По итогам визита на Запорожскую АЭС МАГАТЭ призвало мировое сообщество содействовать в немедленном создании вокруг Запорожской АЭС защитной зоны и прекращении обстрелов территории станции. Визит Агентства на ЗАЭС длился два дня, 1-2 сентября, по истечении которых основная часть делегации покинула станцию, оставив в качестве наблюдателей двух специалистов МАГАТЭ, которые продолжат работу на ЗАЭС на постоянной основе.
Советник главы офиса президента Украины Михаил Подоляк прокомментировал в эфире Настоящего Времени выводы экспертов миссии.
— Вы вчера назвали поведение МАГАТЭ странным, а выводы миссии банальными. Объясните, что вы имеете в виду?
— Все-таки кажется, что очень четко понятно, что происходит на Запорожской атомной электростанции. И миссия МАГАТЭ должна была предложить, во-первых, посмотреть, действительно ли все нормально с инженерной точки зрения, с ядерной точки зрения, с безопасностью на этой станции, показать нам агрегатное состояние и так далее.
Миссия выполнила одну часть правильно: она зафиксировала наличие Вооруженных сил Российской Федерации на территории ЗАЭС, что является недопустимым с точки зрения безопасности. Безусловно, это хороший симптом в докладе. С другой стороны, нет жестких рекомендаций с точки зрения того, что эти силы должны быть немедленно выведены. А если они не будут выведены и не будет создана демилитаризованная зона в размере 10-15 километров, то на Россию будут наложены такие-то и такие-то санкции по линии атомной промышленности. Мне кажется, что это было бы намного более эффективно, и тогда Россия бы почувствовала, что мир крайне заинтересован в разрешении кризиса на ЗАЭС.
Все, что вы только что рассказывали, показывая, что продолжаются обстрелы, перебиваются линии электропередачи, – Россия все это делает умышленно. Я, честно говоря, не совсем понимаю, зачем нужно слушать господина Небензю и всех остальных, кто так или иначе комментирует с российской стороны то, что происходит на ЗАЭС? Очевидно одно: там стоят вооруженные силы, там стоит тяжелая артиллерия, оттуда идут обстрелы и территории Энергодара, и Никополя, и удаленных участков территории ЗАЭС. И, кроме российской армии, никто другой не создает никаких проблем для ЗАЭС. Более того, персонал, который находится на станции, – это украинский персонал. Он не в полном объеме, он под тяжелым психологическим давлением. Соответственно, действительно могут возникнуть проблемы с пониманием алгоритмов работы того или иного участка атомной электростанции.
Поэтому мне кажется, что МАГАТЭ должно уже на 195-й день войны более жестко формулировать итоговые выводы о том, что нужно сделать для того, чтобы ЗАЭС действительно вернулась в состояние безопасной работы.
— А не получилось ли так, что МАГАТЭ фактически легализовало нахождение российских военных на Запорожской атомной станции? Ходит господин Гросси, а вокруг него представители Росгвардии, представители оккупационных властей, россияне, и все хорошо.
— Я бы так не сказал. Не совсем корректно так говорить, потому что МАГАТЭ, как и любая другая посредническая глобальная миссия, имеет право находиться и в зоне оккупации, с точки зрения фиксации тех или иных либо нарушений со стороны Российской Федерации, либо совершения военных преступлений со стороны Российской Федерации, либо фиксации того или иного статус-кво. Поэтому в принципе функционал МАГАТЭ позволяет им находиться на ЗАЭС, которая временно оккупирована, и при этом вряд ли они легитимизируют нахождение там российской армии.
Другой вопрос. Мне кажется, что все-таки международным институтам надо быть более четкими в формулировании алгоритмов действий, которые необходимо выполнить Российской Федерации. Кроме того, более четко формулировать последствия невыполнения этого алгоритма действий для России. Вот тогда это будет гораздо более эффективно. Соответственно, мне кажется, господин Гросси должен был не этот общий отчет зачитывать, а должен был провести экстренное совещание самого МАГАТЭ и разработать предварительный пакет санкций против Российской Федерации, которые могли бы уже рассматриваться на других площадках с точки зрения обязательного введения инструмента воздействия на Россию.
Россия понимает, к сожалению, только силу, Россия абсолютно не реагирует на дипломатию, не реагирует на вербальные коммуникации. Россия понимает, когда она получает либо прямой экономический ущерб, либо прямой финансовый ущерб, либо прямой существенный военный ущерб. Вот инструменты, которыми мы должны пользоваться. Других инструментов не существует.
— Вчера Сергей Лещенко анонсировал позитивную новость от президента Украины Владимира Зеленского, потом это сообщение исчезло. В обращении Зеленского мы не увидели какой-либо конкретики. Почему так происходит? Что происходит с украинским контрнаступлением?
— Во-первых, контрнаступление – это нелинейная история, не на одном направлении. Я уже неоднократно говорил об этом. Об этом говорит и министерство обороны устами госпожи Маляр, и говорит активно Генеральный штаб – о том, что, в отличие от Российской Федерации, контрнаступление Украины – это масштабная интенсификация обстрелов логистической инфраструктуры по всей линии фронта и одновременный обстрел позиций практически по всей линии фронта – и потом выдавливание обескровленного противника и на южном, и на северном, и на северо-восточном направлении, и на мелитопольском направлении. И интенсификация работы диверсионных партизанских движений в том же Крыму для того, чтобы уменьшить возможность резервного пополнения российских военных возможностей. Вот это контрнаступление. Просто это выглядит сегодня крайне эффективно, потому что, еще раз подчеркиваю, увеличилась интенсивность работы по складам первого, второго, третьего порядка, по оперативным тактическим штабам, по топливным базам. Это вызывает панические настроения у России. Россия понимает, что никакого продвижения в нашу сторону с их стороны уже не будет, что будет только идти постепенное выдавливание.
Теперь что касается заявлений любого человека, в том числе господина Лещенко. Мне кажется, что все-таки у нас сформирована правильная информационная политика – об этом неоднократно говорили на разных уровнях. О том, что нам необходима определенная информационная тишина для того, чтобы не провоцировать излишние ожидания, не провоцировать излишние ответные агрессивные действия со стороны российской армии по конкретным направлениям. Поэтому есть Генеральный штаб, который может делать определенные заявления, есть министерство обороны, которое может делать определенные заявления конкретно по направлениям ударов, если посчитает нужным с информационной точки зрения, и есть верховный главнокомандующий. Это три основных направления, по которым можно получить всю оперативную информацию о том, что происходит. Все остальное – это, мне кажется, элементы хайпа, и на это нужно меньше обращать внимание. В сети оно может быть – вы посмотрите, как панически красиво реагирует на любые эффективные действия украинской армии российский сегмент социальных сетей. И очень хорошо, что он так реагирует, они наконец-то начинают на 195-й день понимать, что Украина достанет любого из них, пока не освободит всю территорию. Это очень важно. Но одно дело – сети, другое дело – официальные заявления. Официальные заявления – это Генеральный штаб, министерство обороны и верховный главнокомандующий.
