По данным журналистов "Астры", минимум 173 российских военных были помещены в нелегальные лагеря для тех, кто отказался воевать на оккупированных территориях Украины – и это только за последние 10 дней. Антивоенные настроения в российской армии растут, как среди мобилизованных, так и среди контрактников. Родственники российских солдат-отказников массово пишут обращения к властям, пытаясь привлечь внимание к их судьбе, и уже не боятся общаться на эту тему с журналистами.
Журналисты проекта Сибирь.Реалии поговорили с родственниками 20-летнего призывника из Омска Кирилла Холкина. Он был ранен и отказался воевать, но его обманом после ранения увезли на фронт в ту же часть. Там он вскоре погиб под обстрелом.
****
18-летнего жителя Омска Кирилла Холкина призвали на срочную службу в армию в ноябре 2021 года, еще до российского вторжения в Украину. Его отправили в подмосковную Коломну в 236-ю гвардейскую артиллерийскую бригаду. Когда началось вторжение в Украину в феврале 2022 года, срочника отправили на Донбасс.
"Три месяца отслужил на срочной службе, после чего его, все еще срочником, его отправили в зону "специальной военной операции". 24 февраля он туда приехал, – говорит вдова Кирилла 20-летняя Ксения Холкина. – Он на тот момент вообще ничего про начало войны не знал. Его сразу же заставили контракт подписать, уже в зоне боевых действий фактически".
По словам Ксении, командиры просто обманули срочников, сказав им, что с подписанием контракта для них ничего не изменится. Но изменилось все: ведь контракт, как позже выяснится, фактически был бессрочным.
"Он всего три месяца срочки на тот момент отслужил. Зная все заранее [что будет военное вторжение], он бы просто в армию не пошел. У нас дочь совсем маленькая (сейчас Софье четыре года), он мечтал просто жить с нами и растить ее. Умирать не собирался. И убивать других тоже. Кто о таком мечтает-то?" – плачет женщина.
Сначала Кирилл был на Донбассе, а после в Изюме. Через полгода после начала войны он вернулся в Россию с осколочным ранением в плечо и голову. Согласно медзаключению, ему диагностировали перелом черепа. После госпитализации и лечения в тульском госпитале ефрейтора отправили на восстановление в Омск, где ему поставили III группу инвалидности и категорию "Д" – то есть не годен сроком на один месяц.
"Это означает, что через месяц нужна была новая военная комиссия, но ее так и не назначили. Хотя симптомы были один страшнее другого – осколок в миллиметре от мозга застрял! У него постоянные головные боли были, тугоухость, шум в ушах, проблемы с памятью, высокое внутричерепное давление. Из лечения – капли в нос и все, – говорит Ксения. – Ранение было и в плечо: насквозь его прошило, в подмышку залетел осколок, его вытащили, а из головы осколок не вытаскивали – опасно. То есть операция опасна, а воевать с ним – норм!"
Незадолго до Нового года Кирилл получил приказ ехать в свою часть, расквартированную в Коломне. Там отказались направлять его на медкомиссию, сообщив, что ему придется вернуться на фронт. Тогда, чтобы подтвердить инвалидность и избежать возвращения на войну, он просто сбежал из части.
"Мы начали сразу же делать все документы, проходить врачей для комиссии, ему поставили инвалидность третьей группы. После этого сами пошли в гарнизонный военный суд в Омске, принесли все эти документы, он сказал, что не может по состоянию здоровья вернуться, – рассказывает Ксения. – Но они завели на мужа уголовное дело. И временно, пока идет суд, прикомандировали его к омской части".
За "длительное оставление расположения части" Холкина осудили на пять лет условно. Но расторгнуть контракт даже после этого приговора Кирилл все равно не мог. Как объяснил адвокат, с условным сроком мужчина мог служить внутри страны.
