подарок судьбы. – говорит Натан Фарб. – Я сразу же решил, что мы должны встретиться. Древнегреческий философ Гераклит утверждал, что в одну и ту же воду нельзя войти дважды, но я давно живу на свете и имею право относиться скептически даже к таким признанным авторитетам. Мне хотелось бы повторить, насколько это возможно, обстоятельства нашей встречи, то есть сделать новый портрет Виктора, и не просто портрет, а мгновенную фотографию.

Натан Фарб уже много лет не работает с "полароидом", поэтому он решил, специально для этого случая, приобрести фотопринтер и напечатать снимок на месте. Чтобы всё было как тогда, в Новосибирске, на Выставочной улице. Только на этот раз место действия: Оушен-авеню, Бруклин. С принтером и камерой, в сопровождении съемочной группы, фотограф приехал в маленькую квартиру Виктора Гольденберга. Торжественно, словно верительную грамоту, Виктор предъявил Натану свой портрет.

Несколько минут фотограф молча смотрел на прямоугольный черно-белый снимок. Потом сказал:

– Вы знаете, я вас помню, точнее, ваш взгляд. Он было очень печальным. Может быть, поэтому я выбрал вас из толпы. Тогда в Новосибирске я работал, окруженный сотнями зрителей, которым я показывал каждый снимок. Люди оценивали качество портретов классическим жестом большого пальца. Вверх или вниз. Если большинство было против, я переснимал заново. Но ваш портрет, Виктор, получил одобрение публики. Вы не могли бы взять в руки журнал или газету, чтобы выглядеть так же, как на этом снимке?

На фотографии 1977 года Виктор держит в руках свернутый в трубку каталог выставки. Сейчас он берет какой-то календарь с книжной полки, на которой стоит открытка с изображением Ленина. Каменный вождь мирового пролетариата изображен с петлей на шее. Внизу надпись: "никакая империя не пребудет вечно"

​ Виктор встает у стены и, следуя указаниям фотографа, принимает ту же позу, что и тогда, в Новосибирске. Фотосессия продолжается долго, Натан снимает снова и снова. Видно, что он взволнован и очень старается поймать настроение своего героя.

Наконец сделан финальный снимок, карта памяти вставлена в принтер, и все присутствующие – фотограф, его модель и съемочная группа, ждут появления портрета.

– Ну как вам? – спрашивает Натан Фарб. – Что скажете? Куда вы направите большой палец, вверх или вниз? Меня лично больше всего интересуют ваши глаза, Виктор. Они не так печальны, как на старом портрете. Вы счастливы?

Прежде, чем ответить на типично американский вопрос, Виктор Гольденберг о чем-то задумывается и наконец произносит, тихо, но уверенно.

– Да, я счастлив.

– Вы написали мне, что эмигрировали из России тридцать лет назад.

– Завтра исполняется ровно тридцать один год, как я уехал.

– Насколько я понял, в России у вас было всё тоже самое, что вы получили здесь – профессия, работа, жильё. Почему вы совершили такой отчаянный поступок? Я бы даже сказал, самопожертвование?

– Если отвечать одним словом, то я вам скажу: свобода. А если подробнее, то у меня были не только материальные потребности. Да, конечно, квартира и зарплата – можно жить. Но я не хотел такой жизни. С каждым годом в стране становилось все более душно, особенно когда началась война в Афганистане. Я чувствовал себя американцем задолго до эмиграции. И как только оказался здесь, понял, что был прав.

Виктор Гольденберг с юности не любил советскую власть, хотя никаких видимых причин для этого чувства у него как будто бы не было. Он родился в благополучной семье, и никто из его близких родственников не подвергался репрессиям. Марк Гольденберг, отец Виктора, был известным советским ученым, членом Академии наук Украинской СССР, в шестидесятые годы возглавлявшим кафедру психиатрии Новосибирского медицинского института. Сын пошел по стопам отца и, после окончания мединститута в Ленинграде, тоже перебрался в Новосибирск.

