Россия, несмотря на множество ограничений, на 70% увеличила доходы от продажи удобрений по итогам 2022 года (точнее, за период с января по сентябрь). При этом страна не увеличила объемы экспорта, а заработала за счет роста цен, которые выросли в том числе из-за войны в Украине, санкций в отношении Беларуси и высоких цен на газ. Как итог это принесло российскому бюджету почти $17 млрд. Владимир Путин в интервью госканалу "Россия-1" назвал ситуацию в экономике страны "стабильной".
Можно ли с ним согласиться? Что позволяет российской экономике зарабатывать и как на ситуацию повлияет европейское эмбарго на российскую нефть, а также установленный G7 потолок цены на нефть из РФ? Об этом в эфире Настоящего Времени мы спросили экономиста Татьяну Михайлову, приглашенного преподавателя Университета штата Пенсильвания.
— Вы слышали Владимира Путина, что он говорит про российскую экономику. Как оцениваете: лукавит или все-таки бюджет России и правда не испытывает сильного шторма?
— Он говорит чистую правду. У него в его словах нет ни одного неправильного высказывания. Все, что он говорит, верно. И то, что эксперты предсказывали более глубокое падение ВВП в 2022 году в России после начального шока, после начала войны, – это все верно, что на самом деле падение оказалось не таким глубоким по результатам подбитых статистических данных этого года. И точно так же с инфляцией. Первоначальный шок инфляции был крупным, после этого рост цен замедлился.
Но мы с вами понимаем, что рост цен зависит от двух источников, и один из источников – это рост издержек на производство всех товаров, который и произошел после того, как произошел некоторый шок обменного курса рубля. Цены изменились, и на нас наложили некоторый бойкот, и пришлось поставщикам искать альтернативные пути доставки товаров, что оказалось дороже, – то есть со стороны издержек весь рост цен произошел. Но со стороны спроса, когда у людей, например, очень много денег на руках, и они определяют спрос на товары и услуги, и это разгоняет инфляцию – вот этих лишних денег на руках у людей нет. Поэтому со стороны спроса не было инфляционного давления, а было, наоборот, дефляционное давление, поскольку потребление снизилось. И мы это видим по статистике оборота розничной и оптовой торговли.
— А за счет чего России удается зарабатывать? Это так искусно удается обходить санкции и все-таки что-то продавать? Или страны Запада просто не готовы вводить повсеместные ограничения – и за счет того, что этих ограничений не так много, есть какие-то точки выхода российских товаров?
— Идея такая, что основной источник валютной выручки для России и поступлений в бюджет из-за налогов на экспортеров – это товары биржевые. Это нефть, газ (газ не совсем биржевой товар). Те же самые удобрения, то же самое зерно являются биржевыми товарами. Поэтому любое прекращение поставок из России отражается в мировых ценах на эти товары. В итоге получается, что попытка отказаться от российских товаров привела к росту цен – и даже сами ожидания, что от российских поставок откажутся, привели к росту цен. В итоге даже не сильно уменьшенные поставки позволили России получать более высокую выручку при всем этом росте цен, заблаговременном, возможно, и частично из-за ограничения поставок.
Но сейчас рынок приходит в равновесие, и многие факторы на это влияют. В том числе на рынок газа влияет погода и рынок тех же самых удобрений, о которых шла речь, – одним из источников сырья для удобрений являются как раз нефтепродукты или тот же самый газ. Поэтому как только цена на составные части производства, на сырье снизилась, снизится и цена на конечный продукт, то есть на сами удобрения. Мы это видим, она уже снижается.
То есть статистика, которая показывает, что Россия получила лишнюю выручку, относится к первым трем кварталам года. В четвертом квартале ситуация уже изменилась. И в первом квартале 2023 года ситуация будет точно так же меняться. Эта выручка будет падать, и довольно существенно.
— Можно ли уже подвести какие-то итоги первого месяца работы европейского эмбарго на российскую нефть и потолка цен от G7? Мы уже видим, что по сравнению с декабрем, например, российская нефть марки Urals обвалилась до $50 за баррель – и теперь она стоит почти на 40% дешевле американской Brent. Это сильно бьет по бюджету?
— Это сильно бьет по бюджету, да. Я бы не совсем приписывала влияние этого падения только эмбарго. Поскольку, да, мы понимаем, что рынок-то мировой. И если одни покупатели накладывают эмбарго, то у других покупателей появляются возросшие стимулы покупать подешевле этот подсанкционный товар, – что мы видим в увеличении поставок в Индию, в страны Азии и так далее. Но понятно, что увеличение поставок альтернативным поставщикам, конечно, ограничено еще существующей инфраструктурой для этого: для газа – это трубопроводы, для нефти – это тоже трубопроводы и танкеры, и все остальное. То есть есть некоторая частичная возможность обойти эмбарго и таки поставить свой продукт на мировой рынок, но эти возможности тоже ограниченны. То же самое касается белорусских товаров.
На самом деле то, что мы сейчас наблюдаем с мировыми ценами на энергоносители, это результат как эмбарго самого по себе, так и подготовительной работы к эмбарго, которая происходила в течение всего 2022 года. Страны добровольно, даже без всяких легальных ограничений отказывались от поставок российских. В то же время альтернативные поставщики готовились заместить нашу долю на мировых рынках. И это увеличение производства со стороны альтернативных поставщиков, и отказы, и ограничения по инфраструктуре, и, возможно, некоторое санкционное давление – все эти факторы играют одновременно. И нельзя, наверное, сказать и выделить из них один самый главный. Но все это приводит к одному и тому же результату.
