Никому не позволено "пинать ногами" правоохранителей, заявил действующий президент Беларуси Александр Лукашенко, посещая 28 июля воинскую часть 3214 внутренних войск МВД в Минске. Там он рассказал, что видел некоторые кадры с акции протеста, где граждане якобы нападают на милицию. Обращаясь к командиру ОМОН Дмитрию Балабе, Лукашенко сказал: "Ребята должны понимать, что они в своем доме и никому не позволено их пинать ногами. Ни в коем случае на провокации не идти, но не обижать ребят. А то мы скоро допрыгаемся, будем нянчиться, как в детском саду. Ты понимаешь, о чем я". В военной части ему показали тренировку по разгону акции протеста.
В преддверии президентских выборов Лукашенко все чаще говорит о "майданах" и о том, что для обеспечения порядка в стране можно использовать армию. Он также угрожал напрямую, вспоминая события в Узбекистане: "Забыли, как бывший президент Каримов в Андижане подавил путч, расстреляв тысячи человек. Все осуждали его, а когда умер – на коленях стояли, рыдали-плакали. Мы этого не пережили, поэтому мы этого понимать не хотим – некоторые. Ну, так мы напомним", – заявил Лукашенко 4 июня.
Как могут разгонять протестующих и кто в случае отданного приказа будет это делать, Настоящему Времени рассказал Андрей Поротников, руководитель проекта Belarus Security Blog. Проект объединяет аналитиков, изучающих вопросы силового блока страны.
– Андрей, в случае, если решится власть разгонять протесты, кто это будет делать, какие органы?
– У нас есть внутренние войска МВД, у нас в составе территориальных подразделений органов внутренних дел есть отряды милиции специального назначения. В Минске это полк.
Сил МВД, я считаю, для текущего масштаба протестов и, скажем так, интенсивности вполне достаточно. И привлекать дополнительные силы и средства от других силовых ведомств необходимости никакой нет.
– Для этого нужен будет специальный отдельный приказ Лукашенко или система уже работает без таких приказов и знает, что делать с протестующими?
– Надо понимать одну вещь, что белорусский силовой блок в период выборов готовится работать сразу по нескольким сценариям, которые градируются по уровню жесткости. Но приказ всегда отдает один человек. Этот человек – Александр Лукашенко. Никакой самодеятельности, никто на себя такую ответственность – разгонять митингующих или применять какое-то насилие – брать не будет. Это только его прямая отмашка.
– Я много слышу в последнее время от различных аналитиков, экспертов, от представителей оппозиции о том, что среди высших чинов, среди генералов уже есть те, кто недовольны Лукашенко, и они могут саботировать этот приказ или вообще перейти на сторону протестующих. Правда ли это?
– Я этого до конца не знаю, но надо понимать, что силовые ведомства – это часть общества, и они переживают те же социальные, экономические неурядицы, которые вот уже 10 лет переживает вся страна. Поэтому я бы сказал так, что силовые ведомства – это часть общества. Безусловно, те тенденции, которые происходят в обществе, в том числе и снижение уровня авторитета и поддержки власти, характерны и для силовиков. Но они абсолютно лояльны к государству, а государство в нашей системе олицетворяется одним человеком. Это во-первых.
Во-вторых, к сожалению, за 26 лет оппозиция так и не предложила никакой альтернативы именно для профессионального ядра сотрудников силовых ведомств. Если мы посмотрим и почитаем те выкладки людей, которые презентуют себя в качестве специалистов по судебно-правовой реформе, по юридической реформе, по правоохранительной от оппозиционных партий, то там предложения приблизительно одинаковые – люстрировать, судить, уволить.
Лукашенко для многих внутри не только силового аппарата, но и внутри в принципе бюрократической машины (а Беларусь – это не полицейская диктатура, это бюрократическая диктатура) является злом. Но по крайней мере понятным злом, а поэтому меньшим злом. К сожалению, сторонники перемен до сих пор не сформировали внятный, четкий и прозрачный месседж именно для государственных служащих и для силового аппарата государственного.
– А какова вообще позиция вот силовиков, милиции, внутренних войск в обществе социальном? Я имею в виду, пользуются ли они уважением, достаточный ли у них уровень доходов?
– Чтобы было понятно о социальном и материальном статусе младшего офицера, например, в армии: его денежное довольствие соответствует зарплате грузчика продуктовых магазинов одной из наших крупнейших сетей, не буду называть какой, либо "Макдоналдса", например.
Если мы говорим о каких-то социальных льготах, то, по сути, их осталось только две – это льготные кредиты на жилье и ранняя пенсия. У нас силовики выходят на пенсию в 48 лет – это базовый возраст, в то время как мужчины в 63 года, а женщины – в 58. По уровню именно декларируемой поддержки армия является самым авторитетным государственным институтом. То есть те опросы, которые официально проводятся, показывают, что армия по уровню общественной поддержки опережает президента и немного уступает церкви.
– А милиция, внутренние войска?
– В среднем от 28 до 34% – это уровень доверия, который декларируется.
– Ну то есть он немаленький.
– Надо понимать, что и уровень поддержки действующей власти – далеко не 3%, то есть он немного выше. Как бы там ни было, если мы убираем именно политический фактор, то в принципе наша правоохранительная система с поддержанием порядка и покоя и именно общественной безопасности справляется довольно неплохо. Не идеально, но неплохо.
