"Радуюсь успехам доченьки нашей. Горжусь ею перед товарищами. Говоришь, похожа на меня? Ну что ж, я не был уродлив. Крепко целую тебя и доченьку нашу. Твой Борис", – Инна Железовская читает письмо отца, которое он отправил из лагеря, и не может сдержать слез и сегодня, спустя десятки лет. Ей было семь, когда в 1938 году отца арестовали. В 1943-м он умер в лагере от истощения.
Инна Железовская и ее отец – герои графического романа "ГУЛАГ. Выжившие", который издал московский Музей истории ГУЛАГа. Тираж уже печатается, книгу можно будет купить в конце апреля.
Директор музея Роман Романов рассказал Настоящему Времени, для кого нарисован и написан комикс о ГУЛАГе.
"Не сняты сотни фильмов, которые должны быть сняты"
— Роман, почему сегодня так важно рассказывать молодому поколению о репрессиях?
— Я считаю, что это было важно и вчера, и позавчера: и в девяностые, и в двухтысячные. Это, наверное, как правила дорожного движения: никогда не нужно забывать и каждый раз нужно напоминать.
Сегодня просто наша очередь – я имею в виду, моего поколения людей. Мои коллеги – довольно молодые люди, которые пришли к пониманию, что про это нужно рассказывать. Но другие наши сверстники и следующие за нами поколения, молодые ребята, которым 20 лет, 15 лет – они могут ничего [о репрессиях] не знать. Если мы этот рассказ не передадим, то эта информация, этот опыт может исчезнуть.
— По последним социологическим опросам в России, поддержка Сталина с каждым годом набирает все большую и большую силу. У вас есть опасения, что если про события репрессий не рассказывать, то у нового поколения будет преобладать представление, что Сталин скорее эффективный менеджер, а не человек, который устроил репрессии жителей своей страны?
— Нет, у меня таких опасений абсолютно нет. Во-первых, про [репрессии] просто не все знают. Огромное количество документов не представлено широкой публике, про это не сняты сотни фильмов, которые должны быть сняты. Это та травма и та информация, которая еще не переработана, не представлена и не осмыслена.
Статистика, на которую вы ссылаетесь, она, скорее, напоминает какие-то переливы на мыльном пузыре: они сегодня могут быть такого оттенка, завтра другого. А что находится внутри? Мы можем оглянуться вокруг и увидеть места, где располагались лагеря. Или лагерные кладбища, или места массовых расстрелов. На этих самых местах сегодня могут быть свалки, может быть какое-нибудь футбольное поле или гаражи. И вот это гораздо более печально и отражает ситуацию сегодня.
Но этому можно противостоять. Если вы знаете, есть такая Концепция государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий – это, собственно, документ, утвержденный правительством Российской Федерации, и там, в этом документе, прописаны все правильные слова, все правильные пункты, все правильные направления. Только нужно это реализовывать. А для реализации нужны люди, которые это умеют делать, и понимание, зачем мы это делаем.
"Судьбы этих людей мы стараемся возвращать"
— Давайте поговорим о графическом романе. Как он связан с музеем и почему была выбрана именно такая форма рассказа об этих событиях?
— В прошлом году, в декабре, мы открыли постоянную экспозицию в нашем музее. Она называется "ГУЛАГ в судьбах людей и истории страны". Фокус на судьбах людей – для нас это стало предельно важным. Потому что та статистика, те цифры, которые мы называем в разных дискуссиях... Люди говорят: "Ну все-таки не 20 миллионов прошло через ГУЛАГ, а меньше, не 700 тысяч было расстреляно, а чуть меньше", – и оперируя этими миллионами и сотнями тысяч, теряют ощущение реальности.
А реальность – эти сотни тысяч и миллионы людей. Наших сограждан, живых, которых замучили, расстреляли. Судьбы этих людей мы стараемся возвращать. У нас в экспозиции 16 историй, которые рассказаны подробно, с документами.
А эти четыре истории, [которые рассказаны в графических новеллах], настолько подробно разработаны, у нас такое большое количество материала, что нам показалось: можно не только сделать витрину, можно попробовать какие-то другие формы. Рассказать каким-то другим языком эту же самую историю.
