Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен предложила разработать механизм, который позволит передать российские замороженные активы Украине. "Россия должна финансово заплатить за разрушения, которые причинила. Ущерб, нанесенный Украине, оценивается в 600 миллиардов евро. Россия и ее олигархи должны возместить Украине ущерб и покрыть расходы на восстановление страны. И у нас есть средства, чтобы заставить Россию расплачиваться. Мы заблокировали 300 миллиардов евро резервов Центробанка России и заморозили 19 миллиардов евро российских олигархов", – сказала фон дер Ляйен.
По ее словам, эти деньги могут быть использованы для того, чтобы компенсировать Украине нанесенный российским военным вторжением ущерб.
Однако оценки потерь от российской агрессии в Брюсселе и Киеве отличаются. По данным президента Украины Владимира Зеленского, восстановление Украины будет стоить более одного триллиона долларов.
Хватит ли замороженных российских активов на восстановление Украины после полномасштабной войны, Настоящему Времени рассказал исполнительный директор Центра экономической стратегии Глеб Вышлинский.
– Какая оценка ущерба вам кажется более реалистичной: 600 миллиардов евро – цифра, которую называет Урсула фон дер Ляйен, – или триллион долларов, как говорит Зеленский?
– Тут есть на самом деле много типов цифр. Есть цифры прямого ущерба, который был нанесен и может быть посчитан как стоимость разрушенных активов, и эта цифра находится в диапазоне от 100 до 150 миллиардов долларов на сегодняшний день. Все, что вы сейчас видите на экране, – это и есть этот материальный ущерб.
– Вы сказали, от 100 до 150?
Это только прямые потери
– Да, от 100 до 150 – это оценки, которые делаем, в частности, мы в рамках проекта, который координируется Киевской школой экономики. Однако это только прямые потери.
Есть прямой ущерб. Есть потери, которые связаны с этим ущербом. То есть, например, если разрушена электростанция или подстанция, или линия электропередач, которая сама стоит каких-то денег, но при этом из-за этого разрушения не работает экономика, не предоставляются услуги, то это те потери украинской экономики, которые непосредственно связаны с российской агрессией.
И есть стоимость восстановления. Собственно, эта стоимость восстановления – это наибольшая [сумма]. Я объясню почему. Когда мы считаем ущерб, то это ущерб, посчитанный [следующим образом]: условно, была хрущевка, она была самортизирована на столько-то, ее разрушили, и понятно, что это не гигантские средства, потому что эта хрущевка уже сама на ладан дышит.
– Да, но построить новый дом, конечно, уже будет стоить других денег.
– Да, поэтому цифры на восстановление существенно более выше как цифр, касающихся прямого ущерба, так и потерь, которые включают упущенные выгоды, которые включают все то, что украинцы потеряли в результате российской агрессии. Собственно, та цифра – 350 миллиардов долларов – здесь нужно понимать, что постоянно идет процесс досчета, потому что ущерб увеличивается, потери увеличиваются, соответственно, необходимость восстановления увеличивается. Триста пятьдесят миллиардов – это та сумма, которая была посчитана Всемирным банком.
– Последняя – 650 миллиардов евро, насколько я понимаю.
– Триста пятьдесят, чтобы вы понимали, эта оценка была еще по состоянию на июнь. То есть по состоянию на июнь было посчитано все то, что было как ущерб и потери, и затем, соответственно, стоимость восстановления. После июня продолжались активные боевые действия, началось разрушение энергетической инфраструктуры, поэтому, соответственно, здесь сумма намного больше.
Кроме того, опять-таки, мы должны говорить и о тех потерях, которые несет украинская экономика в первую очередь, поскольку агрессор сознательно мало того, что делает невыносимой жизнь, но и чисто с экономической точки зрения разрушает возможность экономики нормально работать. И это приводит к дополнительным потерям предприятий и граждан в виде утерянного благосостояния.
– Госпожа фон дер Ляйен предлагает эти 319 миллиардов евро российских активов сначала инвестировать и только потом, после разбирательств, отдать Украине на восстановление. Объясните, почему нельзя эти деньги передать Украине прямо сейчас?
