Борис служит на Донбассе в рядах 30-й бригады ВСУ, он артиллерист, водитель-механик огромной самоходной артустановки "Акация". Ему всего 22 года, но он "старослужащий": по контракту служит с 18 лет.
"Это была моя детская мечта. Потому что у меня все дедушки-бабушки были военными, и я вот тоже захотел быть военным, – рассказывает молодой человек. – Тогда такое было правило, как нотариальное разрешение родителей: они должны были мне дать добро, чтобы я пошел служить по контракту. И, к сожалению, мой отец погиб, а мать была против, но я настаивал на этом – на том, чтобы служить".
С начала войны Борис воевал под Попасной, на Светлодарской дуге, освобождал Изюм. Теперь его бригада находится на бахмутском направлении. Самоходная установка, которой он управляет, весит почти 30 тонн: настоящая махина.
"Но в умелых руках эта машина – супер. Летает она лучше любой "Формулы-1" и легкового автомобиля, – нежно говорит об орудии водитель. – Я сам занимаюсь доставкой экипажа с точки и уходом из-под обстрелов, без меня они не приедут на место и не уедут. Свою работу люблю, уважаю свой экипаж. Потому что мы – один слаженный механизм, который работает фантастически, и это вызывает определенную гордость!"
До полномасштабного вторжения России в Украину Минские соглашения запрещали боевое применение орудий крупного калибра, в том числе и "Акации", к которой приписан Борис. Поэтому, вспоминает он, мастерство ему пришлось отрабатывать на полигонах.
"Мы отрабатывали слаживание экипажей, и отрабатывали не зря, потому что осознали, насколько много от нас зависит, – рассказывает молодой военный. – Больше всего мне запомнился самый первый обстрел, когда мой командир пушки с перепугу спрыгнул ко мне, открыл люк и говорит: "Боря, по нам приходы, уезжаем!" Я – все, завел и поехал!"
"И тогда мы поняли, что война – это маневры, и чем чаще ездишь, тем меньше вероятность того, что попадешь под обстрел", – говорит Борис о своей работе.
"Главное – не словить панику. Потому что когда панику ловишь – это хуже всего: начинается страх, – говорит он о том, что чувствует во время боев. – Но нужно уметь себя контролировать, контролировать ситуацию".
Борис и его сослуживцы говорят, что для охоты на украинские артиллерийские орудия российские военные сейчас стали чаще применять не снаряды, а ударные дроны типа "Ланцета": они позволяют точнее ударить по цели.
"Это достаточно неприятная штука, потому что кумулятивный заряд имеет свойство прожигать броню и попадать в самые неприятные места, как, например, боекомплект. Он от высокой температуры может загореться, и хорошо, если экипаж вовремя успеет покинуть машину, – объясняет Борис. – У нас такое было: вовремя механик среагировал, услышал звук, увидел, как он пошел на пикирование, и подбил его выстрелом из автомата. И поэтому он только поразил борт, а не попал в центр машины".
Спецрепортаж Настоящего Времени об артиллеристах гаубиц "Пион", которые воюют в Донецкой области:
За дронами, которые угрожают Борису и другим военным на самоходке "Акация", охотится Владимир – зенитчик, который работает в связке с артиллеристами. Именно прикрывает работу их орудий при помощи ПЗРК "Игла" и сбивает разведывательные и ударные дроны. Взаимосвязь между артиллеристами и зенитчиками крайне важна и не раз спасала жизни, говорят военные: ведь артиллерия не может чувствовать себя в безопасности без зенитчиков, а пехота не может штурмовать позиции врага без артиллерии.
"Чтобы артиллеристы стреляли спокойно, мы должны охранять небо, чтобы никакой рашистский беспилотник их не запеленговал, – объясняет свою работу Владимир. – Чтобы корректировки не давал. Тогда нам проще работать вместе слаженно".
Чтобы противник не запеленговал украинские расчеты, военным на передовой запрещено пользоваться телефонами.
"Телефоном пользоваться запрещено, потому что телефон – это первый враг на огневой позиции, – объясняет Борис. – Поэтому в свободное время мы читаем книги, развиваемся кто как может. Или физическая подготовка: отжаться, пресс покачать. Кто-то может просто с боку на бок переворачиваться, а кто-то может заниматься своим развитием".
Борис очень скучает по семье: ведь уже в первые месяцы полномасштабной войны он второй раз стал отцом. Дома его ждут четырехлетний сын и дочь: скоро ей будет уже полтора года.
"Я должен был ехать в отпуск на роды к своей жене, но сложилось так, что началось вторжение, и мы немедленно выдвинулись на боевые позиции, начали выполнять боевую задачу, – вспоминает Борис начало войны. – И вот ракетная атака, а у жены как раз роды принимали. Все были в подвале, но она у меня с характером, отказалась идти в подвал, пока не родит ребенка. То время я хорошо запомнил".
Но уехать домой он пока не может: на фронте идут бои, и ситуация серьезная.
"С одной стороны, хочется там быть, чтобы отдохнуть от этого всего душой. Бывает обидно, что ты тут сидишь день-ночь и не знаешь, чего тебе тут ожидать, а там, в тылу, люди уже как-то забыли о том, что здесь происходит, – говорит он. – Получилось так, что Киев освободили, и война там вроде закончилась. А здесь – пускай сами разбираются. Это больше всего разочаровывает. Хочется, чтобы люди более серьезно относились к тому, что происходит на фронте, потому что победы еще нужно добиться и делать для этого больше!"