В 1977 году Виктор жил на Выставочной улице - выставка "Фотография в США" открылась практически напротив его дома. Настоящие американцы из-за железного занавеса привезли в Сибирь эффектные снимки, запечатлевшие высадку человека на Луну и другие достижения западной цивилизации. Интерес к выставке был огромным, с утра до вечера у входа в павильон стояла длинная очередь. Особенно привлекала посетителей возможность сфотографироваться на камеру "полароид" и через несколько секунд получить в подарок свой портрет. Исполнителем этого шоу был длинноволосый бородатый человек в потертых джинсах. Виктору хорошо запомнился тот день, когда, стоя в толпе желающих сниматься, он внезапно встретился взглядом с американским фотографом.​

– Он посмотрел мне прямо в глаза. – рассказывает Виктор Гольденберг. – А затем поманил меня рукой. Я поднялся к нему на съемочную площадку, американец показал, куда надо встать, а затем щелкнул своим полароидом. Когда из камеры выехала фотография, он спросил моё имя и сделал дарственную надпись на обратной стороне портрета. На этом наша встреча закончилась, и я пошел домой, унося с собой карточку.

– В 1977 году фотосессия продолжалась не так долго, как сегодня?

– Нет. Тогда всё произошло очень быстро. Но все равно было интересно.

​Виктор сохранил эту фотографию и десять лет спустя взял её с собой в эмиграцию. Разрешения на выезд из СССР он добивался целую пятилетку –​ первое заявление подал в 1982 году и с тех пор находился, как тогда говорили, "в отказе". Это помешало ему защитить кандидатскую по психиатрии – научный руководитель и оппоненты работу Гольденберга одобрили, но московская аттестационная комиссия его диссертацию завернула. С Советском Союзе еврей-отказник не мог рассчитывать на получение ученой степени.

– Но что бы не происходило и как бы на меня не давили, я был уверен, что рано или поздно двери откроются, и тогда я окажусь в первых рядах. Так и случилось. В начале октября восемьдесят седьмого года раздался звонок из ОВИРа: мне сказали, что я могу собирать вещи. У меня всё было готово, поэтому я сразу сел в самолет и отправился в Москву. Через три недели в Шереметьево я поднимался по трапу на рейс Москва-Вена. Таким путем выезжали на Запад практически все – фиктивный вызов в Израиль, самолет в Вену, а оттуда уже открывалась дорога в Америку.

Виктор живет в Нью-Йорке тридцать один год. Десять лет назад он вышел на пенсию, а до этого работал в Jewish Board of Family and Children's Services – общественной организации, оказывающей бесплатную психиатрическую и другую медицинскую помощь пациентам из малообеспеченных семей. Все эти годы у Виктора было два главных хобби: фигурное катание, зимой и летом он гоняет на коньках в бруклинском ледовом дворце, и новости из России – неиссякаемый источник эмоций.​

– Каждый день я слежу за тем, что происходит там, на родине. В России вообще и в Новосибирске особенно. До сих пор не потерял к этому интерес.

– Что вы думаете о нынешнем состоянии российско-американских отношений? Вы за Путина или за Трампа?

– Как говорится, оба хуже. Путину я в первую очередь никогда не прощу Чечню - того, что он с ней сделал. А что касается Трампа… я думаю, он мог бы быть моим пациентом.

Тем временем Натан Фарб делает дарственную надпись на новом портрете своего героя, чтобы всё было как тогда в Новосибирске. ​

– Вы занимаетесь фигурным катанием? – говорит Натан, вручая Виктору снимок. – Это так по-русски – лёд, коньки. Но, наверное, вы правы: если человек хочет быть американцем, он должен им стать. Ведь мои предки по отцовской линии, дедушка и бабушка, которых я никогда не видел, жили в Новгороде и однажды, в начале двадцатого века, приняли решение переехать в Америку. Если бы они этого не сделали, я мог бы родиться в России и прожить жизнь, подобную вашей. И ещё хочу сказать, что вы очень похожи на моего отца.

На прощание фотограф фотографируется с Виктором. Потом они долго стоят на пороге и наконец всё-таки расстаются. Натан выходит на улицу и сразу же садится отдохнуть на невысокий заборчик, отделяющий тротуар от проезжей части.

– Натан, удалось ли опровергнуть Гераклита? Как вы теперь считаете, возможно вступить второй раз в ту же воду?

– Мне кажется, я сейчас только начинаю это делать. Но мне нравится авантюра, в которую я ввязался. Хотя, честно говоря, не представляю, чем она закончится.

В начале ноября Натан Фарб приедет в Новосибирск и проведет новую фотосессию для тех, кого он снимал в 1977 году. "Сибирь.Реалии" будут подробно рассказывать об этом удивительном проекте. Премьера документального фильма о возвращении Натана Фарба в Новосибирском - на нашем сайте уже скоро.