– Я думаю, что здесь, очевидно, стоят какие-то юридические беспокойства за непосредственной передачей. Я думаю, что средств от инвестирования не будет достаточно для того, чтобы в полной мере покрыть даже средства на наиболее быстрое восстановление, на те расходы, которые связаны с обеспечением работы критической инфраструктуры. Я думаю, что должны изыскиваться дополнительные механизмы, когда средства Украине на масштабное восстановление, которое будет измеряться десятками миллиардов долларов или евро, будут предоставляться, возможно, под залог этих замороженных активов.
Так что страны "Большой семерки", страны Европейского союза будут сами заинтересованы в том, чтобы агрессор утратил свои активы и таким образом в полной мере расплатился с Украиной за понесенный ущерб. Конечно, ситуация, когда, с одной стороны, Россия говорит: "Вы хотите у нас незаконно забрать деньги", – и при этом они на подобные суммы абсолютно сознательно наносят ущерб Украине, а потом этот ущерб должны перекрывать европейские, американские и других стран плательщики налогов, естественно, эта ситуация не является справедливой. Россия должна заплатить за весь нанесенный ею ущерб и оплатить восстановление после войны.
– А какие еще есть способы заставить Россию этот ущерб оплачивать, если Москва делать этого не хочет. Есть ли способы арестовать все российское имущество за рубежом, что-то еще?
– Большего, чем активы Центробанка, больше ничего нет. Это достаточно большие ресурсы, которых на сегодняшний день на основное восстановление должно хватить. В первую очередь, я думаю, усилия Европейского союза и Соединенных Штатов должны быть направлены на то, чтобы максимально быстро найти юридический механизм, который позволит активы конфисковать либо как минимум использовать как обеспечения для того, чтобы на аналогичные суммы финансировать восстановление Украины здесь и сейчас.
– Я хотел бы обратить внимание, что Урсула фон дер Ляйен предлагает такой интересный способ: она предлагает деньги инвестировать. Я так понимаю, что идея в том, что эти деньги еще поработают и через пару лет 319 миллиардов превратятся в 500 миллиардов?
– Они не превратятся, потому что на сегодняшний день очевидно, что никто не будет вкладывать на государственном уровне подобные ресурсы в какие-то рискованные инструменты. Если они будут вкладываться, условно, в государственные облигации надежнейших заемщиков, в частности, стран, которые являются надежными заемщиками, то это будут, условно, проценты годовых. И, соответственно, это будет означать возможные доходы на уровне не более 10 миллиардов долларов или евро в год. Этого для Украины недостаточно.
– Но тем не менее почему про это говорит фон дер Ляйен так, как будто это очень важный механизм инвестирования этих денег?
– В этом есть как минимум логика, чтобы деньги не лежали. Потому что если деньги лежат, то, естественно, что это вообще неразумная ситуация. На сегодняшний день есть еще юридические беспокойства по поводу того, чтобы в полной мере использовать активы для того, чтобы финансировать восстановление Украины. А зарабатывать на них процент – это самое безопасное решение, очевидно. Но мне бы очень хотелось, чтобы на этом не остановились наши партнеры, потому что этих средств недостаточно. Речь должна идти о намного больших суммах: о полноценной конфискации или об использовании этих активов уже для восстановления Украины в полном объеме.
– В Евросоюзе заморожено 319 миллиардов российских активов, еще 330 миллиардов заморожено в США. Для США нужен какой-то отдельный механизм, чтобы эти деньги тоже можно было инвестировать и передать Украине? Или в США другая история и там такое не будет возможно?
– В любой стране все возможно. Вопрос исключительно в том, какие политические решения принимаются. В Соединенных Штатах может быть принято любое решение – от инвестирования до конфискации. Но для того, чтобы было принято решение о конфискации, должно быть законодательное решение, как, например, это было принято в Канаде.
То есть Конгресс в Соединенных Штатах должен принять решение о подобной конфискации. Соответственно, политические лидеры Соединенных Штатов должны честно сказать, что эти деньги должны быть конфискованы, что это будет правильно и что какие-либо беспокойства относительно безопасности средств авторитарных режимов, которые находятся в долларах либо в американских ценных бумагах, – это вторая забота, а первая – все-таки должна быть справедливость.
