В Красноярске вынесли приговор Оксане Походун, которую обвиняли по статье "Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства". Поводом стали опубликованные в закрытых альбомах соцсети изображения "экстремистского характера" – в них, по версии следствия, фигурировали события в Украине, священнослужители и Владимир Путин.
Всего в деле фигурируют 13 картинок. На одной из них изображение храма и марихуаны, подпись: "Сергиев посад". Рядом священник с женщиной, и надпись: "Сергиев приход". Еще одна преступная иллюстрация: герой юмористического шоу "Наша Russia" перед телевизором комментирует увиденное: "Я не успеваю понять, кого ненавидеть – хохлов, ИГИЛ (запрещена на территории РФ. – СР), турков или черногорцев". Статья 282 ч. 1 УК РФ предусматривает наказание в виде лишения свободы сроком до пяти лет, прокурор просил осудить Оксану Походун на полтора года колонии-поселения.
Во время процесса было опрошено множество свидетелей и технических специалистов. Были среди них и поистине уникальные: в частности, один из свидетелей "совершенно случайно" зашел в 2016 году на страницу Оксаны Походун и увидел на стене аккаунта "оскорбительные картинки религиозного содержания", был оскорблен увиденным, но никому тем не менее об этом не рассказал. Через год ему позвонили и попросили прийти для дачи показаний. Как его нашли сотрудники правоохранительных органов – для него самого "загадка".
Суд посчитал, что собранных доказательств достаточно для обвинительного приговора. Но не стал лишать Походун свободы – ее приговорили к условному отбыванию наказания сроком в два года.
Оксана Походун говорит, что по-прежнему не считает себя виновной и не понимает, в чем тут преступление – сохранять находящиеся в свободном доступе картинки из интернета. Корреспондент "Сибирь.Реалий" расспросил ее об отношении к процессу и дальнейших планах.
Если честно, даже хотелось, чтобы срок был реальный
– Как ваше самочувствие? Удалось прийти в себя после всего?
– Перед приговором я провела бессонную ночь. Но сильных изменений я в себе не чувствую. У меня забот, кроме суда, хватает. Кроме этих проблем, есть и другие. Я сильно не отвлекаюсь и не забиваю голову себе этими мыслями о том, как будет, как я буду жить, как я это переживу. На подсознании, наверное, есть, но не на первом плане.
– Что вы почувствовали, когда стало понятно, что приговор обвинительный? Вы опасались, что будет реальный срок?
– Если честно, даже хотелось, чтобы он был реальный. Чтобы они показали свое настоящее лицо. Я не рада такому приговору. У меня такое уже отношение к этому – чем хуже, тем лучше. Раз у них такие свойства памяти, у понятых, у свидетелей. Там же все правду говорят, а я-то что. Как судья ссылалась в приговоре, если они там что-то не помнят, или путают, она говорит о свойствах памяти. Так удобно, такая фраза. Я вот, честно говоря, даже не вспомню, где я эти картинки насобирала, на каких страницах, у кого и когда, в каком году. А они помнят, как два года назад куда-то приходили, как точно страница называется и какие точно фотографии были. А когда конкретики касаешься, то свойства памяти начинаются. И сразу все забывается.
Бесполезно там делать какие-то логины и пароли, это для себя только. Для них нет никаких преград
– Что еще в этом судебном процессе поразило вас особенно?
– Когда один понятой говорит, что его приглашали на повторный осмотр осенью, а второй говорит зимой. На это они не обращают внимания. Опять мимо ушей пропустили. Потом какой-то там Хавабу пишет про свидетеля Хаснутдинова: прошу приобщить к делу показания свидетеля, главного маркшейдера с вахты, который сидел на вахте и просматривал страницу на Походун Ольгу Владимировну. Это прямо в деле такое идет. Ну, так найдите Ольгу Владимировну, что вы ко мне прицепились. У них таких много вещей. В Росфинмониторинг подавали документы, чтобы меня финансово заблокировать, там указывают не мою дату рождения. И все равно это у них проходит. А то, что этот свидетель зашел, оскорбился, никому не сказал, а через год его вызывают для дачи показаний, – это лукавство. И эксперт этот из "ВКонтакте" говорил на суде, что им неизвестно, кто заходит, куда, кто чьи страницы просматривает, – это тоже лукавство. У них вся информация есть. А тот ответ – он для обывателей. Бесполезно там делать какие-то логины и пароли, получается, что это для себя только. Для них нет никаких преград.
– На чем вы строите такие предположения?
– Сотрудник ФСБ, когда пришел, он даже не понимал, что в соцсети "ВКонтакте" может быть открыто, что закрыто. Иначе он бы не совал мне скриншоты от 25 марта 2017 года. Он ходил на мою страницу как домой. Они даже не отслеживают, что в соцсети произошло, что можно показывать, а что нет. А он откровенно показывал скриншоты тех же изображений, что и сейчас в деле, только тогда дата у них была от 25 марта, а соцсеть их закрыла еще в январе сама, даже мне не надо было прилагать никаких усилий, если бы альбом "Сохраненные" был у меня открыт.
– После приговора что в вашей жизни изменится?
– Что изменится? Я в таком режиме живу уже с июня 2017 года. Подписку о надлежащем поведении я подписала еще в июле, когда мне предъявили обвинение. Сейчас то же самое. Такая же подписка, такие же финансовые ограничения даже с получением заработной платы. В таком режиме буду в ближайшие два года жить. И еще плюс к этому раз в месяц буду куда-то ездить отмечаться.
