Медиаменеджер Александр Любимов в 1991 году работал в программе "Взгляд", он был одним из создателей независимой телекомпании ВИD. Именно "Взгляд" во время путча ГКЧП в августе 1991 года показал в эфире обращение президента Михаила Горбачева, заблокированного заговорщиками на госдаче в Крыму. Сам Александр Любимов в те дни работал из Белого дома.
Любимов рассказал Настоящему Времени о том, как работали журналисты в те дни, об атмосфере у Белого дома и о своем отношении к путчистам.
– К счастью, мы уже были зажиточным видеокооперативом, у нас был офис. По иронии судьбы мы снимали помещение в районе ВДНХ рядом с Останкино, гостиница, куда в советские времени приезжали провинциальные работники КГБ, вероятно, на стажировки. А уже в эти времена, хотя еще был Советский Союз, но уже пошла экономическая деятельность, они эту гостиницу стали сдавать под офисы. У нас там был офис, у нас там были монтажные системы, у нас там камеры и все. И, собственно, благодаря этому мы, наверное, смогли лучше всех осветить вообще все, что происходило, потому что у нас было 6 или 7 камер и мы не сидели на территории, которую сразу накрыло войсками, потому что Останкино заблокировали, там стояли войска КГБ. И любой выезд камеры должен был быть санкционирован самым высочайшим образом.
Мы организовали работу так называемого радио Белого дома, это была система оповещения, и она позволяла создать современным языком политический entertainment на площади, потому что там же огромное количество людей собралось. Но если говорить цинично, то, конечно, чем больше людей, тем лучше, как это ни звучит ужасно, но гарантия того, что не будет штурма, зависит от количества людей, потому что, конечно, для любого человека, принимающего решение, это, конечно, tricky business. Одно дело – 20 человек, 100 человек, а когда огромная толпа – это же гибель людей.
Я, кстати, сейчас уже, по прошествии всего этого времени хочу вообще поклониться в ноги этим очень честным людям, которых топтали все это время, я имею в виду членов ГКЧП. Две вещи, первая – они делали все в соответствии со своими убеждениями, с которыми я, допустим, не согласен, но тем не менее у них не было желания что-то как-то такой мелкой политической игры, это были очень принципиальные по своим взглядам противоречия между ними и Михаилом Сергеевичем. Методика, как они сами все сделали, это я опущу, а вторая моя благодарность – что они, собственно, не дали приказ [стрелять].
Потому что "Альфа" стояла, какие-то там танки перешли на нашу сторону, но это смешно, там какой-то взвод. Это эмоционально, конечно, было клево, что с нами там пять танкистов, у которых нет боеприпасов, я все выяснил тут же. Я трое суток просто безвылазно сидел, потому что наша радиостанция работала круглосуточно, а ведущих было двое: я и Политковский. К нам приходили гости, потому что, конечно, огромное количество людей, тот же Мстислав Леопольдович Ростропович, Григорий Явлинский, Никита Михалков, Эдуард Сагалаев, Эдуард Шеварднадзе, который ранее в декабре 1990 года подал в отставку. То есть огромное количество влиятельных авторитетных людей туда приходило, и мы брали у них интервью. Но все равно надо же вещать, у нас музычку-то не поставишь, какую музычку. Да и как-то это же просто два микрофона, которые работают на громкоговорителе, или один микрофон. Как потом мне говорили, это было очень влиятельное средство массовой информации, потому что, собственно, это была единственная информация изнутри Белого дома.
Действительно, эти люди верили в то, что можно сохранить Советский Союз. Дальше – знак вопроса. Понятно, что простым людям всегда хочется простых ответов: то есть "Горбачев виноват", "Ельцин виноват", "этот алкоголик", "этот с пятном, поэтому он меченный дьяволом" – эта вся фигня. Но на самом деле этот сложнейший период, то есть Путину не снилось, когда удалось добровольно огромную систему мирового коммунизма как-то аккуратненько разобрать с большими моральными и политическими потерями во имя просто очень мощных современных идей: либо тоталитаризм, к которому сейчас потихонечку склоняется Путин, либо все-таки какие-то свободы. И тогда, на тот момент, очевидно, исторический выбор был правильный, но любой исторический выбор – это... Слушайте, если мы хотим быть нормальной страной, которой мы постепенно в общем-то стали при всем при том, где уважают людей, я не говорю, что у нас там суперправа человека, но тем не менее, если не заниматься политикой и большим бизнесом и не спорить с государством, в общем-то, в принципе, здесь можно жить нормальной счастливой жизнью.
