Власти Украины призывают к эвакуации на оккупированных территориях. Вице-премьер Ирина Верещук призвала жителей Херсонской и Запорожской областей искать возможность уехать – даже через аннексированный Крым или Россию, – потому что при деоккупации этих районов будут "огромные бои".
Возможна ли деоккупация и других областей страны, в частности Донецкой, и захваченного армией РФ Мариуполя. Об этом, а также о том, можно ли сейчас уехать из оккупированного города и действуют ли в Мариуполе украинские партизаны, мы поговорили с советником мэра города Петром Андрющенко.
— Говоря о деоккупации юга Украины, чиновники, как вы сами, наверное, слышали, говорят в первую очередь о Херсонской и Запорожской областях. Мариуполь, конечно, находится на юге, но все-таки это Донецкая область. Стоит ли говорить о его деоккупации?
— [Не знаю], насколько стоит, не стоит – но мы уверены в том, что он будет деоккупирован в этом году. Безусловно, понятно, почему идет разговор о Запорожской и Херсонской областях. По сути, там достаточно активная линия фронта. Линия фронта от Мариуполя несколько удалена к северу, идут бои в Донецкой области. Но это не означает то, что Мариуполь не собираются деоккупировать. Другая ситуация: рано или поздно линия фронта будет приближаться к городу. И такие же объявления об эвакуации в скором будущем ждут и мариупольцев.
— Как вы представляете деоккупацию Мариуполя? Насколько это будет разрушительно для и без того уже разрушенного города?
— Конечно, хотелось бы… Собственно, это не будет так, как было при российской блокаде, при российском нападении. Безусловно, наши войска будут работать более аккуратно. Но ситуация выглядит следующим образом: сейчас мы фиксируем в городе, что боесклады и размещение техники и, по сути, казармы – там, где можно разместиться, – они находятся в жилых кварталах. То есть разумно предположить, что удары будут наноситься для уничтожения вражеской техники по месту их размещения. А это означает, что, безусловно, наши жители будут в определенной степени в состоянии опасности. Потому что даже в случае точечного удара в склад с боекомплектом дальше идет детонация снарядов, припасов. И, собственно, именно эта детонация составляет гораздо большую опасность для жителей, нежели сам удар, с одной стороны. С другой стороны, мы прекрасно понимаем, что деоккупация Мариуполя – это, безусловно, успешное наступление нашей армии.
В принципе, мы прогнозируем, что русские не будут биться за Мариуполь, что они просто выйдут по принципу, как мы это наблюдали в Буче, в Ирпене, в Харьковской, Сумской областях. Поэтому мы надеемся, что обойдется без таких разрушительных боев. С другой стороны, зная ситуацию в городе и понимая степень разрушений, – собственно, на сам город это уже сильно не повлияет. Потому что в любом случае его [нужно] отстраивать заново.
— Я бы хотел вернуться к словам Ирины Верещук, вице-премьера Украины, которая призывает к эвакуации. Понятно, что прямого призыва к жителям Мариуполя нет, но тем не менее: как жители оккупированного Россией Мариуполя могут эвакуироваться сейчас в ту часть Украины, которая не оккупирована?
— Сейчас достаточно легко, как бы странно это ни звучало. Последние пару недель русские открыли коридор, скажем, открыли ворота, коридором это не назовешь. Дают возможность выехать людям в сторону Запорожья. Люди выезжают. Каждый день у нас 50-100 человек приезжает, в Запорожье мы их встречаем. Поэтому тут больше вопрос желания мариупольцев выехать на сегодняшний день. И вопрос возможности больше связан с финансовыми вопросами. Если нужно заплатить перевозчикам, то мы стараемся людям помочь как городская власть. Но, в принципе, именно сейчас выехать можно. С чем это связано – тут тоже есть вполне логичный ответ: каждый день мы видим движение техники, колонн техники через Мариуполь в сторону Запорожья. Поэтому есть определенная ротация, определенные маневры. А когда русские производят любое маневрирование, мы это уже видели, начиная с марта, всегда начинается эвакуация либо возможность к эвакуации. Таким образом они обеспечивают безопасность прохождения своей военной техники в первую очередь. Но это означает, что появляется возможность для эвакуации из города.
— Хотел бы вас спросить, до эфира я говорил с депутатом Егором Черневым, это интервью мы уже показали ранее. Наш разговор закончился темой партизан, которые остаются на оккупированных территориях. В Мариуполе они есть?
— Сопротивление есть. Оно нарастает. Сейчас оно в более пассивной фазе, увидим и в активной фазе, вне всякого сомнения. Не совсем всегда идут корректные сравнения нас с Мелитополем или с Херсоном: хотя бы потому, что то состояние, в котором находятся люди в Мариуполе, несопоставимо ни с чем. Единственное, с чем оно, наверное, [сравнимо] сейчас – с севером Донецкой области и с частью Луганской области, которую тоже стерли в пыль русские. Но сопротивление есть, есть факты, мы работаем, как вы понимаете. Мы уверены, что чуть-чуть дальше [продвинутся войска] и чуть-чуть ближе линия фронта – и мы увидим сопротивление гораздо более активное. Я бы не назвал это партизанской волной в полном объеме, потому что партизанщина – это такое очень спорное слово. А вот сопротивление есть: пассивное сопротивление есть, информационное сопротивление есть. Сейчас мы [воюем] на информационном фронте: оккупанты периодически усиливают режим, пытаются перекрыть каналы связи, они не понимают, откуда мы что-то узнаем – а узнаем мы много и точно. Иногда в нынешней ситуации для Мариуполя, наверное, это сейчас важнее, чем начинать расклеивать листовки или, скажем, пытаться взорвать точечно какие-то машины. Рисковать своими людьми в данной ситуации малоэффективно.