Во время судебного процесса военно-врачебная комиссия, несмотря на ранения, признала Холкина годным к военной службе с незначительными ограничениями (категория "Б"). После чего ему сказали перевестись из подмосковной войсковой части в омскую 48-ю железнодорожную бригаду, а для этого – приехать в Коломну, оформить документы.
"15 августа за ним приехал лейтенант из его части как сопровождающий. Ночью 15-го они вылетели в Москву, там их встретила гражданская машина в аэропорту, сказали, что это якобы сопровождение до части, туда ехать еще три часа, – рассказывает Ксения. – После этого он начал со мной связываться и говорить, что его везут вместо Коломны снова на границу с Украиной".
"Они сказали, что какая-то проверка якобы в части идет, поэтому ему нужно ехать на границу, его командир сейчас там и что-то от него хочет, – пересказывает она разговор с мужем. – После этого он приехал в деревню под Белгородом, там у них был лагерь. На связь после этого не вышел".
Позже Ксении позвонили и попросили приехать в коломенскую военную часть за вещами Кирилла. Когда она забрала их и включила телефон, то увидела сообщение, которое муж пытался ей отправить до того, как у него отобрали мобильный.
"Он написал мне сообщение, что его заковали в наручники и держали ночь без воды и еды, отобрали документы, – рассказывает Ксения. – Потом он вышел на связь, когда был уже в зоне боевых: у парней (его поместили в ту же роту к тем же сослуживцам) брал телефон, мы с ним созванивались".
"Я встретилась с его командованием, они заявили, что "все было по закону". Когда я начала говорить про наручники, мне сказали "у вас нет никаких доказательств этому", – рассказывает жена. – А потом командиры меня начали пугать: "Его переведут в пехоту (там намного опаснее и выше риск погибнуть), если будешь писать куда-то заявление". Я и боялась писать. Думала, что только хуже сделаю. Но Кирилл на следующий день позвонил: "Пиши, не бойся, хуже уже некуда".
Женщина начала писать обращения с требованием вернуть мужа домой в Минобороны, президенту, уполномоченному по правам человека, в различные фонды. Но ответов никаких не было. Одно только заявление дошло и вернулось в его же часть. После него Кирилла командование заставило писать объяснительную, что якобы у него "претензий нет".
19 сентября вечером неизвестный позвонил родным Кирилла и сообщил, что он погиб.
"Я не знаю, кто именно звонил, мне рассказал его брат младший. Я позвонила уже сама в часть командиру его подразделения: "Что с Кириллом?" Он сказал: "Осколочное ранение, он погиб", – вспоминает Ксения. – Они были в Сватово, где именно – не знаю".
"Он не был в штурме (в штурмовом отряде), он бы сказал мне об этом. Но ему постоянно угрожали переводом в штурм, когда он отказывался садиться в танк или стрелять. Но не отправляли, не успели отправить в штурмовики, – рассказывает жена. – И у него требовали какие-то деньги для командира: мол, "на тебя потратились, пока возвращали" (хотя за билеты платило Минобороны)".
"Он служил на своих же позициях, в которых до этого был, с теми же самыми пацанами. Каждый день они выезжали "на орудие", стреляли. 19-го было прямое попадание в них, – рассказывает Ксения об обстоятельствах гибели мужа. – Он был механиком, в танке. Он накануне опять отказывался садиться туда – говорил, что просто не помнит ничего, тормозит, ничего не слышит. Но его вызвали к командиру, в ночь поставили в дозор, не кормили, сказали: "В любом случае сядешь за танк". И посадили".
"Мать мужа сейчас совсем плохо чувствует себя, – продолжает Ксения. – Но как только придет в себя, мы пойдем по всем инстанциям, хотим наказать этих, кто отправил его. Она повторяет, что добьется наказания для них, кто силком отправил его на эту войну. Проклинает их постоянно – командование, которое обманом вернуло его на "СВО".
Материал полностью можно прочитать на сайте Сибирь.Реалии.