Любому можно достать из его недр тысячелетней давности, если кто-то что-то постил. И предъявить
– Вы не намерены обжаловать приговор?
– Я хочу обжаловать приговор. Надо этот процесс пройти полностью. Если не обжаловать, это значит признать. Это соглашательство. Но я не согласна. Альбом был закрыт, никто не видел никаких изображений. А сегодня я, завтра кто-то другой. Это же любому можно достать из его недр тысячелетней давности, если кто-то что-то постил. И предъявить сейчас. А куда он денется, скажет: мое, и что? На днях я читала, какому-то человеку предъявили обвинение и там ему даже припомнили изображения более давние, чем предусматривает статья по срокам давности. И это все пошло в дело. Я даже посчитала, он на тот момент еще совершеннолетним не был. А ему это все припомнили, что он репостил что-то. Нельзя это так спускать, что, дескать, ах, как мне повезло, что мне дали ненастоящий срок.
– Очень многие в соцсетях сейчас пишут, что вам еще повезло – срок условный. Как вы относитесь к таким комментариям?
– Это выглядит так, словно вам накостыляли, но мало, а вы и рады, что руки-ноги не переломали. Хотя поддали хорошенько. Когда мы еще на прогулки ходили, все говорили, вот начнут нас прессовать (Прогулки оппозиции. В Красноярске на них ходили только сторонники В. Мальцева. – СР). Я им отвечала, а что мы делаем преступного? Мы же просто собираемся и идем. А это их так раздражает. Что мы не собираемся под шатер пиво пить, а просто идем. Это, видимо, сильно не нравится. Не дай бог, у нас еще и мысли какие-то в голове неправильные.
Все ринулись чистить свои "сохраненки" "ВКонтакте". Надо вообще оставить товарища майора без пищи
– По вашему мнению, этот суд должен стать каким-то знаком для пользователей соцсетей?
– Он стал знаком для самой силовой системы. Они будут, возможно, в следующий раз более аккуратны в таких делах. Хотя вот с этим сотрудником ФСБ это уже второй такой случай. И он все равно все делает таким топорным методом. Но вот про дело Бахотского мало кто слышал. А тут после моего приговора такой шторм начался в сетях. Все обсуждают эту тему и все правильно делают – они ринулись чистить свои "сохраненки" "ВКонтакте". Надо вообще оставить товарища майора без пищи. Это показательно не только для Красноярска, хотя у нас тут такое особенное место в этом плане. Но люди все равно так думать не перестанут. Я вот не перестану.
– Учитывая ваш опыт, что вы можете посоветовать пользователям сети "ВКонтакте"?
– Я не думаю, что оттуда надо удаляться, но надо там минимизировать информацию. На ноль сводить. Те люди, которых вы знаете, они и в жизни вас знают. Знают, чем вы живете, как, где бываете. А для посторонних это не нужно. Тем более, сейчас откроют доступ для банковских систем, которые будут анализировать ваши страницы и смогут ограничивать в финансовых инструментах. Пускай все будут серыми лошадками. Как они смогут выбрать, кого взять на этот раз. Про тот же Телеграм, не понимаю людей, которые говорят: пусть сваливают всю нашу переписку и потом читают. Сегодня вам кажется, что там нет ничего такого, а завтра это станет темой для очередного запрета или статьи. Даже про те картинки, которые у меня, это же все было в сети, и они не внесены в список экстремистских до сих пор.
Защитник Оксаны Походун, адвокат Международной правозащитной организации "Агора" Владимир Васин тоже не надеялся на оправдательное решение суда, учитывая общероссийскую практику по таким делам. По его мнению, приговор не был справедливым и защите не дали возможность убедиться, что главные по делу доказательства были получены допустимым путем. Фактически сторона обвинения сделала все, чтобы это невозможно было проверить.
– Судья поверила оперативнику. Я бы, может, тоже поверил ему, но если бы доказательства были без каких-либо нарушений, признаков подлога, монтажа, противоречий, – рассказал корреспонденту "Сибирь.Реалий" Владимир Васин. – У нас же что получается? Нет официального ответа из "ВКонтакте". А мы просили сделать судебный запрос и задали тринадцать вопросов. Суд нам отказал. Наоборот, специалисты из соцсети на допросе подтвердили позицию защиты. Судья же положила в основу приговора негодные, недопустимые доказательства. Так нельзя. Более того, из уст суда мы услышали, что специалист не нужен при работе с информационно-телекоммуникационной сетью Интернет, указав в приговоре, что закон об оперативно-розыскной деятельности этого не предусматривает. Но все практикующие юристы и адвокаты знают, что закон об ОРД, который был создан в 1995 году, очень скудный, неполный, неясный и не соответствует реалиям современной жизни. В нем многого просто нет. А оперативные службы работают по нему до сих пор. И в этом деле суд встал на их сторону. Специалист не предусмотрен, значит, не надо. Фиксация на диск не предусмотрена, значит, диск не обязателен. Хотя в аналогичном мероприятии с осмотром телефона диск оказался обязателен и был в деле. То есть это как-то избирательно получается. Защита просто хотела проверить доказательства, у которых есть изъян, порочность. А нас лишили такой возможности. Дальше будем действовать, как положено, по стадиям, одна за другой. Красноярский краевой суд. Верховный суд. Параллельно думаем об ЕСПЧ.
