Мария Колесникова, соратница Светланы Тихановской и единственная из объединенного штаба, оставшаяся в Беларуси, выступила перед участниками Марша свободы в Минске. Она потребовала отставки Александра Лукашенко и проведения новых выборов в стране.
Возле стелы "Минск – город-герой", где началась акция, по разным оценкам, собрались от 100 до 300 тысяч людей. Колесникова поблагодарила всех протестующих за то, что они продолжают выражать несогласие с официальными итогами выборов, и обратилась к силовикам, сотрудникам госорганов и государственных СМИ, работникам заводов и фабрик: "Боритесь со своим страхом и присоединяйтесь к нам. Мы вас поддержим!"
В понедельник штаб оппозиции подаст заявление о возбуждении уголовного дела по фактам смерти людей, издевательств и избиений задержанных на протестах.
"Наше главное требование – бывший президент должен подать в отставку!" – заявила Колесникова и потребовала провести новые выборы.
Екатерина Шматина, эксперт Белорусского института стратегических исследований, прокомментировала в спецэфире Настоящего Времени выступление Колесниковой и рассказала о запросе на перемены в белорусском обществе.
— Как бы вы охарактеризовали выступление Марии Колесниковой? Означает ли это, что у этого протеста появляется лицо и лидер?
— Пока еще рано говорить о каких-то конкретных фигурах в белорусской оппозиции, в альтернативном движении, которые бы прямо сейчас представляли собой такую объединенную команду для переговоров. Потому что Светлана Тихановская находится не в Беларуси, Вероника Цепкало также не в Беларуси. Мария Колесникова не может пока представлять полноценно альтернативное движение. Кроме того, люди, которые сейчас организуются на улицах, следуют не призывам Колесниковой, а они самоорганизуются и следуют сообщениям в телеграм-каналах, сами спонтанно выходят на улицы.
Сейчас, когда идет процесс формирования координационного комитета, как его ни называй, который призвала формировать Светлана Тихановская, думаю, в ближайшее время мы сможем наблюдать такие фигуры. Возможно, Колесникова станет одной из них. Сейчас она – скорее, символическое лицо протестов, но не официальный представитель, с которым можно потенциально вести переговоры, если они когда-то и наступят, между официальными нынешними властями и представителями альтернативных сил.
— По вашему мнению, вы говорите, что сейчас формируется комитет, который будет уполномочен вести переговоры с Лукашенко и с действующей властью, вам известно, кто туда может войти, когда эти люди уже соберутся и начнут вести переговоры, начнется диалог? Если он возможен, конечно.
— У меня такой ясности нет. И я предположу, что среди потенциальных участников комитета такой ясности тоже пока нет. Дело не только в том, что нужно многим общественным группам и политическим альтернативным движениям объединиться, но еще и действовать в условиях довольно жесткого прессинга со стороны режима. Есть очень много рисков по безопасности для участников такого потенциального движения. Поэтому, я думаю, сейчас еще рано говорить, в какой форме он возникнет.
— О том, как изменилась Беларусь. С момента дня выборов прошла неделя, мы видим колоссальную самоорганизацию людей. Что изменилось, по вашему мнению?
— Я думаю, что белорусское общество дошло до такой точки кипения и невозврата, усталости жизни в недемократическом обществе. Репрессии, избиения, смерти, расстрелы, которые мы видели на улицах в 2006-2010 году, могли быстро охладить такое протестное настроение и просто вогнать людей в депрессию, как это было, например, в 2010 году. Я помню, как я и мой круг знакомых это переживали, это была такая большая общественная депрессия и апатия, которая пришла в общество после одной ночи протестов 2010 года.
Сейчас, даже когда людей избивают и есть несколько подтвержденных случаев смертей, 80 человек числятся пропавшими без вести, даже этот страх и преследования не останавливают людей, потому что уже настолько большой есть запрос в обществе на перемены.
