Уровень поддержки военных действий России в Украине внутри ФСБ довольно высокий, говорит полковник ФСБ в отставке и бывший депутат Госдумы Геннадий Гудков. Одной из причин он считает преследование тех, "кто сомневается". Об этом он рассказал в эфире Настоящего Времени, а также о том, возможен ли в окружении Владимира Путина заговор против него.
— Вы как человек, который работал на ФСБ России и наверняка поддерживающий связи, знаете настроения в спецслужбе. Что там думают о войне в Украине, все ли ее поддерживают?
— У меня есть информация, что достаточно высокий уровень поддержки военных действий внутри ФСБ, как ни странно. Видимо, деградация государственной машины дошла и до ФСБ. Я представлял молодых офицеров тогда, в 1991 году, я много раз об этом говорил, что мы приказ летом в августе 1991 года – стрелять в народ [не выполнили]. И группа, с которой мы должны были идти вместе в бой, и московское управление – большая очень структура была – мы отказались стрелять в народ и приказ не выполнили. Это дало возможность победить революции 1991 года.
Видимо, сейчас это совсем другая селекция. Во-первых, конечно, начальство нагнетает эту военную истерику. Во-вторых, там начинают преследовать всех тех, кто сомневается. И там обстановка внутри очень тяжелая, насколько я понимаю. Главное, что значительная часть офицеров то ли вынуждена, то ли на самом деле поддерживает Путина, то есть находится под влиянием зомбирующих инструктажей, которые в отдельных силовых структурах они проходят до двух раз в день. Ситуация, к сожалению, не очень хорошая.
— Украинская разведка опубликовала данные якобы о том, что политическая элита хочет убить Путина и на его место поставить директора ФСБ Александра Бортникова. Похоже ли что-то из этого на правду?
— Не очень. Любой заговор готовится в обстановке строжайшей тайны. Об этом заговоре все узнают только постфактум, если он реальный. А это все-таки, наверное, такие хотелки, которые выдаются за какую-то конкретику. Представьте, что Путин сегодня обладает не только всей полнотой власти, но и, к сожалению, значительной поддержкой этого быдло-населения. Простите, пожалуйста, по-другому сказать не могу – война. Что можно сделать в этой ситуации? Любое сомнение в лояльности, любое сомнение в каких-то интригах может привести к физической гибели любого человека внутри кремлевской клоаки. Поэтому когда начинают говорить, что есть данные по подготовке какого-то заговора, – это как фотобумага. Когда ее подносишь ко свету – фотобумаги больше нет. Если на свету говорится о каком-то заговоре, этого заговора больше не существует. Если какой-то заговор есть, мы с вами об этом узнаем, когда все произойдет. Либо участники заговора окажутся на том свете гораздо раньше, чем что-то случится. По-другому не бывает.
Поэтому когда начинают говорить про исторические фигуры, я просто напоминаю исторические факты, известные по Второй мировой войне. В конце 1944 года начались очень секретные, очень кулуарные, очень зашифрованные переговоры союзников через посредников Швейцарии с немецким истеблишментом – с фашистским руководством. И там действительно люди были от Гиммлера. Но как только произошла какая-то мизерная утечка о каких-то контактах, часть офицеров, причем генералы, была уничтожена, арестована. И все переговоры прекратились. То есть физически устраняют любые попытки заговоров, как только они становятся известны. То же самое сделает Путин, если до него дойдет информация.
Мы можем, конечно, вбрасывать, и они с перепугу будут на кого-то думать, будут смотреть друг на друга. Наверное, в этом тоже польза есть, когда все друг друга подозревают, что у него за пазухой даже не камень, а нож или граната. Это тоже полезно, чтобы они друг другу не доверяли. Но надо понимать, что это все-таки разговоры. Это хотелки, которые выдаются за действительность. Мы о настоящем заговоре с вами никогда не узнаем.
— Как думаете, если эта информация соответствует действительности, о которой писала пресса, что Путин после того, как развязал войну, или как говорят в Москве "начал спецоперацию", сменил около 1000 сотрудников, которые его окружали. Может ли это быть правдой? Почему он это сделал?
— Это очень похоже на правду. Есть опыт дипломатической службы. Обратите внимание. У дипломатов срок командировки три-четыре года максимум. Потому что это практика вербовок. За какой-то исторический период двадцатого столетия пришли к выводу, что какое-то короткое время, когда дипломат работает, он работает, за это время он не обрастает какими-то связями, не попадает в какие-то ситуации, чтобы его завербовали. Поэтому это мировая практика, когда дипломатический корпус меняется раз в три года.
