Журналист-расследователь издания Bellingcat, автор нашумевшего расследования об участии сотрудников ФСБ России в отравлении Алексея Навального Христо Грозев говорит, что реакция широких слоев российского общества на публикацию не оправдала его ожиданий, и анонсирует еще несколько материалов, в которых будет показано, что группа отравителей из ФСБ занималась не только Навальным.
— Христо, как вы оцениваете решение Навального вернуться в Россию, осознавая, что там его ждут как минимум три уголовных дела и заявление о том, что ему необходимо заменить условный срок на реальный?
— Оценивать это мы не в состоянии, потому что никто из нас не был в его положении. Я думаю, что никто в мире не был в его положении. Человек, которого государство реально пыталось отравить и убить, элиминировать, причем несколько раз. Человек, против которого потом три или четыре новых обвинения выложили. И он все-таки стоит перед выбором: остаться в Германии или вернуться.
После первого разговора с ним по этой теме, которая была в ноябре, я понял, что он мыслит как политик, а не как отец или супруг. Если бы он думал как отец или как супруг, он бы все-таки решил остаться в Германии на какое-то время, планировать свою политическую работу оттуда и вернуться.
Но, думая как политик, он понимает, что в российских реалиях это невозможно, потому что даже если бы он остался еще на два-три месяца вне России, он был бы полностью представлен пропагандистскими каналами в России как человек, который решил уже не возвращаться, который продался Западу. Он бы просто стал комментатором российских событий для западной аудитории, а не для российской. Поэтому я полностью понимаю его: он должен быть в России, чтобы люди считались с ним как с политиком в России.
— Христо, а он понимает, осознает, он готов сесть, да?
— Абсолютно. Не то что готов – он верит, что сядет. Верит, что, вероятнее всего, надолго сядет.
— А с Юлией вы говорили? Как она оценивает это?
— Только один раз. Единственное, что я могу сказать, – это что она полностью его поддерживает и что внутри семьи вообще нет сомнений, что это правильное решение. Я никогда не задавал ей вопрос, готова ли она пойти в политику, если ему долго будет невозможно работать.
— Об этом говорят комментаторы как о белорусском сценарии.
— Это очень хороший вопрос. Честно говоря, я не считал корректным ей его задавать. Но я очень надеюсь, что при таком развитии ситуации она захочет, но не могу сказать, готова она или нет.
— Ваши ожидания от результатов вашего расследования, ожидание реакции общества оправдали себя?
— Если брать реакцию интеллектуальной элиты России, то могу сказать: да. Реакция общества в целом – не совсем. Я ожидал, что люди с большим шоком восприняли бы не факт доказанного отравления Навального, единственного сейчас оппозиционного политика в России, а сам факт того, что государственная структура ФСБ за их деньги имеет программу по ликвидации россиян, причем не преступников, а людей, которых не обвиняли в нарушении закона и которых просто пытаются ликвидировать.
У меня было ожидание, что это шокирует людей, но этого я не увидел. Но мы продолжаем наше расследование, будут еще как минимум две части, в которых мы покажем и докажем, что все-таки эта бригада ФСБ была направлена на многих, а не только на Навального. Может быть, это поменяет отношение общества.
— Очень интересно. Когда вы готовитесь их выпустить?
— Я надеюсь, что вторая часть выйдет на следующей неделе, не хочу называть точный день, потому что для нас самое важное, чтобы доказательная часть была на двести процентов готова. В ближайшие дни.
— Любопытно. С нетерпением ждем. Спасибо за вашу работу. Христо, скажите, как вы оцениваете, есть ли риск не только для свободы Алексея Навального, но и для его жизни?
— Понимаете, я бы два месяца назад сказал, что нет такого риска. Но после этой некомпетентности, которую я вижу внутри спецслужбы России, и после того, как мы увидели, что они действуют не в собственных интересах, а просто реагируют на события иногда хаотично, я могу допустить – не считаю вероятным, но могу допустить, – что будет еще одна попытка его убить.
— Вы сами можете въехать в Россию?
— Нет, с 2016 года я невъездной.
— Скажите, были ли какие-то контакты, угрозы тем вашим коллегам, которые находятся в России?
— Ну, угрозы… Даже нападения были на коллег, с которыми мы работаем. Но самое страшное, когда нет угрозы, потому что люди, над которыми готовятся такие преступления, связанные с их жизнью, не будут предупреждены. Поэтому я каждый день боюсь за то, что будет с Романом Доброхотовым и нашими другими коллегами, которые работают вместе с нами. Еще раз хочу сказать, что конкретных угроз нет, но не было же угроз и Навальному, что его будут травить.