– Я вот почему спрашиваю. Условно, может ли быть такое, что те ребята, которые будут стоять на площадях или получат приказ на разгон протестующих, могут отказаться выполнять его?
– Теоретически они могут уклониться от участия в этом. Есть определенные процедуры, которые позволяют, но надо понимать, что это будет стоить карьеры в этой системе.
Ну и второй момент, что все-таки любое столкновение – это стресс для человека. И это очень серьезное психологическое давление. Как я уже сказал, силовики не изолированы, они – часть общества, и они чувствуют и настроения, и общий уровень жизни в стране. Я бы тут не исключал ничего.
Я не могу исключать, например, полностью, что кто-то на низовом уровне начнет саботировать исполнение приказов. Это более вероятно, кстати, чем публичный открытый переход на сторону протестующих. Но я бы и не особо на это упирал, потому что пока нет такого уровня напряжения, такого уровня противостояния, чтобы этот вопрос вообще вставал на повестку дня. Режим пока достаточно уверенно контролирует ситуацию в стране. Но это не значит, что так будет долго, это не значит, что эта ситуация не поменяется в обозримом будущем.
– Как ситуация в регионах? Ну если с Минском понятно, то в регионах – там, где, по сути, если будут отправлять на разгон, то тех, у кого протестующий – это сосед, брат, дочь.
– Ситуация такова, что у нас запрещены политические рейтинги. Но моя рабочая гипотеза состоит в том, что уровень поддержки у Лукашенко в Минске выше, чем в регионах. Минск заливается деньгами просто. Все, что есть, денежные средства бросаются в Минск. Регионы, по сути, прозябают в нищете.
– Интересно, потому что я думала как раз наоборот по поддержке.
– Уже нет. И вот как раз таки эта новая волна протестов, особенно в регионах, где тысячи людей, которые приходят поддержать Светлану Тихановскую, – это вчерашние избиратели Александра Лукашенко. Это люди, которые в 2010 и в 2015 году голосовали за него и искренне и самоотверженно его поддерживали. Наступило разочарование очень массовое.
У нас есть опыт подавления протестов в регионах 2017 года: там были очень серьезные возмущения из-за неправильной позиции наших властей по социальной тематике. Они придумали ввести налог на так называемое тунеядство, то есть по сути это налог на безработных, подушная подать такая феодальная. А Восточная Беларусь – я еще раз хочу подчеркнуть – именно Восточная Беларусь, она вышла на улицы. И туда, в регионы, для подавления беспорядков в райцентры бросали как раз таки сотрудников милиции из областных центров. То есть все понимают, что нежелательно допускать противостояние местного населения и местной милиции в городе, где 10–20 тысяч населения, где все друг друга знают.
– Ну это такая типичная практика, видимо, для многих стран.
– Да. Поэтому тут еще такой важный момент – это насколько протесты будут распределены по регионам. Если, опять же, крупные все протесты будут в Минске – это одна история. Если выйдут в том числе и областные города-стотысячники, а таких городов у нас 14, то, знаете, ОМОНа и милиции может и не хватить, у нас их не так много на самом деле.
– А сколько – известно?
– Открытых точных данных нет. Но то, что попадает в прессу, – это порядка 39 тысяч милиционеров по штату.
Надо понимать, что далеко не все должности укомплектованы, есть вакансии. И по моим подсчетам, от 13 до 14 тысяч бойцов внутренних войск. Опять же, надо понимать, что не всех из этих людей можно вывести на улицу, потому что те же внутренние войска охраняют, например, тюрьмы или какие-то другие важные объекты.
– Ну да, откуда их не снимешь.
– Поэтому я бы сказал так, что реальный потенциал властей, реальный потенциал МВД в плане вывести на улицы силой – это в пределах 20–25 тысяч, и это граница, больше которой они просто не могли бы.
– Лукашенко на прошлой неделе, если я не ошибаюсь, был в 5-й отдельной бригаде спецназначения, в Марьиной Горке, – это уже армейское подразделение. И там открыто говорил о том, что в принципе готов задействовать армию. Дойдет ли до этого?
– Надо разделить вопрос на две части, наверное. Есть ли в этом необходимость? Исходя из текущей динамики событий, такой необходимости нет. Я еще раз повторю то, что говорил в начале: сил МВД вполне достаточно для контроля за ситуацией.
Второй момент – это то, что Лукашенко говорил там не только о спецназе, но и о 120-й механизированной столичной бригаде. Я не очень понимаю, зачем выводить танки и самоходные гаубицы на улицы городов. Это никого уже не испугает.
И третий момент, опять же, если мы говорим о частях спецназа, то характер их подготовки таков, что в том числе позволяет проводить операции в городах, связанные с захватом и удержанием объекта либо конкретных лиц. Либо с ликвидацией этих объектов и этих лиц. И в крайнем случае, если мы предположим, что действительно на улицах будет массовый выход протестующих людей, то с целью обезглавить этот протест могут быть задействованы в том числе и армейские части, чтобы изолировать в первую очередь руководителей либо символов этого протеста. Я не исключаю такой возможности, но, опять же, повторюсь: это крайние случаи. И тот же Лукашенко сказал, что он очень рассчитывает, что не дойдет до задействования армейских частей.