Были некоторые опасения, что может быть критика: "Как вы такую тему собрались рассказывать таким простым языком?" Но мировой опыт показывает: и про Холокост есть графические новеллы, про Хиросиму, уже даже сейчас появились комиксы про блокаду Ленинграда. Мне кажется, это язык, на котором нужно вести рассказ об этом прошлом, трагедии, травме.
— Если в мире графические новеллы – это уже такой серьезный жанр, то в России к комиксам пока скорее снисходительное отношение. Как вы с этим собираетесь бороться? Чтобы к вам серьезно относились, к той работе, которая была проделана.
— Вы знаете, мне кажется, здесь не надо ни с чем бороться.
Идея создания графических новелл у нас в музее неоднократно обсуждалась, но мы все время это откладывали по каким-то причинам... Но когда наши партнеры, агентство BBDO, которых мы пригласили, чтобы они помогли нам открыть, разработать новые формы коммуникации, – когда они нам предложили эти самые графические новеллы, все совпало.
Мы понимали, что это должно быть выполнено на высоком художественном уровне. Для этого отбирались художники, которые могут создать такие произведения искусства на том уровне, на котором нам нужно.
А дальше – у нас есть эти истории этих людей, есть научная экспертиза, есть некоторые видеоинтервью, есть статистические данные, которые мы тоже хотим представить людям, которые будут читать эти графические новеллы. И вот в этом соединении появляется эта книга.
Мне кажется, уже читатели будут судить, получилось у нас это или нет.
На самом деле, эти графические новеллы или графический роман, – это еще и мостик к нашей экспозиции. В музее эти истории рассказываются уже предметно, с фотографиями. Те читатели, которые прочитают и захотят узнать больше, могут прийти в музей и здесь уже погрузиться в это изучение.
— Как получилось, что истории, которые легли в основу книги, так хорошо разработаны? Родственники отдали вам все документы? Или они сохранились в архивах?
— На самом деле, некоторые из [наших героев] еще живы, слава богу. У нас есть проект "Мой ГУЛАГ" – это запись подробных интервью, за которой стоит отдельная методология. Мы стараемся записать всех живущих людей, которые прошли через лагеря, или их детей, которые рождались в лагерях или были отправлены в детские приемники. Эти интервью – один из способ фиксации и источников информации.
Помимо этого, нам передают в архивы материалы, связанные с разными людьми. И мы сами ведем архивный поиск: в архивах ведомственных, в архивах ФСБ, МВД, в Государственном архиве Российской Федерации.
Совокупность этих материалов плюс наша научная экспертиза дают такой обширный материал, на основе которого можно делать музейные экспозиции, можно делать фильмы, можно делать графические новеллы или спектакли.
На самом деле, создание графических новелл входит в большую стратегию нашего музея. Стратегию по привлечению художников, театра, кино в осмысление этой травмы.
Школьные библиотеки и библиотеки ФСИН
— Какова судьба книги? Ее можно будет купить в музее? Она будет как-то распространяться по школам, университетам, библиотекам?
— Мы сейчас ведем переговоры с книжными сетями, и я надеюсь, что книжные сети заинтересуются, и эту книгу можно будет купить в книжных магазинах в разных регионах нашей страны. Пока точка распространения, конечно, музей и небольшие какие-то партнерские магазины. С библиотеками городскими мы провели уже переговоры, и я думаю, там появятся графические новеллы.
Недавно у нас была встреча с руководством Федеральной службы исполнения наказаний: они представили такой исторический портал, историю системы. Я думаю, что наши графические новеллы могут попасть еще и в библиотеки учреждений ФСИН.
— А школы и университеты никак пока не заинтересованы?
— Есть школьные библиотеки, но здесь централизованная передача, мне кажется, не самый эффективный способ. Мы работаем с директорами конкретных учреждений. И нашим партнерам – а это десятки директоров школ и педагогов — мы обязательно подарим книги. И если они захотят, мы можем в библиотеку уже поставить по несколько экземпляров.
КОММЕНТАРИИ