В России растет количество заразившихся коронавирусом. А Владимир Путин то появляется на публике, то исчезает на несколько дней. 1 апреля президент России подписал закон об ужесточении наказания за нарушение карантина, а также об уголовной ответственности за распространение фейков о коронавирусе.
О политике Путина во время карантина мы поговорили с московским политологом Валерием Соловьем и политтехнологом из Вашингтона Виталием Шкляровым.
— В последние дни многих волнует вопрос, где Путин и что с ним. Кадры, которые нам показали во время совещания с правительством, дают ли ответ на вопрос: а что действительно с ним?
Соловей: С ним не происходит ничего необычного. Он находится в одной из своих резиденций. Коронавируса у него совершенно точно нет. Но нам могут сказать, что он тем не менее находится под угрозой, чтобы подчеркнуть его мужество, и чтобы (это второй аспект) переключить внимание общества с экономических и социальных трудностей на противостояние эпидемии. То есть сменить повестку, поскольку экономическая и социальная повестка для Кремля сейчас абсолютно проигрышная. Путину ничего не угрожает.
— Путин обычно контролирует все и обо всем важном объявляет сам. А тут мы видим, что он заявляет о каникулах, потом они превращаются в строгий режим. Делает это как бы не Путин, а губернаторы. Почему он сейчас дистанцируется от принятия таких решений, как вам кажется?
Шкляров: Во-первых, мы, конечно же, можем только догадываться. С другой стороны, мы же многие годы наблюдаем, что Путин совершенно отдалился от внутренней политики, его больше интересует Сирия, Америка и т.д. Сейчас его больше интересует, я думаю, упавшая нефть и что делать с бюджетом. Хотя, я думаю, что достаточно много функционеров, кому можно делегировать эти обязанности приносить нехорошие новости. Все-таки мы понимаем, что гарантом стабильности до сих пор в стране является Путин и его рейтинги, его уровень поддержки. Поэтому зачем его марать всякой ерундой? В принципе, достаточно много других, кто мог бы справиться с этой задачей. Тем более кто-то более, кто-то менее успешно этим и так уже занимается и справляется.
Поэтому, я думаю, совершенно нормально, что он эти вопросы делегирует. Кому хочется приносить плохие новости и тем более заниматься решением проблем, которые он не может решить? Он легко может решать проблемы внешнеполитического характера, где решение и качество решений зависит лично от него. А в вопросе с ценой на нефть, в вопросе с коронавирусом совершенно ничего не зависит от Путина. Поэтому здесь растрачивать свой политический капитал, я думаю, он и его советники не хотят, и это очевидно.
— Валерий, как вы думаете, почему Путин не объявляет о плохом, а говорит такие слова, как "каникулы", а потом появляются губернаторы, которые все ужесточают и ужесточают? Почему он этого не делает сам?
Соловей: Все решения принимает Путин, это совершенно точно.
— Он же не может по каждому региону принимать решения.
Соловей: Нет, он отдает модельные решения. Он непосредственно отдал распоряжение Собянину о введении карантина незамедлительно, в течение буквально 2-3 часов. Соответственно, это стало сигналом для всех остальных регионов. Но для того, чтобы оставить руки развязанными и не нести юридических последствий, режим чрезвычайной ситуации юридически не вводится, а вводится карантин. Такой, который назвали самоизоляцией, мягкий вариант. Это одна часть дела.
Вторая часть дела состоит в том, что есть конфликт между, условно, прагматиками, в данном случае московским мэром, и силовой партией. Силовая партия настаивает на полноценном карантине с введением минимум Росгвардии, а максимум – армейских подразделений в Москву. Благо, Московский гарнизон усилен. Путин нашел компромисс. Он сказал, что пусть Собянин действует так, как считает правильным, и эта схема, кажется, рабочая. Но если он провалится, он будет отстранен, а дело перейдет в руки Совета безопасности. Вот так сейчас это выглядит. Все эти решения принимает только Путин.
— Для чего усиливать Московский гарнизон?
Соловей: Для того чтобы реализовать полноценный режим чрезвычайной ситуации, если потребуется изолировать Москву и Московскую область от остальной России. И, наконец, есть еще один аспект, скрытый: не исключен риск волнений. С моей точки зрения, он пока исключен, по крайней мере, до конца апреля, ресурса у населения на две недели хватит, может быть, на три. А вот что будет дальше – непонятно. Так что думают и об этом.
Шкляров: Я полностью согласен. В этом уравнении много неизвестных, и поэтому, естественно, проще наблюдать за тем, кто как в этой ситуации ведет, справятся – не справятся. Собянин достаточно, не знаю, самовольно ли, либо это так с его официальной подачи, занялся и взял это бремя на себя. Поэтому, естественно, зачем заниматься самим менеджментом, будем смотреть, как справятся с этой ситуацией.
— Мне все-таки не дает покоя ваша мысль о том, что гарнизон усиливается, потому что могут быть волнения. Как вам кажется, со стороны кого могут быть волнения и какой будет триггер у всего этого?
Соловей: Предполагается, что волнения могут возникнуть вследствие длительного карантина. Если он, допустим, продлится дольше месяца, то население Москвы и, помимо этого, мигранты, которые тоже часть населения Москвы, которые еще беднее, чем коренные или живущие в Москве граждане Российской Федерации, могут просто начать устраивать погромы в поисках провизии. Это уже происходит на юге Италии. Почему это не случится в Москве, где, в общем и целом, несмотря на немалую прослойку среднего класса, население бедное, и оно беднело последние 6 лет.
Так что это не вопрос к способности российской оппозиции что-то спровоцировать. Это вопрос к способности ситуации. Только что мне прислали оценки одной из бизнес-организаций, одной из наиболее влиятельных в России, по их оценкам, через месяц в Москве будет около 1 миллиона безработных. Это бывшие синие и отчасти белые воротнички. 1 миллион через месяц. И это без мигрантов.
— Торгово-промышленная палата говорит, в общем по России, по-моему, 8 или 9 миллионов. Но это были данные еще двухнедельной давности.
Соловей: В Москве, по оценкам коллег, которым я доверяю, это очень важно в данном случае, в случае месячного карантина, месячной самоизоляции, будет 1 миллион. Это минимальная оценка. Два-три месяца – будет около 2,5-3 миллионов. Даже 1 миллиона достаточно. Представьте, это люди, лишенные работы и источников существования. Достаточно для того, чтобы поднять всю Москву на уши.
