Сегодня третий день "голосования до дня голосования" о предложенных Путиным поправках к российской Конституции. Процедура "всенародного одобрения" была изначально выведена из-под действия избирательного законодательства, а эпидемия коронавируса придала ей дополнительную экзотичность.
Для обеспечения явки широко используется "административная мобилизация" – на бюджетных предприятиях и в крупных корпорациях создаются списки сотрудников, которые должны проголосовать на определенных участках. Система контроля за их явкой, как выяснила "Медуза", размещена на серверах региональных российских госструктур и, возможно, была создана по их заказу. Эта практика является противозаконной.
О других наиболее распространенных нарушениях в ходе голосования Тимуру Олевскому рассказывает Виталий Аверин, член совета движения за права избирателей "Голос" – независимой организации, давно организующей наблюдение на российских выборах.
– Какие вы фиксируете нарушения на голосовании?
– В топе нарушений – оказание давления на избирателей, что на сленге политтехнологов называется "административной мобилизацией".
– Это, наверное, трудно зафиксировать, если люди не жалуются?
– И да, и нет. Все-таки это видно. Это происходит на определенных участках, и этому есть объяснение: мобилизация происходит по месту работы. Очень интересная технология используется, она была еще использована в президентскую кампанию, но в этот раз она носит еще более масштабный характер. Используется сервис "Мобильный избиратель", который, кстати, и был апробирован на президентских выборах. Также используется такая схема, как заявка на надомное голосование. Это выездное голосование проводится не по месту жительства, а по месту работы.
– То есть приезжает урна на предприятие, где все находятся на глазах у начальника?
– Да. В данном случае происходит то, что юридически называется голосованием по месту нахождения. Есть специальный сервис, человек с помощью него открепляется с одного участка, прикрепляется к другому. И, в принципе, если бы он делал это самостоятельно, сам лично, то ничего в этом плохого и криминального не было бы. Но в данном случае имеются очевидные факты и доказательства оказания давления. Работодатель фактически за них делает это самое заявление, даже не всегда работник в курсе этого. И дальше этот же работодатель подает заявку на выездное голосование. Я сам сегодня был свидетелем такой технологии.
– Голосование – это процедура, которая должна вызывать уважение. То, что вы рассказываете, выглядит так, как будто люди с урнами, как коробейники, ходят по стране.
– Это действительно так и выходит. Особенно это заметно в регионах. В Москве все-таки отказались от такой формы голосования, как придомовые территории: видимо, боялись скандалов и плохих картинок. А вот в регионах голосуют прямо на багажниках, на пеньках, на капоте машин.
– Я видел сегодня странные фотографии, когда люди заходят в какие-то автобусы, люди сидят на лавочках. Ты идешь по улице и видишь человека на лавочке с бюллетенями. Как я как избиратель должен отличить настоящего члена избиркома от поддельного человека, который сидит на лавочке и предлагает голосовать?
– Там еще какого рода нарушения: не всегда бывают списки избирателей – такая информация, например, была из Красноярского края. Удивительно, да? Есть некий порядок, который должен так или иначе соблюдаться. На примере голосования по месту нахождения я писал, в каких случаях оно не соответствует самой прописанной процедуре проведения выборов. Так и с придомовыми территориями, например. Они должны просто сидеть и ждать, пока сам избиратель из этого участка к ним подойдет. В данном случае иногда делаются поквартирные обходы, что, кстати говоря, недопустимо.
– А как за всем этим следить? Это же сколько нужно наблюдателей?
– У нас на обычных выборах не хватает наблюдателей. Они на вес золота, это очень серьезный человеческий ресурс, требующий знаний, упорства, психологической подготовки в том числе. Сейчас мы испытываем серьезнейший дефицит из-за того, что установлена монополия на общественное наблюдение. Но это и общественным наблюдением сложно назвать.
– Я правильно понимаю, что эта кампания и ее организаторы визуально, по вашей экспертизе, не очень-то заинтересованы в подтверждении результатов независимым наблюдением?
– Визуально они сделали некую картинку. Они специально создали этот симулятор наблюдателя из Общественной палаты – просто иного слова я не могу подобрать, это имитация по большому счету. Нам фактически сделали заслон – это вообще отдельная история. Мы в период перерыва, пока действовали карантинные ограничения, не смогли получить доступ, и уже непосредственно в разгар этой кампании, буквально сейчас, в дни досрочного голосования, мы по-прежнему сталкиваемся с определенными трудностями. Мы не можем получить эти направления.
– Можно сказать, что там, где была меньше явка, скорее всего, было меньше нарушений? Или так утверждать нельзя?
– Можно сказать. Кстати, проявилась интересная вещь буквально в первый день. Самая низкая явка фиксируется в регионах, где были в 2018 году вторые туры выборов, – там, где были выбраны кандидаты от оппозиции.
