Белорусский доброволец с позывным "Дед" воюет в составе 79-й отдельной десантно-штурмовой бригады десантно-штурмовых войск ВСУ. В интервью белорусской службе Радио Свобода он рассказал о своем участии в протестах в Беларуси и задержаниях силовиками, о решении поехать в Украину воевать на стороне ВСУ и о боевых действиях в горячих точках фронта.
"Меня всегда возмущало то, что происходит в стране"
– Расскажите о себе, чем вы занимались в Беларуси до войны?
– Работал, чувствовал себя очень хорошо материально. То же самое касается моей семьи и хобби. Строил дом для себя. У меня все было хорошо. Но я не мог спокойно смотреть на то, что происходит: как избивают женщин, как издеваются над правами человека. Тогда я возмутился.
– Вы заинтересовались политикой в 2020 году? (в 2020 году в Беларуси начались массовые протесты после фальсификации президентских выборов, где победителем был объявлен Лукашенко – ред.)
– Меня всегда интересовала политика, и меня всегда возмущало то, что происходит в стране, но я не видел активности населения. Я понимал, что, если я выйду один, это не даст никаких результатов. Когда я увидел, что люди больше не выдерживают, что начинают выходить, тогда я тоже вышел вместе со всеми. Я почувствовал дух единства. Это были люди, готовые бороться за свои права, и я готов был пойти ради этих людей до конца.
Я регистрировался для подсчета голосов, но независимых людей просто выгоняли из избирательных комиссий. И тогда я зарегистрировался наблюдателем.
Я ездил в Минск на все акции, видел, как разбирали "синего кита" (митингующие вынули несколько частей из синего водомета — НВ), был в непосредственной близости от него.
– Вас задерживали?
– Задерживали. Сидел не раз, но не в Минске, а в другом городе. Мне повезло. Я не молчал, много говорил, снимался в видеороликах блогеров, обо мне знали в моем городе. Поэтому со мной обращались осторожно, не били.
Это не Минск, в моем городе я всех "ментов" знал в лицо, поэтому они меня побаивались. Я мог сказать: "Ты маску надел, но я все равно тебя знаю". Да, они крутили разные схемы: неоднократное задержание, шантаж, угрозы, но силу не применяли. Против меня возбудили уголовное дело по статье 369 УК (оскорбление представителя власти – НВ). Увидев, что за мной наблюдают, я собрался и быстро уехал в Вильнюс.
– Как вас приняла Литва?
– Хорошо. Я влюбился в Вильнюс. Сначала было сложно. Когда я пересекал границу, у меня в кармане было 500 долларов, две пары брюк, две пары носков и две рубашки. Но я быстро нашел подработку, появились деньги, хотелось поскорее перевезти семью. Потом все закрутилось.
Я не сдался и пойду до конца. Как учил меня отец: "Когда ввязался в драку, поздно звать на помощь". Начал кулаками махать – маши до конца. У меня выбора уже нет.
"Поехал, потому что должен был"
– Когда вы поехали в Украину?
– Когда я уже четко понимал, что моя семья сможет обойтись без меня. Жена устроилась на работу. Я собрал сумму денег, которая компенсировала бы мое отсутствие. Женщине в Литве не так-то просто, она не пойдет на стройку. Арендная плата высока – она зарабатывает деньги, но их было бы недостаточно. Я поехал в Украину в начале 2023 года.
– Поехали, потому что не могли не поехать?
– У меня уже начиналась депрессия. Поехал, потому что должен был. Когда я ехал туда, у меня не было розовых очков. Я понимал, куда еду, мне ведь не 15 и не 20 лет.
— Вы сразу пошли в 79-ю бригаду?
– Нет, сначала был в Интернациональном легионе. Там были определенные моменты, которые мне не нравились. Было предложение перевестись в 79-ю бригаду, я поехал туда в начале мая.
— 79-я бригада работает под Марьинкой?
– Да, это сложное направление. Там нет высоких зданий, поэтому воевать тяжело. В Украине даже есть такое выражение: "Если ты был в Бахмуте и там жарко, то езжай в Марьинку – там постоянный ад".
