В 2022 году Петр Ощепков, машинист железнодорожного депо из Барабинска (Новосибирская область), "заработал" три административных штрафа, протестуя против российского вторжения в Украину. Ощепков – единственный на 30-тысячный город политический активист. До войны он выходил на одиночные пикеты в поддержку Алексея Навального и Сергея Фургала. На своем балконе Ощепков повесил большой плакат для прохожих: "Узнавайте новости на сайте "Эхо Москвы". За нами будущее".
А 24 февраля 2022 года, узнав о российском вторжении в Украину, Ощепков вышел на улицу родного Барабинска с плакатом "Путин спятил, увы. А вы?". Затем был еще один антивоенный пикет и антивоенные публикации в соцсетях. Гражданскую позицию Ощепкова заметили местные силовики: его трижды судили, а затем "эшники" потребовали от руководства железнодорожного депо уволить активиста.
Историю Ощепкова рассказывает проект Сибирь.Реалии.
"Места себе не нахожу, не могу ничего сделать против зла"
– Что вы почувствовали, когда узнали о начале войны?
– Меня не 24 февраля даже впечатлило, а 22-е, я был в поездке, и мы слушали заседание Совбеза, речь Путина. У меня от его слов шок был, я, помню, возмущался громко. Потом, когда он сказал, что ему нужен только Донбасс, возникла надежда, что большой войны не будет. Но нет, все-таки ему понадобилась вся Украина. Когда войска ввели, я сразу с плакатом вышел к мосту: "Путин спятил, увы. А вы?" Удивительно, но все прохожие или отворачивались, или плевались в мою сторону. Одна пенсионерка бросилась сумкой бить. Хорошо, хоть не наказали за этот плакат. Я глубоко эту войну переживаю, места себе не нахожу, потому что не могу ничего сделать против зла, которое творится.
– Когда вы в конце прошлого года вышли на свой второй антивоенный пикет, прохожие снова были агрессивны?
– Уже нет, помягче, после мобилизации отношение людей помаленьку, но меняется. Как-то молодые люди подошли, похвалили, слова поддержки сказали.
– Почему столько людей в России поддерживают войну, как вы думаете?
– Они просто еще не соскочили с пропаганды. Я ведь тоже под нее поначалу подпал. Первое время мне нравился Путин, нравился молодой президент европейского вида, как мне казалось. Потом стал задумываться: наш президент всегда во всем хороший, а все остальные плохие. Ерунда какая-то, как в Советском Союзе. И у меня все-таки прививка была от всего этого, я пережил слом системы. А тут интернет появился. Стал искать, нашел "Эхо Москвы". И тогда все встало на место. Цой пел: "Я не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал". От правды все устали. Люди захотели вернуться в прошлое. Так привычней и проще. И Сталина люди еще не "пережили". Ведь не было покаяния. Зачем, говорят, реабилитировать репрессированных? Лучше забыть. Забыть все плохое и помнить только хорошее.
– У вас есть родственники в Украине?
– Есть тетка Тамара, в городе Калуше живет, Ивано-Франковской области. А здесь, в Барабинске, есть родственник, с которым мы прямо противоположных взглядов. Он в начале войны все пытался меня на "путь истинный" наставить, потом бросил. Был случай, когда тетка Тамара позвонила ему, а я рядом был. Она говорит: "Почему вы своей власти ничего не скажете, почему против нас воюете? Вы не можете сказать вашему Путину, чтобы он этого не делал?" А он говорит: "Мы вас освобождаем, ты, Тамара, под пропагандой находишься, ты не слушай свой телевизор натовский, ты слушай меня, я тебе правду говорю". Я трубку у него выхватил, сказал, что я тут с протестами выхожу, но меня за это хотят с работы уволить. И тут она заплакала: "Я слышала, что в Новосибирске и других городах люди выступают". Я говорю: "Да-да, мы за вас, мы не хотим того, что тут у нас делается". А родственник этот говорит, что мы зомбированные.
