Десятого февраля в Архангельске прошло заседание по продлению домашнего ареста студентке Олесе Кривцовой. Девушка останется под арестом до 12 марта. Всего ей грозит до 10 лет лишения свободы. К 19-летней студентке пришли с обыском в конце декабря. Ее подозревают в оправдании терроризма и "дискредитации" российской армии. Причина – сториз в инстаграме о взрыве на Крымском мосту и репост антивоенной записи во "ВКонтакте". Во время рассмотрения дела выяснилось, что на девушку написали заявление студенты ее же университета.
– Вообще, под статью попадает. Может, раскрутить это дело?
– Под административную разве что. Да и не раскрутить. Просто передать полиции. Ибо это уже конкретный случай.
– Я командиру написал. У него друзья в органах, сейчас поспрашивает.
Это отрывок переписки в телеграме. Молодые люди обсуждают, что надо сделать с 19-летней студенткой Олесей Кривцовой, которая опубликовала в инстаграме сториз о взрыве на Крымском мосту.
"Этот чат они создали, чтобы написать донос на своего одногруппника. Они пытались развести его, чтобы он публично сказал, что это подходит под статью, но свою позицию он все время выражал только в личных сообщениях. Потом один из участников чата скинул скриншоты моих историй, и они переключили ракурс на меня. Самое забавное, что этот чат мне и скинул один из свидетелей", – рассказывает Кривцова.
– Донос – долг патриота. А еще лучше – освещение в медиа. Травля все сделает лучше, чем МВД,
– Я узнал, что этим фэсы занимаются. Как будет время, напишу им.
Это еще один отрывок из переписки студентов из университета Олеси. После этого к ней и ее мужу пришли с обыском. Девушка рассказала, что один из силовиков встал над ней с кувалдой, а сотрудник Центра "Э" сказал, что это – "привет от "ЧВК Вагнера". Теперь студентка внесена в России в список экстремистов и террористов и находится под домашним арестом. Ее обвиняют по статьям о "дискредитации" российской армии и оправдании терроризма.
В эфирах государственных телеканалов обсуждают, как стоит с Олесей поступить. "Я бы предложил судебным органам свозить эту девушку на Донбасс, чтобы она посмотрела в глаза нашим ребятам, которые воюют в архангельском батальоне, сходила бы сюда на кладбище и посмотрела, сколько могил ребят, которые погибли, защищая в том числе и ее. Вот слово хотел сказать на букву "С", но сдержался", – заявил депутат Архангельского областного собрания Александр Новиков в эфире "России 24".
Сообщений о доносах в российских СМИ за последний год стало больше. Почти каждый месяц появляется новость о том, что кого-то из-за заявления осудили, оштрафовали или уволили.
Четыре года назад российский сайт сатирических новостей ИА "Панорама" в шутку писал о якобы запуске мобильного приложения "Мой донос", где можно "стучать прямо с телефона". Сегодня же пользователи российского поисковика "Яндекс" чаще всего попадают на сайт "Панорамы" именно по этому запросу.
Юрист Александра Баева считает, что дела, заведенные по доносу, получают больше внимания в СМИ. "Какое-то количество административных и уголовных дел заводят с помощью неравнодушных граждан, то есть кто-то жалуется сотрудникам полиции и заводится дело. Но с уверенностью могу сказать, что большинство таких дел заведены, потому что сотрудники полиции сами постарались, а не потому что граждане на кого-то донесли", – считает Баева.
Почему жители России могут писать доносы? Антрополог Александра Архипова в интервью изданию DW связывает это с тем, что российские власти и пропаганда с начала войны часто говорят о каких-то "внутренних врагах" и о необходимости "самоочищения" России.
"Конечно, когда высокие чиновники говорят такого рода вещи, они, безусловно, пугают, они могут считываться как какой-то призыв к действию: "Вы должны найти этих предателей, вы должны найти этих шпионов". Изменение закона об "иноагентах" тоже играет свою роль, потому что это клеймо именно шпиона, предателя и так далее", – комментирует такую точку зрения юрист Александра Баева.