Позиции внутри Марьинки штурмуются россиянами от четырех до шести раз в день. На группы, выдвинутые немного вперед, постоянно идут накаты. Надо понимать, что это накаты не в понимании Второй мировой войны, когда на штурм шла целая рота. Нет, накаты идут небольшими группами – два-четыре человека, максимум восемь. Современные средства – дроны или тепловизоры – быстро вычисляют большие группы, поэтому идут малыми. Соответственно, защита также строится на небольших группах.
– Вы недавно получили ранение. Как это было?
– Держали оборону, была моя смена. До этого нас два дня зажимали, нашу позицию забрасывали гранатами. Два дня подряд у нас были "трехсотые" (раненые). На третий день я понял, что в атаку пошли профессионалы, не те, кто ходил раньше.
Мы стояли до последнего, пока не дали команду отступать. На нас уже направили гранатометы. Когда отходили, пуля попала мне в руку. Ранение было с переломом кости, был вырван пятисантиметровый кусок мяса. Неприятно, ведь рука рабочая, но что поделаешь.
"Если работать слаженно, героизма не будет"
– Что самое неприятное в войне?
— Для меня это были решения отправлять ребят в бой. Потому что ты не знаешь, вернутся ли они все. И это чувство бессилия, когда ты не понимаешь, почему их прижали, откуда бьет миномет, когда появляются "трехсотые". В такие моменты понимаешь, что все зависит от случая. У меня был период, когда мне приходилось принимать такие решения.
– А что самое приятное в войне?
– Когда ты хорошо чувствуешь ребят. Знаете, это чисто такая мужская любовь. Поначалу каждый из них может показаться грубым или с какими-то "тараканами" в голове, кем угодно, но, когда с ними нормально сходишься, начинаешь их понимать, они понимают тебя, устанавливается контакт, становится очень приятно работать.
– Откуда ваш позывной?
— Меня назвали "Дедом", потому что я любил бурчать и капать на мозги. В результате все делали все как надо.
– Говорят, в "семьдесятдевятке" много анархии. Это правда?
– Я лично понимаю, что такое дисциплина. При этом я понимаю, что каждый человек индивидуален. Нельзя требовать от всех, чтобы они работали, как ты, и так, как тебе нравится. Все это нельзя назвать анархией. Если попытаться загнать людей из добровольческого батальона под армейскую "крышу", то ничего хорошего из этого не выйдет.
Если посмотреть, как командовали "Брест" (Иван Марчук, погиб в июне 2022 года под Лисичанском), "Волат" (Павел Суслов, погиб в мае 2022 года в Николаевской области), то это тоже была "анархия с элементами военщины".
Если это боевая задача, то вопросов быть не должно, все должно быть выполнено. Но если боевой задачи нет, то некоторые вольности допустимы. Если всех хотят загнать в одну рамку, чтобы все спали ногами на север, то я не могу с этим согласиться. Анархия – это "Я делаю то, что хочу". У нас все не так.
Ребята на штурмовых заданиях, когда работают операторы дронов, снайперы, эвакуация – у меня к ним вопросов нет. Каждый точно выполняет свою задачу. Анархией здесь даже не пахнет.
– Есть ли место героизму на войне?
– Я не знаю, что такое героизм. Самопожертвование? Каждый жертвует собой. Если ты уже пришел на войну, значит, ты совершил героический поступок. Естественно, если ты пришел зарабатывать деньги или искать свою смерть, то это не героизм. Когда ребята идут на позиции, это тоже героизм. Ну вот пример: броситься на гранату. Если другого выхода нет, то это героизм.
Если все пройдет гладко, каждый выполнит свои боевые задачи, не будет форс-мажорных обстоятельств, то и подвига не будет. Весь героизм обычно является преуменьшением, недооценкой врага.
– Есть ли у Украины шанс выиграть войну?
– Надеюсь, что да. Но когда ты находишься там, очень сложно в это поверить. Когда видишь, кто и что работает против тебя, – это совсем не то, о чем пишут. Там очень сложно.
Материал полностью можно прочитать на сайте Белорусской службы Радио Свобода.
