Российские медиа обратились в Следственный комитет с просьбой провести расследование экологической катастрофы на Таймыре. Журналисты, входящие в объединение "Синдикат-100", утверждают, что последствия разлива дизельного топлива на предприятии "Норникеля" пытаются скрыть. Ранее группа экологов и журналистов обнаружила, что на предприятии "Норникеля" случилась еще одна утечка и вода, загрязненная тяжелыми металлами, может попасть в местную реку Хараелах.
О том, что происходит в Норильске, мы поговорили с директором региональной программы Независимого института социальной политики Натальей Зубаревич.
– Есть мнение, что "Норильскому никелю" принадлежит вообще все, поэтому отношения с властью там особенные. Из почти 250-миллиардного бюджета Красноярского края 37% – налоги "Норильского никеля", это больше трети. Четверть всех работников промышленности – это тоже "Норильский никель". На Севере, наверное, все 100% – это "Норильский никель". Значит ли это, что Таймыр принадлежит "Норникелю" и экологам там делать нечего? Или так нельзя говорить?
– "Норникель" для бюджета Красноярского края значит очень много, но вы немного старые цифры привели. Все доходы Красноярского края за прошлый год – 327 млрд рублей. Налог на прибыль – 140 млрд рублей. Это 43% всех доходов консолидированного бюджета – регион плюс муниципалитеты – Красноярского края. И в 2019 году он вырос почти в полтора раза. Вклад давался не только "Норникелю", там и "Роснефть". У нее было пять лет льгот, но теперь она платит налоги по Красноярскому краю.
И неправильно, что Север – это только "Норникель". Вы забыли про Туруханский край – там шикует "Роснефть". Поэтому Красноярский край – это вотчина трех больших игроков: "Норникеля", "Роснефти" и "Русала". Среди трех игроков "Русал" – минимальный плательщик налогов. У него толлинг – это облегченная схема, по которой вы платите мало налога на прибыль. Поэтому "Норникель" – это пуповинная связь с регионом присутствия. Там особые отношения, потому что главные кормильцы бюджета Красноярского края – консолидированные группы налогоплательщиков. Кто не понял – "Роснефть", "Норникель" и "Русал". Они дают больше половины всех доходов по налогу на прибыль. Поэтому всегда [Красноярский] край будет стоять на стороне этих игроков – они его кормильцы.
– Как называется такая форма правления, когда власть делит свою финансовую легитимность с крупными финансовыми игроками?
– Это не олигархат, это не совсем уж колониальная структура. Но вы должны понимать, что субъекты Федерации, такие как Красноярский край, очень мало получают от федералов.
– Почему?
– Потому что они зарабатывают. Это регион с большой экспортной экономикой. Поэтому как потопаешь – так полопаешь. Как отстроишь отношения с "крупняком", столько у тебя и будет денег. Поэтому меня абсолютно не удивляет поведение федеральных структур, которые, по сути, региональные – от полиции до чего хотите, на северах при отборе проб.
Могу добавить, что в моей семье есть личный опыт, когда хорошо мне известные люди из Госкомрыболовства поехали туда брать пробы – и над ними висел юрист "Норникеля" и не позволял делать ничего, и все снималось на камеру. Поэтому можно я скажу простую и злую вещь. "Норильский никель" в общем хорошая эффективная компания с одним жестким исключением – они забили на экологию и решили, что так можно. И долго это было можно. Более того, выбросы замеряли они сами. Наш дорогой Комитет по охране окружающей среды делегировал им такие полномочия. Так долго было можно. Ребята, вечно не бывает. Вот вы и нарвались.
– Почему можно было год назад и еще, казалось, месяц назад. И вдруг прорвало. Это злой пиар Дерипаски, Белого дома? Или просто что-то в воздухе у людей поменялось?
– Когда длительное время вы забиваете на экологию и работаете со старыми фондами времен 30-х с некоторой модернизацией, помните, как ГУЛАГом все это строили, раньше или позже эта малина разваливается. И вот пришел час икс, когда это начало разваливаться. Вы не захотели вкладываться в экологию? Да, сознательно. Вы решили, что сойдет и так. Вот получи, фашист, гранату.
– А если они сейчас достанут деньги из офшора, из кубышки, со счета в Сбербанке, я не помню, где они у них, и станут модернизировать. Они потеряют инвестиционную привлекательность? Почему это нельзя сделать? Или можно, наоборот, просто время пришло?