"Нельзя на человека давить, он имеет право на мнение"
За антивоенные публикации в соцсетях Ощепкова трижды судили и оштрафовали в общей сложности на 45 тысяч рублей. 30 тысяч он оплатил сам, остальное ему собрали сочувствующие, после того как на митинге против повышения коммунальных тарифов в Новосибирске активисты сняли про Ощепкова ролик и разместили его в интернете.
Были у Ощепкова проблемы и на работе. Началось все с оскорблений в его адрес в рабочей группе железнодорожников в ватсапе, затем его вызвали к начальнику депо на разговор в присутствии человека в погонах. В конце концов администрация устроила собрание, на котором попыталась уволить Ощепкова "решением трудового коллектива". Но мнения разделились, и большая часть рабочих посчитала, что выгонять Ощепкова не за что, поскольку работу свою он делает хорошо, а высказываться "вроде как" не запрещено. Начальство отступило.
– Так нельзя на человека давить, он имеет право на свое мнение, – считает машинист Сергей Кочергин, в экипаже с которым часто ездит Ощепков. – Мы в поездках постоянно дискутируем, Петра всегда интересно послушать. В чем-то соглашаемся, в чем-то нет. Я больше стал к нему прислушиваться после объявления мобилизации – тут мое отношение к происходящему кардинально поменялось. Хватали тогда всех подряд, кто подвернется, а ведь должны это по установленному порядку делать. Многие ребята, с которыми я служил в армии, уже мобилизованы. Они, правда, пишут оттуда, что все у них хорошо, бодрятся, но я понимаю, что атмосфера там не совсем такая.
– Боитесь мобилизации? Не хотите туда попасть?
– Да кто же хочет? Все время сообщают в интернете, в телевизоре – сколько уже ребят молодых оттуда в гробах привезли.
Другой коллега Ощепкова, Александр, тоже его поддерживает, хотя не всегда и не во всем с ним соглашается.
– Когда мобилизация началась, мужиков на улицах почти не было видно. Это сейчас маленечко-маленечко стали выходить на улицу, а то по домам сидели. Прислали бы мне повестку, пошел бы туда. Но добровольно никто не хочет туда идти. Добровольцев я не знаю.
– А я ходил, – вспоминает Ощепков, – забирал повестку для младшего сына, Ефрема. Сначала отдавать не хотели. А потом спрашивали: вы передали? Нет, говорю, забыл. После этого сотрудники военкомата с полицией к нам домой приходили, искали его. Обещали сына во всероссийский розыск объявить. Я говорю: "Хорошо, найдете – скажете мне, где он", – смеясь, вспоминает Петр.
У Ощепкова пятеро детей. Трое сыновей – призывного возраста. Но они не хотят брать в руки оружие. Поэтому к моменту визита военкомов Ефрем уже был в Казахстане. Средний сын Ощепкова, Стефан, опасаясь мобилизации, живет в другом городе. Старший Захар несколько лет назад уехал в Бангладеш, там работает в российской компании в сфере безопасности труда. Пока идет война, в Россию возвращаться не хочет. Жена Татьяна умерла в 2019 году от онкологического заболевания.
На "противоправную" антивоенную деятельность Петра вдохновил пример другого уроженца Барабинска, диссидента и писателя Анатолия Марченко, который в 1986 году, сидя в чистопольском лагере, объявил голодовку, требуя освободить всех политзаключенных Советского Союза.
"Судили всех в один день, не разбираясь, кто прав, кто виноват. Так я попал в страшные карагандинские лагеря – Карлаг. Дальше обстоятельства моей жизни сложились так, что я решил бежать за границу. Я просто не видел для себя другого выхода. Со мной вместе бежал молодой парень Анатолий Будровский. Мы пытались перейти иранскую границу, но нас обнаружили. Взяли в сорока метрах от границы", – писал Марченко в книге "Мои показания".
