В понедельник украинские военные сообщили о "прорыве первой линии обороны" в Херсонской области, однако позже комментарии стали более сдержанными, с призывами соблюдать тишину при операции. Российское военное командование сообщило, что попытка контрнаступления была, но российские военные ее якобы отбили. А уже к утру вторника появилась информация о стрельбе на улицах Херсона.
Можно ли уже говорить о полноценном контрнаступлении, насколько действительно российские военные могут быть отрезаны от снабжения и при каких условиях они могут оставить Херсон – об этом в эфире Настоящего Времени рассказал военный эксперт Михаил Жирохов.
— Вы верите в сообщения о том, что жители Херсона слышат автоматные очереди? Можете объяснить, что это значит? Это какие-то уличные бои?
— До уличных боев еще время не пришло. Скорее всего, это прощупывание обороны и какая-то диверсионно-разведывательная группа. Или у россиян нет понимания того, что происходит, и они устраивают такие перестрелки, даже между собой.
— Расскажите подробнее, что может быть причиной этих перестрелок?
— Прежде всего это то, что ситуация очень напряженная. А когда ситуация напряженная, то любое провокационное действие приводит к тому, что видятся сбитые парашютисты, как было во время Второй мировой войны, или высадка воздушного десанта, и начинается бой. Фактически это бой с тенью.
— Почему другие эксперты в один голос озвучивают именно такую версию? Почему нельзя предполагать, что это партизанское подполье, силы ВСУ, диверсанты?
— К подполью я отношусь очень скептически, потому что оно не было готово, Херсон не готовились сдавать, не думали, что он будет оккупирован, поэтому там нет таких структур.
По диверсионной работе – это билет в один конец. Никто на таком расстоянии от линии фронта сейчас выбрасывать диверсионные группы не будет.
Поэтому неочевидно, что это воздействие именно украинских вооруженных сил.
— Вы можете оценивать, на каком расстоянии от Херсона сейчас могут находиться силы ВСУ?
— Мы все прекрасно понимаем, что Генеральный штаб дает информацию очень дозированно. И понять из нее, что конкретно происходит на фронте, очень сложно. Кроме того, вчера было обращение ко всем людям, которые отслеживают боевые действия именно на этом участке фронта, чтобы не [давалась информация] о населенных пунктах, которые освобождены, и о мере продвижения украинских войск.
Согласно моей информации, продвижение очень небольшое. И на сегодня о контрнаступлении говорить нельзя – это просто прощупывание линии фронта.
— Вчера было много сообщений, что ВСУ прорвали первую линию обороны российской армии под Херсоном. Получается, что вы этим сообщениям не верите?
— Обстановка на линии фронта очень быстро меняется. Прорвали линию фронта – побежали мобилизованные из оккупированных территорий Донецкой области, этот прорыв россияне попытались купировать. Если говорить на утро, то прорыв был, а к вечеру прорыва уже могло и не быть.
— Вчера еще были сообщения о том, что сейчас российская группировка на правом берегу Днепра отрезана от снабжения из оккупированного Крыма. Хотя мы на протяжении нескольких недель обсуждали удар по Антоновскому мосту. Еще раньше украинские чиновники заявляли, что она еще тогда была отрезана. Сейчас действительно что-то изменилось?
— Говорить о том, что полностью отрезана, нельзя. Можно говорить о том, что те запасы и те боекомплекты, которые они смогли натаскать за последние две недели, они за последние два дня очень сильно прорежены, очень сильно уничтожаются. А о том, что логистика полностью сорвана, – нет, она существует, может быть, на одну треть. Поэтому российская группировка там имеет еще боеспособность и возможности для обороны, но не для наступления.
— Если мосты разрушены, то как происходит эта логистика?
— Есть паромные переправы, которые не попадают в официальные сводки. И есть наплавной мост возле Антоновского моста. Вчера он был поражен, но его плюс в том, что его элементы достаточно быстро и просто заменить. Он имеет меньшую грузоподъемность, меньшую пропускную способность, чем основной Антоновский мост, однако он есть.
— Насколько я понимаю, украинские силы не могут по этим наплавным мостам наносить удары, потому что они в некоторой степени мобильны?
— Нет, они очень быстро восстанавливаются. Россияне смогли подтянуть достаточное количество инженерных войск и средств для того, чтобы их восстанавливать. Смысл наносить удары по мосту, если он будет восстановлен в течение нескольких часов? А расходовать HIMARS, который стоит 100 тысяч долларов, – это неправильно.
— А как в этой ситуации остановить тогда это снабжение?
— Наносятся удары по колоннам. Это узкое горлышко, и колонны находятся на подъездах к этому мосту. Поэтому удары наносятся по этим колоннам, которые накапливаются именно на левом берегу. Вот туда наносятся удары, и уже есть фото и видео, где видно, что они результативны.
— Вчера ряд украинских политиков написали, что начались буквально чуть ли не бои за Херсон. Вы не верите этим сообщениям, но я тем не менее вас спрошу: а как вообще, по вашему мнению, эти бои за Херсон могут начаться?
— В идеале – это жест доброй воли. То есть дать возможность россиянам просто выйти. Потому что есть понимание того, что уличные бои могут стоить очень дорого в плане потерь личного состава. Мариуполь россияне при наличии артиллерии, авиации и превосходстве в этом брали три месяца. И взяли с огромными потерями. Такие огромные потери Украина позволить себе не может.
— А что заставит россиян пойти на этот жест доброй воли?
— Создание таких условий, при которых оборона Херсона не будет иметь никакого значения. То есть фланговые удары и создание полуокружения. Такое мы видели в начале войны, когда россияне взяли Херсон и именно этот мост: они просто создали угрозу на двух флангах и все.
— Тем оружием и теми силами, которые сейчас есть у ВСУ, это возможно?
— Вполне возможно, потому что это не уличные бои, это не полноценный прорыв обороны. Вчера мы увидели, что прорыв обороны реален. Просто еще нужны некоторые моменты, которые Генеральный штаб, я думаю, на вчерашних событиях отрабатывает.
