Агентство Fitch понизило рейтинг России до преддефолтного уровня С. По мнению агентства, дефолт страны неизбежен. Аналогичные прогнозы дает Morgan Stanley: в агентстве утверждают, что дефолт – это наиболее вероятный для России сценарий. Международные компании массово приостанавливают свой бизнес в России, США прекращают импорт нефти, газа и угля. От закупок российских энергоносителей до конца текущего года полностью откажется Великобритания.
О том, что ждет экономику России, в эфире Настоящего Времени рассказала экономист Татьяна Михайлова.
— Эти 175 млрд долларов, которые есть в резерве у России, они спасут страну от дефолта?
— Нет, потому что, во-первых, частично средства, отложенные в Фонд национального благосостояния и в резервный фонд, заморожены сейчас. Мы не можем ими воспользоваться, поскольку они размещены в облигациях стран, которые наложили на нас санкции. Частично средства хранятся в золоте на территории России. Теоретически золото можно продать. Вопрос в том – кто его купит. У меня есть большие подозрения, что распорядиться средствами фондов у нас не получится.
— Многие агентства, в том числе Fitch и Bloomberg, писали о том, что, скорее всего, дефолт в России наступит в середине апреля.
— Да, были такие оценки. Я не могу подписаться под точной датой. Понятно, что краткосрочные прогнозы дефолта в основном возникают из-за того, что у России не будет оперативной возможности просто платить. Это не дефолт из-за отсутствия денег – это дефолт из-за санкций, из-за невозможности распоряжаться деньгами. Ситуация с распоряжением деньгами может меняться довольно оперативно, поэтому я не поручусь, что эти прогнозы сбудутся. Абсолютно точно, за что я могла бы поручиться, – это то, что нам угрожает кризис в течение полугода практически наверняка.
— Если прогнозы сбудутся и в России будет дефолт, это как-то отразится на простых россиянах?
— Простые россияне пока не поняли еще, как это отразится. На самом деле нас ожидает крах экономики и откат нашего экономического развития за последние 30 лет примерно на начало 90-х. Люди пока не осознали этого. Сегодня я говорила в разговоре с коллегами, что мы откатимся примерно на уровень 1995 года в плане благосостояния, в плане уровня заработных плат, в плане размера экономики.
— Татьяна, мы понимаем, что необходимы же деньги для финансирования армии. Учитывая уровень 1995 года, возможно ли тогда продолжение этой военной операции, если будет такая экономическая ситуация?
— Продолжение военной операции, конечно, возможно, потому что на данный момент армия обеспечена вооружением и зарплаты военным будут платить. Дело в том, что они деноминированы в рублях, а рубли мы печатаем, мы напечатаем сколько угодно рублей. Поэтому эти санкции непосредственно военную операцию не остановят, но они направлены на сжатие наших экономических возможностей, на предотвращение наращивания нашей военной мощи, в том числе в будущем. Санкции работают не мгновенно. Конечно, они повлияют на состояние армии, но не сразу.
— Как это в дальнейшем отразится на простых россиянах? Уже многие прогнозируют нехватку продуктов, отсутствие посевной. Что произойдет в ближайшие месяцы?
— Есть краткосрочные последствия, которые непосредственно сейчас развиваются из-за разрыва производственных цепочек. Возможно, закроются предприятия, которые зависят от комплектующих, от ингредиентов, которые закупались за рубежом, – это непосредственное влияние санкций. Некоторые предприятия могут обойти запрет, некоторые найдут альтернативных поставщиков, построят новые цепочки, но понятно, что массово это сделать не получится. Разрыв цепочек, конечно, повлияет, это вызовет безработицу, сокращение производства, это будет шок предложения. Это краткосрочные эффекты.
В долгосрочном [периоде] – это обнищание всего населения, падение реального курса рубля, падение покупательной способности всех наших доходов и потихонечку скатывание.
— А может ли компенсировать все эти разрушенные экономические цепочки, например, сотрудничество России с Китаем?
— Да, частично это будет сделано как на государственном уровне, так и на частном. Фирмы сами будут искать альтернативных поставщиков. Китай – это один из понятных источников такого замещения. Что-то смогут сделать, что-то не смогут сделать. В любом случае это будет дороже, чем раньше, поскольку если мы выбирали из опций самую выгодную, то сейчас многие опции закрылись и нам придется брать невыгодные опции. Вся экономическая деятельность будет дороже, а мы будем беднее.
— Есть ли сейчас какой-то рецепт для россиян, как смягчить этот кризис? Закупить непортящиеся продукты, поменять рубли на доллары?
— Каждый человек может сделать запасы того, что ему нужно, обязательно. Если есть возможность – сделайте запасы лекарств, которые вы принимаете от хронических болезней, – это очень важно. Можно сделать запасы того, что вам понадобится. Но в целом надо просто остановить военные действия – это уже поможет.
— Вы думаете, что если остановить войну, эти санкции могут быть ликвидированы?
— К сожалению, как показывает история, даже если мы сейчас остановим военные действия и откажемся от этой авантюры, то санкции с нас снимут еще не скоро. Более того, все наши партнеры будут закладывать риск повторения этой ситуации в операции. То есть полностью откатить назад уже не получится никогда. По крайней мере на ближайшие 20-30 лет.
Вы спросили меня – что можно сделать, чтобы смягчить? Вот это можно сделать, чтобы смягчить, – остановить войну.
— Насколько сильный удар по экономике России нанесет отказ от покупки нефти США и Великобритании?
— Наш бюджет наполняется большей частью за счет продажи нефти – это даже не половина бюджета, это порядка 30% было до всех этих событий. Но проблема же не только в прямых поступлениях в бюджет от именно нефтяных доходов. Проблема в том, что любые нефтяные доходы создают мультипликатор экономической деятельности внутри страны. Эти нефтяные доходы, приходя в страну, создают дополнительный спрос на любые другие товары и услуги. И когда мы лишаемся нефтяных доходов, мы обнуляем не только [эти доходы], мы обнуляем еще и этот мультипликатор. Да, влияние будет катастрофическое – у меня нет другого слова.
— Но при этом, я так понимаю, газ Россия продолжит поставлять в Европу?
— Газ Россия продолжает поставлять в Европу, потому что сейчас нет технической возможности у Европы от него отказаться. Но они ускоренными темпами это делают сейчас. Это, опять же, дело краткосрочного периода. Пока мы еще качаем газ – и хорошо, что мы качаем газ, потому что пока еще мы можем выручить какие-то деньги за него. Но Европа отказывается от российского газа. И это тоже ненадолго.
