Накануне и в день 9 мая традиционно обостряются споры о том, надо ли ставить монументы и увековечивать память "победителя" Сталина или с этим всё не стоит. Между тем в стране, которая сама по себе во многом является "достижением" и монументом товарищу Сталину, и без нелепых "новоделов" хватает памятников усатому вождю. На одном из них мне удалось побывать в январе этого года.
Именно тогда, в конце января, я оказался в гостях у своих родственников на Ямале, в 40-тысячном городе газовиков Надыме. За окном трещали морозы, но муж двоюродной сестры Дима все-таки провел для меня краткую экскурсию по своему родному городу. В небольшом, в общем-то, Надыме работают аж два музея: Историко-археологический и Дом природы. Именно в последнем в специально выделенном зале расположилась экспозиция, посвященная 501-й. Я, конечно же, знал про нее и раньше, но почему-то, когда планировал поездку, не сложил в уме "два и два", совершенно забыв, что Надым – это, собственно, и есть один из пунктов знаменитой "сталинской стройки".
Обваленные, сгнившие, слепленные абы как из бревен, досок и чего попало мосты на 501-й – лучшее подтверждение тезиса о том, что "при советской власти все делали на века" и "при Сталине был порядок"
Для справки: 501-я и 503-я стройки – это один из грандиозных проектов позднего сталинизма, строительство (с двух сторон, отсюда и два номера) Трансарктической железной дороги, которая должна была соединить столицу Ямало-Ненецкого автономного округа, город Салехард, находящийся в устье Оби, и морской порт на Енисее Игарку. На сооружении линии трудилось около 80 тысяч человек – преимущественно заключенные, но кроме них были и солдаты МВД. Началось строительство в 1947 году, а приостановлено – в 1953-м, сразу после смерти вождя. С тех пор к проекту, в целом, не возвращались.
Видя мое выражение лица в зале, посвященном 501-й, Дима тут же предложил посетить дорогу на следующий день, благо, это совсем близко.
В путь выдвинулись не сразу: заехали в гараж за новехонькими, "ненадеванными" валенками по колено, которые напялили, уже прибыв на место. Кроме того, обязательная балаклава (чтобы не обморозить лицо) и шапка-ушанка, подштанники, шерстяные носки, меховые рукавицы… Дима – газовик, трудится на вахте, а потому точно знает, как жить и еще что-то при этом делать на морозе. Перед выездом из города – обязательный визит на заправку: полный бак 95-го и еще канистру с собой в багажник взяли на всякий случай.
Сейчас вдоль 501-й прокладывают 300-километровую автомобильную дорогу, которая свяжет Надым (а через него и главный город газовиков, Новый Уренгой) с ямальской столицей, Салехардом. С помпой начатая стройка из-за отсутствия средств ("Держитесь там!") заглохла. Правда, зимой народ все равно в столицу ездит. Все-таки уникально это российское изобретение, особенно актуальное в Сибири, – "зимник", который частенько бывает лучшим и более скоростным, чем иной отечественный "автобан"!
На выезде из города – пост МЧС. Из-за царивших на Ямале уже неделю морозов (сейчас потеплело, всего-то –35) большегрузы на трассу не пускают. Легковые выпускают под ответственность водителя – Дима тоже где-то расписался, а в ответ эмчээсник переписал марку нашей машины, госномер и количество человек. Опасения спасателей не напрасны: на трехсоткилометровом расстоянии до Салехарда нет практически ни единого населенного пункта. Все, кого можно встретить на зимнике, – это передвижные вахты на вездеходах (скорее всего, геологи или дорожники) или кочующие на снегоходах представители местного коренного этноса, ненцы – те возят в город свои уловы и свежую оленину.
Первые километров 20 действительно хороши – настоящий автобан, а дальше пошел смерзшийся гравий и укатанный снегом грунт, который весной превратится в настоящее болотное месиво.
