Жительница Сум Оксана Винниченко с маленькими дочерьми около месяца провела в оккупации в селе Гребениковка. Как и многие украинцы, она надеялась, что в селе будет легче укрыться от войны, чем в областном центре. Но ошиблась. Ее свекра, старосту села, оккупанты похитили: семья до сих пор не знает, где он и жив ли он. А сама Оксана, пока в селе не отключили связь, по мере сил помогала ВСУ: отправляла им координаты мест расположения российских военных и фотографии их техники.
В село Гребениковка российские войска заходили большими колоннами, вспоминает Оксана первые дни оккупации. Тяжелая техника превратила асфальт в селе месиво.
"Мы в первую минуту насчитали до 130 машин, потом сбились со счета, потому что дети ужасно плакали, была истерика, мы сами были растеряны, – рассказывает Оксана. – Не знаю, был ли это шок, но мы начали снимать и пересылать фото бегом, что такие-то, такие-то заезжают, такие-то координаты".
"Мама кричит нам: "Не делайте этого! Они сейчас вычислят нас!" – говорит женщина. – Но мы тянули до последнего, пока связь была, чтобы можно было фотографии загружать. Отправляли их нашему другу-военному. А еще скачали фото техники, чтобы хотя бы понимать, что перед нами. Читаем, смотрим, а у нас перед домом стоит ТОС "Солнцепек". Мы такие: "Ну все, приехали".
"Солнцепек" – тяжелая огнеметная система, которая стреляет неуправляемыми термобарическими и зажигательными реактивными снарядами. Такие снаряды, по сути, "выжигают" цель, создавая в зоне попадания огромное давление. Киев заявлял, что Россия применяет "Солнцепек" в том числе для стрельбы по гражданским целям.
Вскоре электричество и связь в селе исчезли. И начались обыски: российские военные искали оружие и тех, кто сотрудничал с ВСУ. Свекра Оксаны, старосту Гребениковки, оккупационные войска похитили, а семью Оксаны вынудили выехать из своего дома в другой, ближе к центру села.
"Кто-то из села написал адреса, фамилии, кто кем работает, какая семья, кто входит в семью. Где сейчас из этой семьи находится, в каких домах. Они приезжали, они рыли погреба, разбивали банки с консервацией, искали патроны, – рассказывает Оксана. – Они разрезали все, они переворачивали дома все. Свекра забрали с документами. Потом эти документы нашли в Тростянце, среди трупов. Но его тело не идентифицировали. Может, хотя бы кто-то его узнает и скажет: "Вот я был с ним, он жив"? Нам хотя бы знать, что он жив".
Российские войска ушли из Гребениковки в конце марта. Отступали быстро: бросили немало своей техники. А перед этим разграбили многие дома.
"Все забрали. Было страшно. Единственное, что они не забрали, – флаг Украины, маленький, который у нас был, – рассказывает Оксана. – Он упал за диван, видимо, они его не нашли. Большой забрали, а маленький не забрали. Так что мы его сразу повесили".
Старшей дочери Оксаны на момент оккупации было семь лет, младшей – три года. Обе после пережитого долго боялись людей в военной форме.
"Они выходят, видят ребят и начинают кричать: "Мама, нас сейчас расстреляют". Старшая вообще практически молчала, не разговаривала, начала ногти сгрызать", – рассказывает Оксана.
Побороть страх перед военными девочкам помогли сладости: на Пасху они вместе с мамой испекли для украинских бойцов праздничное угощение.
"Она берет пасху и говорит: "Ты не расстреляешь меня?" – вспоминает мать. – Девушки-военные, которым мы передавали пасхи, просто плакали! Они целовали детям руки, обнимали детей".
С того дня Соломия вместе с сестрой при каждой встрече с военными угощает их конфетами, дарит им свои рисунки, а также придумывает новые способы помочь ВСУ. Летом девочка продавала алычу, а деньги отдавала на помощь украинской армии.
"Мы собрали 1000 гривен. Мама отправила их Притуле на спутник. И я когда увидела его по телевидению, сказала: вот мои деньги летают там", – с гордостью говорит маленькая украинка.
