Мещанский суд Москвы 26 июня признал художественного руководителя "Гоголь-центра" режиссера Кирилла Серебренникова виновным в мошенничестве в особо крупном размере и приговорил его к трем годам лишения свободы условно и штрафу 800 тысяч рублей. Прокуратура просила для него шесть лет колонии.
Остальные фигуранты дела "Седьмой студии" – Юрий Итин, Алексей Малобродский, Софья Апфельбаум – также получили условные сроки и штрафы. Серебренников вышел из здания суда со словами "Я не доволен, я не счастлив". Его защита обжалует приговор: режиссер не признает свою вину. С этой его позицией солидарны и адвокаты, и огромное число известных людей, которые занимаются творчеством, понимают, как устроен театральный процесс.
Писательница Людмила Улицкая рассказала Настоящему Времени, в чем, по ее мнению, суть обвинений Серебренникову и его коллегам.
– Как пристально вы следили сегодня за тем, что происходило у Мещанского суда?
– Я прочитала все, что было в прессе, – я не была на процессе и не была в толпе, которая стояла возле суда. В прошлый раз я ходила. Сожалею, что сегодня у меня не получилось. Я более-менее представляю себе, что там происходит.
– Вы для себя пытались понять суть обвинения? Никто не может объяснить сразу суть этого дела – настолько оно показалось странным для простого объяснения.
– У меня очень счастливое положение, потому что я никогда в жизни у государства денег не брала. Я плачу честные налоги достаточно аккуратно.
Я думаю, что вся эта история – это на самом деле демонстрация того, что каждый человек, который получает деньги от государства, находится в том же положении, в котором оказался Кирилл, потому что надо расплачиваться. И не каждый художник готов расплачиваться с властью за то, что государство финансирует его деятельность.
– Должен театральный режиссер быть обязанным государству? У нас прошлый министр культуры, Владимир Мединский, часто говорил, что "мы вам даем деньги и поэтому вы должны нам делать то, что мы хотим увидеть".
– Никакой художник не обязан свою работу продавать. Этот театр приносил достаточно большой доход государству, и это совершенно не благотворительная акция со стороны государства – то, что театр финансируется. В некоторых случаях театры не могут себя содержать. Но как раз театр Кирилла – один из наиболее успешных театров, театр, который вызывал всеобщий интерес. И Кирилл как режиссер, безусловно, один из лучших, если не самый лучший сегодняшний театральный режиссер.
– Этот условный приговор – вроде как все должны обрадоваться. И люди, конечно, обрадовались, что человек не отправляется в колонию. После этого приговора появится свет в конце тоннеля? Или тьма, как если бы они все отправились в колонию?
– Нет, этот приговор – это сигнал для всех людей, которые работают в системе культуры, которые финансируются государством, что государство требует, чтобы ему служили. И никакого свободного творчества не допускается.
– А можно ли это расценить так: если ты не Серебренников и у тебя не такие заслуги перед мировой культурой, то в таком случае ты сядешь?
– Это сигнал, безусловно, ко всем: будьте внимательны, господа.
Я последнее время занималась некоторой темой, связанной с семьей Шаховских, и нашла совершенно замечательное высказывание князя Дмитрия Ивановича Шаховского. Он пишет письмо своей дочери в 1920 году – сто лет назад. Он пишет письмо, содержание которого такое: в России для того, чтобы быть гражданином, надо непременно пройти через тюрьму, и вся российская история нам указывает на то, что постоянно свободный художник оказывается в плену у государства. Это не вчера началось и, к сожалению, продолжается.
И сегодняшняя ситуация – это сигнал для всех людей, которые работают с государством: "Будьте внимательны, будьте покорны, не зарывайтесь, вы нас обслуживаете".
Кирилл недостаточно точно обслуживал государство. У него были свои художественные идеи, которые не всегда совпадали с тем, что хотело бы услышать государство. Я думаю, что причина в этом. Испуг какого-то человека, какой-то персонаж, который копает яму Кириллу, я думаю, что это дело совершенно бессмысленное.
– Что случилось? Какая работа наотмашь ударила по людям, которые запустили эту историю? Мне в какой-то момент показалось, что это фильм "Ученик", который говорил о религиозном экстремизме в России, мог быть таким спусковым крючком. Есть какая-то тема или какая-то работа, о которой вы задним числом могли бы сказать: "Кирилл, не делай этого, чтобы не оказаться в такой истории".
– Вы знаете, Кирилл свободный художник. В каждом спектакле, который он выпускал, можно найти при рассмотрении некоторое свободное высказывание. Я была на спектакле "Нуреев" в Большом театре, и там была абсолютно гениальная сцена. В этой сцене разыгрывалось заседание парткома по поводу ситуации с Нуреевым, который убежал за границу. Играли протокол, просто реальный, не придуманный протокол, существующий. Знаете, ничего более смешного и разоблачительного для власти нельзя было придумать. Это была чистая правда, которая была блестяще высказана, остроумно, элегантно.
И, конечно, она не могла не задеть сидящего в зале министра Мединского, который сидел и ерзал на стуле и время от времени слегка похлопывал с вежливой улыбочкой. Конечно, он задевал за больное. Задевал, потому что гражданин, задевал, потому что это человек, который на самом деле свободен в своих высказываниях. И это единственное условие художественного творчества, потому что если нет свободы высказывания, то искусство совсем ничего не стоит.