"Железка" начинается практически сразу за городом. Но при этом действует правило: чем дальше от города отъедешь – тем более живописные объекты сталинского ГУЛАГа сможешь обнаружить. Лагпункты располагались на всем протяжении примерно каждые 10–15 километров. Еще чаще на 501-й встречаются мосты через многочисленные полярные речки и северные ручьи. Именно их видишь вдоль трассы прежде всего. Обваленные, сгнившие, слепленные абы как из бревен, досок и чего попало мосты на 501-й – лучшее подтверждение тезиса о том, что "при советской власти все делали на века" и "при Сталине был порядок"… В том же выставочном зале Дома природы особый плакатик извещает, что "на основании решения Правительства 501-я стройка финансируется без проектов, смет, проектного задания с оплатой выполненных работ по фактической стоимости". Напомню, речь идет о стратегической железной дороге, прокладываемой в нечеловеческих природно-климатических условиях. Как это по-народному называется? "Из дерьма и палочек…"
Из-за глубокого снега к мостам подобраться практически невозможно, да и не они все же были нашей целью: мы ехали в ближайший к Надыму сохранившийся лагерь, на разъезде Щучьем, 42 километра от границы города. Сейчас его пытаются опекать общественники из организации "Память Севера".
Кусок лесотундры, заросший тонким березняком, огорожен колючкой, по периметру стоят деревянные остовы вышек часовых. В глубоком снегу от трассы протоптана тропинка – сюда ездят, возят гостей. Первый же объект на территории – пищеблок. Как и большинство остальных сооружений лагеря, выполнен из дранки и хлипких досок (все из тех же "дерьма и палочек", главного стройматериала в стране победившего социализма). Внутри валяются огромные, занесенные снегом железные чаны – в них варилась какая-то лагерная бурда, которой потом кормили "строителей". Отдельно огорожен закуток с окошечком – видимо, через него выдавали главное зэковское сокровище, хлеб. Особенно поражает дверной проёем в этот закуток, его ширина – сантиметров 30 от силы. Как мне объяснили, чтобы во время бунта по несколько человек внутрь не вломилось. Да и тот один, что теоретически мог сюда войти, явно был тоньше современных среднестатистических граждан – дистрофик, говоря проще.
"Мертвая дорога". Стройка 501
Если кто помнит Шаламова и Солженицына, первое, что отличает лагерь от свободы, – это упрощение понятий, резкое снижение ценности одних вещей и рост других. Актуализируется (и, соответственно, растет в цене) то, что лежит в основании: физиологические потребности, потребности в безопасности, в элементарном выживании. Мы, современные, слишком избалованы цивилизацией, не знаем, что значит ценность хлеба для организма, измотанного голодом, холодом, непосильной и бессмысленной работой.
Хотя в чем, в сущности, разница между теми лагерями и этими? Кроме того, что те возвели наши враги, а эти – наши же власти
Следующий объект – жилой блок. Стройматериал тот же – дранка, двери разве что более основательные, из досок. Мой проводник, северянин Дима, моментально опознаёт чужеродный объект, говорит "с земли привозили". Двери привозили, а вот ручки дверные – из гнутых гвоздей-соток. Внутри блока – двухъярусные шконки. Сразу обращаешь внимание на то, какие они узкие и короткие – сантиметров шестьдесят в ширину на метр семьдесят в длину. Считается, что этот квадратный метр личного пространства на одного "зэка" был утвержден чуть ли не специальным постановлением. В Советском Союзе было много "больших ученых". По углам тут и там – печки-буржуйки, почему-то не растащенные оленеводами-ненцами – именно они, говорят, больше других собирают полезного в быту скарба с лагерей на 501-й.
