Европейский союз 17 декабря ввел новый пакет санкций в отношении режима Александра Лукашенко в Беларуси. В список вошли несколько крупных государственных предприятий, силовики и приближенные к Лукашенко олигархи.
Белорусский политолог Александр Федута и журналист телеканала "Белсат" Игорь Ильяш рассказали Настоящему Времени о том, по кому ударят новые санкции, почему некоторых приближенных к Лукашенко олигархов не оказалось в этом списке и усилится ли протест к весне.
Александр Федута:
— Вы как оцениваете эффективность этих санкций?
— Дело в том, что госпожа [Светлана] Тихановская абсолютно права. Санкции носят, скорее, психологический характер. Но они являются знаковыми, и по мере расширения списка лиц, попадающих под санкции, будет усиливаться давление изнутри власти. Все эти люди – судьи, члены других правоохранительных структур, бизнесмены – в той или иной степени понимают, что что бы ни произошло, сам по себе список – это уже маркировка. Они боятся попадания в него. Боятся не только потому, что они сами хотели бы остаться в неизвестности на случай возможной смены власти, но прежде всего потому, что у них есть семьи, дети. И зачастую эти дети проживают на территории Европейского союза, и если кто-то вдруг обратит внимание на совпадение фамилий, они боятся неприятностей для своих детей.
Понятно, что генеральный прокурор [Андрей] Швед может рассчитывать на то, что в случае чего он просто мигрирует за пределы Беларуси в Россию, в случае смены белорусской власти. Но вряд ли рядовая судья [Виктория] Шабуня сможет себе это позволить.
— Это что касается персональных санкций. Как на режим должны действовать санкции, возложенные на отдельные предприятия?
— В первую очередь понято, что они действуют не на режим, а на собственников и менеджеров этих предприятий. В частности, уже известно, что владельцы компании "Синезис" собираются судиться с Европейским союзом и добиваться отмены санкций, наложенных на их компанию. Но формально они могут считать себя правыми, поскольку их продукция никак изначально не связана была с репрессиями.
Но это продукция двойного назначения. И я могу сказать по своему опыту, что даже в наш подъезд примерно за месяц до выборов приходили представители непредставившейся нам IT-компании, возможно, как раз этой компании, с предложением установить аппаратуру наблюдения. Если бы это было, я думаю, что некоторые из моих соседей могли бы оказаться в числе репрессированных. Наш подъезд категорически отказался. И я думаю, что производители даже такой интеллектуальной продукции двойного назначения должны подвергаться санкциям.
— Я на днях говорила с Николаем Халезиным, он уверен, точно знает, что один из фигурантов этого списка санкционного – бизнесмен Алексей Олексин – был просто вычеркнут оттуда шариковой ручкой. Во-первых, есть ли у вас такая информация? И кто и почему это делает?
— Я убежден в том, что господин Халезин не блефует, я достаточно давно его знаю – с 1995 года. Мне кажется, что он все-таки серьезный человек. Если это действительно имело место, то сделал это кто-то из должностных лиц, работающих в структурах Европейского союза. И это должно было бы стать предметом внутреннего расследования в аппарате Европейского союза. Потому что если список согласован, ни один клерк не имеет права кого-либо вычеркнуть оттуда.
И еще одно связанное с этим замечание: то, что лоббисты будут действовать с двух сторон, это нужно понимать. Так было в прошлый раз после введения санкций 2010-2011 годов, так, кстати, происходит всегда, когда какие-либо санкции вводятся против российских бизнесменов. Я думаю, что вопрос доверия белорусов к Европейскому союзу – это в том числе вопрос логичности данного списка, насколько он логичен и насколько позиция Евросоюза последовательна.
— На что сейчас, по вашему мнению, рассчитывает Александр Лукашенко?
— Александр Лукашенко живет в собственном мире, он исходит из того, что если картинки нет, то недовольства не существует. Поэтому перед силовиками поставлена задача максимальной локализации протеста для того, чтобы информация о протестах не появлялась. То есть сидеть на кухне мы можем, протестовать на кухне в частных разговорах мы можем, а выходить на улицу – нет.
С этой точки зрения режиму абсолютно все равно, арестовывают ли мужчин с детьми, беременных женщин или стариков и инвалидов. Это в равной степени безразлично, вопрос запугивания. Чем более жестоким и менее логичным будет тот или иной арест, чем выше будет штраф или чем дольше будет содержание под стражей, тем, по мнению режима, эффективнее будет деятельность силовиков по подавлению инакомыслия.
Проблема в том, что режим и его глава Александр Лукашенко не понимают главного: они не понимают, что что ни делай, они имеют дело с вулканической лавой, которая выплеснулась и которую назад в жерло вулкана уже никак не загнать.
— Остыть она может?
— Остыть она может. Но политический ландшафт страны после этого меняется. И это не зависит от температуры еще и потому, что новый выплеск лавы не будет контролироваться режимом.
Игорь Ильяш:
— Как вы оцениваете этот пакет санкций?
— Я бы оценил его как весьма странный. Потому что там есть, например, два олигарха, приближенных к Лукашенко, – Шакутин и Воробей. При этом нет более одиозного олигарха – Олексина.
Кто знает специфику экономических взаимоотношений режима Лукашенко, должен понимать, что в последнее время существуют три основных олигарха, которые самые важные проекты выполняют, которые получают монополии в определенных сферах бизнеса: Зайцев, Воробей и Олексин. В том числе некоторые проекты они непосредственно вместе реализовывают, являются совладельцами некоторых активов. И то, что туда входит один из них, но при этом не входят два других, особенно Олексин, который, например, полностью монополизировал рынок торговли и продажи табака, это вызывает вопросы.