А здесь Путин произвел смену состава, потому что те, которые были, уже что-то знали, у них были какие-то связи, они друг с другом делились, у них сложились отношения друг с другом и с внешним миром, и так далее. Взять и поменять. И приходят новые люди, которым для того, чтобы обрести то, что было у предыдущих, требуется значительное время: год, полтора года. Таким образом, смена караула, конечно, затрудняет любые заговоры с участием лиц, которые кормят, поят, обстирывают, обглаживают вождя. В этом есть абсолютный резон.
— А среди них не может быть человека, который изначально попал в эту тысячу на смену, и у него есть какая-то задача или цель?
— Маловероятно, что один человек что-то сможет сделать.
— А сколько их должно быть?
— Должна быть группа людей. Если эта группа сформируется, если они смогут не проколоться раньше времени и информация не утечет, потому что за это их тогда устранят. Должна быть группа людей, потому что невероятно, чтобы один человек мог что-то совершить такое, чему бы рукоплескала вся планета. Такого не может быть. Поэтому и меняются, чтобы не сложились эти группы, чтобы не сложились отношения, чтобы не было устойчивых контактов с внешним миром.
Предположим, сейчас какой-нибудь олигарх скажет: "Ребят, да не жалко мне миллиарда долларов. Только сделайте то, что вы должны сделать". Сумма серьезная. Есть такой циничный анекдот про английскую королеву не совсем приличный: вопрос в сумме. Поэтому я хочу сказать, поэтому и меняют караул для того, чтобы разрушить эти связи.
Другой вопрос, если у вас некий заговор совсем близко к Путину, то там, конечно, не поможет никакая смена караула. Но мы пока с вами этого не знаем, не видим. И я думаю, что если заговор когда-нибудь и будет, то мы узнаем постфактум о том, что он был.
И последнее, что хочу сказать. Никакой заговор в России, никакая смена власти не может в данный момент произойти без договоренности с Западом. Это тоже надо понимать. На это тоже требуется время, контакты, связи. Там тоже может быть провал, прокол, слив, случайность – все что угодно. Это все очень сложно.
— Вы упомянули условного олигарха, который условно дает за убийство Путина миллиард долларов. У вас есть повод считать, что могут быть такие мысли сейчас в головах у богатейших людей России или приближенных Путина в этих обстоятельствах – с учетом наложенных санкций на Россию, с учетом войны?
— Я вам могу смело сказать, что эти мысли у них есть давно. Тут даже не надо ходить к гадалке. Он сейчас настолько токсичен и опасен, что они предпочли бы другой вариант. Но они эти мысли даже вслух высказывать боятся. Просто их убьют. Как только какой-то условный Дерипаска скажет условному Потанину что-то такое и его где-то заложат, то можно считать, что он погиб смертью храбрых. Очень быстро появится какой-то пышный некролог.
Они же тоже друг друга боятся. Они друг друга не знают, друг другу не доверяют, они друг друга привыкли все время подставлять, закладывать. Это тоже смертельный риск. И люди, которые идут на заговор, в принципе, должны понимать, что выжить они могут в 20-30% случаев удачного заговора и его реализации. Вряд ли 60-70-80%. Это уж когда ему в лицо или в спину плюют, не сильно стесняясь, когда он вообще не пользуется никакой поддержкой, когда за него никто не стоит, когда у него ничего нет – тогда что-то может быть. А пока он в силе, это все очень рисково.
Я, может быть, и рад бы, чтобы это произошло. Но я вам говорю правду, реальную ситуацию. Сегодня средства слежения за человеком такие, которых не было никогда раньше. И это все усложняет процедуру.
— США, по данным The Wall Street Journal, сегодня объявит о санкциях против депутатов Государственной Думы. Там в списке более 300 человек, по данным издания. Их это раздражает? Это неприятно, когда вводят санкции?
— Раздражает, неприятно, боятся, но терпят, если коротко. Нужно не санкции вводить – нужно помочь Украине закрыть небо. Это сейчас основное. Санкции – потом. Я призываю Запад и США закрыть небо Украины. По крайней мере, помочь сделать это украинцам самим, если они боятся участвовать непосредственно в этом процессе.