Самое крепкое строение в лагере – карцер. В отличие от других сооружений, где крыши провалились под тяжестью снега и старости, изолятор построен на славу, из настоящих бревен (на фотографиях в Доме природы были и бетонные образцы)… Вот сюда бы водить любителей "твердых рук" и прочих конечностей из числа "диванных бойцов" за Великую Державу. Оставить на холодном полу хотя бы на ночку…
Через КП (вот сидят же в нас эти адские аббревиатуры, говорим-пишем, и даже не задумываемся над тем, а все ли понимают, что это "контрольный пункт") со сквозными дверьми выходим на железнодорожное полотно. Удивительно, но на Щучьем рельсы сохранились. Говорят, их все 90-е выкорчевывали целыми бригадами на металлолом. Еще бы – ценнейшая вещь, демидовское железо. Доходим до какого-то запорного механизма, на нем клеймо, 1889 год. Ну да, нам же говорят, что все эти миллионы замученных были ради "индустриального рывка"! То-то сталь демидовскую да послужившие проверенные железки дореволюционные на стройку социализма стащили.
Вернулись в лагерь – возвращаться туда совершенно не хотелось, но другой дороги, чтобы выйти на трассу, нет. Делать селфи в таком антураже не хотелось. Вообще, я почему-то для себя решил, что буду вести себя здесь так, как учили когда-то спелеологи: не брать ничего чужого. За каждым столбиком, на каждой шконке, в каждом закутке здесь будто ютятся, ищут места потеплее души загубленных, погибших, замерзших. Весь этот нехитрый набор, которым обеспечила "зэков" советская власть, – это все принадлежит им. Наверное, так же должно себя чувствовать в каком-нибудь Бухенвальде. Вот только никто и никогда про разъезд Щучий, как и тысячи других лагерей, не сочинит эпического гимна со словом "набат" в названии.
Хотя в чем, в сущности, разница между теми лагерями и этими? Кроме того, что те возвели наши враги, а эти – наши же власти. Какие-то изысканные знатоки темы из числа патриотических пропагандистов видят и другие принципиальные отличия, я – нет. Может быть, они в том, что туда попадали "расово нечистые", а сюда – нечистые классово? Так, например, мой прадед Кузьма Ерофеев был потомственным крестьянином – малограмотным, но работящим, а он тоже сгинул в таком вот "щучьем", только на 10 лет раньше и где-то в верховьях Лены. Тогда, может быть, отличие в том, что на 501-й не было печей для сожжения узников, и адовы (в прямом смысле) муки здесь были заменены возможностью уснуть навсегда сладким сном на яростном ямальском морозе? Ну да, куда больший гуманизм!.. В чем еще? В том, что в гитлеровских каменоломнях заключенных истязали бессмысленной работой, а здесь – трудом на благо Родины? Так, я думаю, среди строителей 501-й тоже хватало и инженеров, и просто толковых мужиков, которые понимали, что строить железную дорогу в мерзлоте "из дерьма и палочек" не получится, сколько бы на тебя ни орали московские пропагандисты из радиорупоров и местные вертухаи из своих натруженных глоток. Аварийной и не подлежащей эксплуатации дорогу признали уже в 1957 году, через 4 года после сворачивания 501-го проекта… Вообще, в какой момент обезумевший Молох перепутал средства и цели? И откуда сейчас весь этот бред о "мобилизационной индустриализации" и "оправданных жертвах"?
На обратной дороге Дима останавливается напротив чуть ли не единственного полностью сохранившегося железного моста, прозванного в народе "Министерским" (по легенде, он был выполнен по настоящему проекту, утвержденному одним из московских министерств). Пытается рассказать мне о других лагерях, которые есть чуть дальше: те и с вышками уцелевшими, и с бетонными сооружениями (я уже понял – карцерами), и, вообще, путешествие по 501-й – это одно из самых захватывающих приключений современного искателя острых ощущений. Но с меня хватит. Как говорили римляне, sapient sat, "умному достаточно". Главное я уже понял: Сталин действительно достоин памятников себе – именно таких, какой я увидел только что. Теперь буду делать все возможное, чтобы об их наличии в стране узнавало как можно больше соотечественников. Может быть, тогда хоть кого-нибудь "отпустит" от судорог простых решений: наказать, запретить, покарать, навести порядок железной рукой…
Андрей Поздняков – маркетолог, Новосибирск
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