Анатолий Будровский пошел на сделку со следствием, оговорив Марченко как организатора побега за границу. В результате Будровскому дали два года, а Марченко – шесть лет лагерей "за измену Родине".
"Для них Марченко не герой, а какой-то сомнительный персонаж"
За свою жизнь Марченко пережил шесть судебных процессов, был участником Московской Хельсинкской группы. В августе 1986 года он объявил голодовку с требованием освободить всех политзаключенных в СССР. Голодовка продолжалась 117 дней. В конце ноября в колонию, где находился Марченко, приехали "люди из ЦК", обещавшие, что требование освободить политзаключенных уже рассматривается в Москве "на самом верху".
После этого Марченко решил прекратить голодовку, однако вскоре его состояние резко ухудшилось, и 8 декабря 1986 года он скончался в больнице города Чистополя (Татарская АССР) на 49-м году жизни. По воспоминаниям жены Марченко Ларисы Богораз, администрация лагеря отказалась выдать ей документы из истории болезни мужа, так же как и результаты вскрытия.
О смерти Марченко сообщили практически все западные СМИ. Обстоятельства трагической гибели несгибаемого политзэка и реакция на нее мировой общественности вынудила Михаила Горбачева начать реабилитацию политзаключенных. Сразу же после смерти Марченко из ссылки позволили вернуться академику Сахарову.
В 1988 году Европарламент присвоил Анатолию Марченко и Нельсону Манделе премию имени А. Сахарова.
В Барабинске сохранились оба дома, где жил Марченко. Первый – это деревянный двухэтажный барак, в котором прошло его детство. Второй дом – на улице Школьной – Анатолий строил вместе с отцом.
– Дом шлаколитой, – рассказывает Ощепков. – Поскольку Марченко-старший работал на железной дороге, то ему дали шлак – отработанный уголь, из которого делали подобие бетона.
– Здесь тупик и людей мало ходит, поэтому табличку нет смысла вешать, – пояснил Ощепков. – Мы хотели на другом доме – бараке, там прохожих больше. Его сейчас сайдингом обшили, отремонтировали. И мы даже вешали табличку нелегально, она довольно долго висела. А если по закону действовать, то мне дали список из восьми пунктов – что нужно сделать. Но в то время у меня заболела жена, и я эти хлопоты забросил.
Заглохла и еще одна традиция – группа энтузиастов во главе с Ощепковым проводила встречи в музеях и библиотеках Барабинска и соседнего Куйбышева, посвященные Анатолию Марченко. Ведущей этих вечеров была Татьяна Ощепкова.
После смерти жены Петр пытался встречи возобновить, но библиотекари, которые раньше эти акции поощряли, вдруг потеряли к ним интерес.
– Сейчас для них Марченко, похоже, уже не герой, а какой-то сомнительный персонаж. Зато как-то я стоял с плакатом в память о нем, и вдруг проходящие школьники говорят: "А-а, Марченко – мы знаем". Я удивился. Что знаете, спрашиваю. Действительно, знают, им в школе учительница по истории о нем рассказывала. Это было очень радостно услышать.
В Барабинском краеведческом музее про знаменитого земляка тоже не знают. Первая сотрудница переспросила: "А кто это – Марченко?" Вторая, постарше, о Марченко слышала.
– Конечно, у нас есть Марченко! – она уверенно повела нас к стенду с почетными железнодорожниками. – Вот тут его портрет есть.
– Среди железнодорожников?
– Ну а где же еще!
Минут 10 мы внимательно пересматривали фото на трех стендах: "Локомотивное хозяйство", "Вагонно-ремонтное хозяйство" и "Дистанция пути".
– Вот здесь же он был! Своими глазами видела! – недоумевала сотрудница музея. – Точно был! Неужели планшет заменили?
На всякий случай проверили соседний стенд передовиков комбикормового завода, но и там фото Анатолия Марченко не нашлось.