Совершенно очевидно, что некоторые проекты, такие, как "Бремино групп", учитывая, что там остаются Зайцев и Олексин, которые не попали под санкции, соответственно, они смогут спокойно продолжать действовать, реализовывать и вести бизнес. При том, что сам Воробей, возможно, перепишет свою долю активов в этих проектах на других людей.
Поэтому мне кажется, это какое-то половинчатое решение. Хотелось бы понимать, на каком уровне и кто продвигал саму мысль, что Олексин и Зайцев не попадут в этот список, а Шакутин и Воробей попадут.
— Ваша версия какая?
— Вполне вероятно, что существуют некие лоббистские силы, которые продвигали исключение из этого списка Олексина в частности, потому что, вероятно, с ним связаны бизнес-интересы, в том числе в Европе.
— Какие это силы, у вас есть предположения?
— Я не могу назвать кого-то конкретно. Совершенно очевидно, что они ведут свой бизнес за рубежом в том числе, и, вероятно, те бизнесмены, с которыми они связаны, пытались это лоббировать на европейском уровне.
— Я разговаривала с Халезиным, общественным деятелем, он говорил о том, что фамилию Олексина якобы вычеркивали шариковой ручкой. Это делается за деньги, за какие-то обещания, почему?
— Мне остается только гадать, у меня нет фактов на этот счет, каким образом, каков механизм принятия этих решений, но действительно это то, что бросается в глаза каждому, кто знаком немного с ситуацией в Беларуси и с экономическими связями режима Лукашенко.
С другой стороны, нужно признать, что в принципе сам факт того, что Евросоюз перешел к экономическим рычагам воздействия на режим Лукашенко – это все-таки сигнал достаточно важный, потому что изначально я не прогнозировал, не предполагал, что настолько быстро Евросоюз выйдет к третьему пакету санкций на экономической основе. Лукашенко, конечно, своим террором, развязанным внутри Беларуси, подталкивает Европейский союз к более решительным шагам.
Честно говоря, несмотря на предположения, что некие силы лоббируют исключение близких к Лукашенко олигархов из этих списков санкционных, я предполагаю, что все-таки может дойти и до них очередь, если ничего существенного не изменится в политике Лукашенко внутри страны, а она вряд ли действительно изменится, потому что никаких других рычагов давления на общество кроме террора он просто не видит.
— Глава КГБ Иван Тертель, выступая на заводе "Гродно Азот", говорил, что государство готовится к некой "горячей войне", имеет в виду весну. О чем он говорит? И будет ли эта самая "горячая война"?
— Я думаю, что в данном случае, если правильно переводить чекистский язык господина Тертеля, то следует прийти к выводу, что спецслужбы, хоть и валяют на публике дурака, говорят, что, дескать, у нас протестуют всего 700 человек, и те безработные. На самом деле, они понимают электоральную пропасть, в которой находится режим Лукашенко. Они понимают, что некое затишье, по крайней мере снижение интенсивности протестов, которое мы наблюдаем в последний месяц, – это всего лишь видимость. Электоральная ситуация не изменилась, лучше относиться люди к режиму Лукашенко не стали. И вот это протестное настроение, протестный актив может взорваться в любую минуту.
И, скорее всего, этот взрыв спецслужбы прогнозируют как раз на весну, потому что, очевидно, к весне будет серьезно ухудшаться экономическая ситуация, уже сейчас бюджет на 2021 год закладывается с дефицитом в 4 млрд рублей, и это, как говорят экономисты, скорее всего, максимально оптимистический прогноз, все на самом деле будет гораздо хуже. То есть к весне общество, государство ощутит результат той бездумной катастрофической политики Лукашенко, которую он проводил в последнее время. И кроме чисто политических, общественных факторов противостояния режиму появятся еще и экономические.
Поэтому спецслужбы объективно понимают: скорее всего, их весной ждет новый взрыв протестов, которые как минимум будут на уровне того, что мы видели в августе, сентябре, октябре. А то еще и больше. Это то, что и квалифицирует господин Тертель как горячую войну. Разумеется, речь идет не о каком-то внешнем давлении, не о какой-то внешней интервенции, а о противостоянии с собственным обществом, с собственным народом, который, скорее всего, КГБ, Лукашенко будут трактовать как некое вмешательство польских, чехословацких или еще каких-то кукловодов.
— Как Катерина Андреева, ваша жена, журналистка, которая находится больше месяца в СИЗО, какие последние новости о ней?
— Она опять перенесла сильный аллергический приступ, она аллергик. Условия нахождения в СИЗО – это пыльные старые матрасы, где водятся пылевые клещи. У нее уже второй приступ за две недели. Снимают этот приступ только внутремышечными уколами. Подчеркну, что ей не создаются персональные какие-то невыносимые условия, то есть она сталкивается с тем же, с чем сталкиваются и все остальные люди, которые находятся в жодинском СИЗО. Однако с учетом ее состояния здоровья, с учетом того, что она аллергик, ситуация действительно невеселая, серьезная, потому что условия нахождения в СИЗО провоцируют ухудшение ее здоровья. И в этом смысле можно квалифицировать такую ситуацию как бесчеловечное отношение к Катерине. То есть ее держат за решеткой, зная, что условия нахождения в СИЗО ухудшают ее здоровье, причем ухудшают прямо на глазах.