– Первое – потому что это дорогая история. Технологии "совка" 30–50-х годов модернизируются дорого – вы должны это понимать, потому что тогда про экологию никто не думал, тогда ГУЛАГ это строил.
– Придется построить заново предприятие, потому что земля есть с этими всеми металлами, а с этим всем придется что-то делать?
– Там просто должны быть большие технологические изменения. Второе – государство не стимулировало "Норникель", потому что государство – тоже получатель налогов от него, ему тоже бабки важнее экологии. Давайте по-простому скажем: что региону, что федералам те деньги, которые выплачивает в бюджеты "Норникель", гораздо важнее, чем экологическое состояние. Это страна такая.
– А как же все эти разговоры про "ах, нашу нежную Арктику"?
– А вы давно не слышали чудесные истории про новые угольные месторождения на Таймыре? Про добычу нефти "Роснефтью" на Таймыре? Вы же понимаете, какие там экологические издержки. Деньги и геополитическое влияние в Арктике на одной чаше весов. И какая-то там экология. Страна, которая гоняет всех экологов, которая строит мусоросжигательные заводы.
– Где-то далеко на севере, где не живут люди, кроме тех, кто там работает и родился.
– Нет, там еще коренные малочисленные народы Севера, на минуточку.
– Голоса которых не слышны. А когда слышны – их не выпускают из страны на определенные форумы малочисленных народов Севера – ФСБ может в любой момент запретить. Были такие случаи в 2010 году. Где-то там далеко на севере, куда нормальный человек и денег не найдет поехать, выкачивают деньги для Москвы. И что там будет с экологией [не имеет значения]. Социальный договор, да что угодно. Это так сейчас выглядит?
– А вы полагаете, что это только на Севере?
– Я полагаю, что это везде, где далеко.
– А в Подмосковье про мусоросжигательные заводы вы давненько не слышали?
– А когда кончится этот социальный договор? Ведь Норильск – это не только чиновники и бизнесмены. Там еще работают люди. С кем я ни говорил из тех, кто там работает, все говорят, что их социальные условия и компенсации от "Норникеля", к которым они привыкли, выше, чем где бы то ни было, где они смогут найти работу. И это, видимо, такой обмен лояльностью.
– Это правда. Заработок в обмен на здоровье. Давайте честно скажем. И люди на это соглашаются. Вот такая страна.
– Сколько мне нужно отправить денег, чтобы люди, которые там работают, получили то же самое и перестали соглашаться обменивать здоровье на заработок?
– Я не поняла ваш вопрос. А кто отправит деньги?
– Там работает всего 50 тысяч человек.
– А население – больше 100 тысяч. Кто отправит деньги? Федеральный бюджет?
– Мы же получили деньги от "Норникеля" в бюджет немаленькие. Неужели из этих денег 100 тысяч человек нельзя прокормить настолько, чтобы они сказали: "Нам не нравится, как пахнет воздух"?
– Я не поняла ваш вопрос. Люди работают в бизнесе. Я не понимаю, кто им должен направить деньги?
– Бюджет. Взять деньги у "Норникеля" и отправить им.
– А слабо отправить в Ивановскую область, где совсем никакие зарплаты? Я не поняла ваш вопрос. В нем нет абсолютно экономической логики.
– Логика в том, что можно ли разрушить лояльность этого договора – деньги в обмен на здоровье – каким-то способом?
– До тех пор пока заработки в Норильске раза в два выше, чем в целом по Красноярскому краю, и существенно выше, чем в целом по России, будет так, как есть. Россияне живут сегодняшним днем. Зарплата придет в середине и в конце месяца, а здоровье ты порушишь лет через сколько-то.
– У "Норникеля" разведанных запасов лет на 80. Надо понимать, что еще лет 80 там будет так, как есть.
– Поживем – увидим. По платиновой группе, где были шикарные перспективы, поскольку был гигантский спрос от автомобильной промышленности, сейчас уже возникают вопросы, потому что количество автомобилей с выхлопами – там ставятся специальные платиновые катализаторы – сейчас структура автопрома меняется. Давайте так, 80 лет – это вы как-то сильно загадали. Жизнь меняется гораздо быстрее.