Настоящее Время поинтересовалось у самих доносчиков, зачем они пишут заявления и чего хотят этим добиться. "Мир должен разделиться. На мир, который со светом и который с тьмой. И в основном эта граница будет проходить по границе территории РФ", – говорит активист Тимур Булатов, который называет себя "охотником за ЛГБТ".
По его словам, именно благодаря ему осудили художницу Юлию Цветкову из Комсомольска-на-Амуре (суд оправдал Юлию Цветкову – НВ), а студентку Олесю Кривцову из Архангельска посадили под домашний арест.
"Почему-то у "либерды", как правило, это в ходу. Они считают, что они имеют право на собственное мнение, а если у какого-то другого человека есть собственное мнение, например, поддерживает СВО, то они угрожают, что вот, "Путин уйдет, мы вас будем линчевать, мы вас всех посадим и т.д., никого не забудем". Ну че за бред-то? Ну, не помогает им жизнь, помогут правоохранительные органы, суды и так далее", – заявляет Булатов.
"Меня это сильно не шокировало. Потому что я уже знала, что такое может произойти, именно донос с их стороны. Поэтому у меня нет особо ярких эмоций, нет какого-то негодования, но груз все равно остается. То есть люди понимали, что своим заявлением можно полностью сломать мою жизнь, жизнь моей семьи, моих близких", – делится Олеся Кривцова.
Настоящее Время спросило у Булатова, почему, если арест Кривцовой якобы его заслуга, его имя не упоминается в материалах дела. На это Тимур ответил, что связывается с правоохранителями напрямую, потому имя его в деле не фигурирует. Так ли это, доказать сложно.
Однако предполагаемые доносчики, которые на самом деле проходят свидетелями по делу Олеси Кривцовой, от комментариев отказываются:
– Хотел уточнить у вас, почему вы это заявление написали?
– Вы кто, еще раз повторите?
– Журналист.
– Журналист? До свидания!
Сидя под домашним арестом, Олеся, которой грозит до 10 лет лишения свободы, готовится к тому, что ее отправят в колонию из-за картинки в инстаграме.
"Наихудшие варианты я в голове у себя прокручиваю, то есть я прекрасно понимаю, что действительно могу быть лишена свободы. И действительно могу быть уже отправлена даже не в тюрьму, а на зону. И да, я пытаюсь смириться с этой мыслью", – рассказывает девушка.
Девятнадцатилетняя Олеся сравнивает все, что происходит с ней сейчас, с временами сталинских репрессий.
Подробнее о том, как устроен механизм доносов в современной России на фоне войны, Настоящее Время спросило у кандидата исторических наук, профессора факультета антропологии Европейского университета Санкт-Петербурга Ильи Утехина.
– У нас звучало мнение юриста о том, что Путин и многие законодательные инициативы в России, которые появились после войны, дали благодатную почву для того, чтобы люди вспомнили механизм доносов. Согласны ли вы с этим?
– Да, совершенно точно. Смотреть то, что у вас было показано сейчас, довольно ужасно. У человека, который не смотрит телевидение и следит об этом в текстовом виде, видит лица этих людей в ваших репортажах, это достаточно тяжелое впечатление. Но я бы хотел сказать, что пик доносов, по данным Роскомнадзора, был в марте. И это показатель того, что доносы, их количество – это прямое отражение репрессивной политики государства. Потому что если власть начинает воевать с врагами, эта идея, что вокруг России враги, отражается в том, как граждане это воспринимают. Государство борется, сажает, заводит дела, соответственно, и эта борьба не только вовне, но и внутри. Враги у нас есть, государство стимулирует бдительность, педалируя эту риторику войны.
– Эта речь Путина, которую мы тоже цитировали, это обращение было сделано как раз в марте.