– Я как-то предложил тогдашнему директору музея Михаилу Игнатову сделать экспозицию про Марченко, – вспоминает Ощепков. – Он вроде как страшно заинтересовался, но потом ко мне уже не обращался. Наверное, занят был – он позже в депутаты от "Единой России" выдвинулся.
Отлучен от церкви "за бесчинство"
В конце 1980-х Ощепков служил на сверхсрочной в воинской части, расквартированной в литовском городе Снечкус (сейчас Висагинас). До этого Петр был убежденным коммунистом, но во время службы пережил "идеологический кризис", осознав, что советская власть – это однопартийная диктатура.
– Дед мой воевал, отец во все это верил, и мы все оказались одураченными. Мне за своих родителей было обидно и стыдно. Я это переживал очень остро, даже о наркотиках думал, чтобы от этой реальности уйти, а нашел религию.
Ощепков рассказывает, что не сразу отыскал себе веру по душе.
– Встреча с Богом произошла у меня в протестантской общине пятидесятников. Я спросил Бога: что делать? И услышал в ответ: "Поезжай домой". Обратно в Барабинск мне не хотелось, но ослушаться не посмел – подал командованию рапорт о том, что отказываюсь от ношения оружия как верующий человек, и вернулся в Сибирь.
В 2018 году Ощепков призывал членов своей общины выйти на улицу "за Фургала" и протестовать против репрессивной внутренней политики федеральной власти. Но не встретил понимания у пятидесятников. Оказалось, что протестанты, как и представители многих других религиозных организаций в России, поддерживают власть. В конечном итоге Ощепкова отлучили от церкви с формулировкой "за бесчинство".
– Пресвитер у нас был тогда Иван Харченко, украинец кстати. Он предложил подарить ветеранам Евангелие с георгиевской ленточкой. Я говорю: ладно, ветеранам подойдет. Тут Харченко: "Ты же против, ты же оппозиционер!" Тогда я ему и ответил, что ленточки, которые дети домой натаскали, собрал и выбросил. Он на это оскорбился и решил закончить собрание. А потом и вовсе решил меня отлучить – из-за этой ленточки. Тогда же меня упрекали, что я Навального поддерживаю.
Позднее Ощепков узнал, что родной брат пастора, кадровый военный, воевал на Донбассе.
– Возможно, это тот самый Леонид Харченко, заочно приговоренный международным судом в Амстердаме к пожизненному заключению по делу о сбитом "Боинге" MH17. Во всяком случае, отзыв Ивана Харченко из Барабинска почему-то совпал по времени с приговором суда.
Как многодетной семье, Ощепковым в свое время власти выделили большую квартиру. Сейчас она опустела. К Петру по вечерам приходят друзья, и они часто поют песни собственного сочинения, религиозные и антивоенные.
– Наше современное православие я считаю пропагандой, ее распространяют среди людей в церквях. А не отстаивать свои интересы, как и библейские правила, быть вне политики – глупость. Я вообще уверен – в том, что происходит, виноваты больше всего верующие люди, которые считают, что должны смиряться и слушаться неверующую власть, которую якобы Бог дал. Тут все с ног на голову переворачивается. В Библии про подчинение власти совсем мало написано, а больше про то, что народ погибнет от неверия пророкам.
Рядом с тем местом, где Ощепков провел свой первый антивоенный пикет, на стене гаража нарисован портрет Данилы Бодрова, героя фильма "Брат-2", со слоганом "Сила в правде".
– Нехороший символ, – считает Ощепков. – Мне фильм "Брат-2" никогда не нравился. Там создан образ русского мафиози, который правду ищет неправедными способами. Но слова хорошие. Я уверен, что сила в правде. Не знаешь, что говорить, – говори правду. Меня это всегда выручает.
Полностью материал опубликован на сайте проекта Сибирь.Реалии