– Да, то есть идея, что мы в кольце врагов, а у нас есть "пятая колонна", которую нужно разоблачить, и активная общественная позиция неравнодушных граждан – это важный инструмент. Соответственно, очень правильно юрист прокомментировала тот факт, что доносы становятся медийным поводом, поскольку цель – это пропаганда и запугивание населения, такие дела оказываются важным инструментом пропаганды. И я бы хотел отметить, что здесь всегда было интересно, и для исследователя советского времени было интересно. Это циничные манипуляторы, которые чего-то хотят добиться своим доносом, или это люди, которые демонстрируют свою лояльность, самовыражаясь, и, так сказать, искренне демонстрируя приверженность этой идеологии. Есть, по-видимому, и такие, и такие.
Но обращаю внимание на то, что всегда в советское и постсоветское время была использована та же самая технология: существовали доносчики прикормленные, которые просто сотрудничали на постоянной основе с репрессивными органами. И, как сейчас у нас есть разного рода титушки типа движения SERB, так и прикормленные доносчики, не только представители общественности, так сказать, но и депутаты, они таким образом работают по прямому наущению властей.
– Вы тоже сказали про советские времена. Тут, конечно же, сразу вспоминается Довлатов с его вопросом, на который до конца, наверное, до сих пор так никто и не ответил. Скажите, если говорить про эти две категории, которые вы только что описали, как вы считаете, кого больше сейчас в этой новой волне доносов в России?
– Мы не знаем собственно про саму волну, мы знаем про ее медийное отражение. Медийное отражение получают либо люди, которые изначально заметны в медиа, либо люди, которых начинают раскручивать, так сказать, если это уж особенно какая-то абсурдная вещь: человек написал донос сам на себя или что-то, что происходит в семье. Поэтому мы не можем сказать, какова здесь пропорция. Не только нам, но и будущим историкам позднего путинского времени будет довольно сложно в этом разобраться.
Но самое ужасное, что эти линии раскола проходят внутри семьи, внутри соседского сообщества. И обилие доносов – это показатель того, что приверженность к своей семье, к какой-то малой группе и к горизонтальным связям оказывается для доносчика менее важной, чем демонстрация его приверженности к власти.
– Есть ли какая-то безопасная зона или безопасная профессия? После начала войны первыми попали под объектив и под прицел преподаватели, сейчас мы видим студента. Очевидно, что сфера образования очень опасна. Есть ли безопасные?
– По-видимому, если ты никак оказываешься не связан с тем, чтобы высказывать какие-то свои мнения по долгу службы, в этом случае тебе, в общем, ничто не угрожает. И, в принципе, как преподаватель ты тоже можешь молчать в тряпочку. Но другое дело, что если ты преподаешь историю или преподаешь социальные науки, у тебя нет шанса не высказать свою собственную позицию. И все эти люди сейчас под прицелом. Соответственно, большое количество моих коллег оказались непосредственно в том списке, который два дня назад был опубликован, среди тех, кто был намечен к рассмотрению на предмет "иностранных агентов".
– Есть точка зрения, что когда мы больше узнаем про эту волну, мы увидим, какую поразительную роль в ней сыграют все социальные сети. Про социальную сеть "Вконтакте", в общем, достаточно известно, что она может читаться спецслужбами. Как вы считаете, будут ли новые медиа и социальные сети отличительной чертой?
– Я думаю, что да, потому что у нас есть китайский опыт добровольных помощников властей, которые как добровольная народная дружина, которая отслеживала пьяных хулиганов в советское время на улицах, точно так же отслеживает поведение тех, кто публикует что-то в социальных сетях, тем более что сейчас им на помощь приходит искусственный интеллект, который может делать то же самое более эффективно.
Сегодня доносы, по которым заводятся дела, могут быть анонимными, в отличие от других исторических эпох (не во все исторические эпохи даже в нашем отечестве анонимные доносы принимались к рассмотрению), значит сегодня, если у нас искусственный интеллект отследил, что Вася Пупкин написал "Нет войне", дальше может последовать автоматический анонимный донос, и на основании этого доноса заведут дело.
