Детективы Национального антикоррупционного бюро Украины задержали замминистра обороны страны Игоря Павловского. Вместе с ним они схватили и директора департамента государственных закупок и поставки материальных ресурсов Владимира Гулевича.

Соломенский суда Киева поместил Игоря Павловского под домашний арест. В ходе заседания заместителю министра обороны Украины несколько раз становилось плохо.

В студии Настоящего Времени глава Национального антикоррупционного бюро Украины Артем Сытник рассказал о подробностях этого дела и о работе своего ведомства.

— Игорь Павловский сейчас, насколько мы понимаем, находится в суде. Вы могли бы рассказать, как и за что его вчера задержали и, может быть, чуть подробнее, чем мы знаем об этом до сих пор?

— Подробнее рассказать не могу, то есть добавить к тому, что было уже опубликовано в СМИ, я не могу, потому что это объясняется тайной следствия. Расследование проводилось по факту закупки топлива Министерством обороны у одной из коммерческих структур, и было установлено, что на эту коммерческую структуру необоснованно было переведено 150 миллионов гривен. Эксперты пришли к выводу, что этим был нанесен ущерб государству. За причинение этого ущерба было проведено задержание чиновников Министерства обороны. Соответственно, сейчас решается вопрос о мере пресечения.

— Можно уточнить: задержание людей такого ранга в Министерстве обороны вам нужно согласовывать, например, с верховным главнокомандующим?

— Нет. Единственное, что мы не можем самостоятельно делать, – это объявлять подозрение депутату парламента.

— Президент не знал о том, что будет задержание?

— Конечно, не знал, он и не должен знать. Эти действия ни с кем не согласовываются, кроме антикоррупционной прокуратуры, которая осуществляет надзор за расследованием.

— А если бы в этот момент Игорь Павловский, предположим, все еще возглавлял бы операцию в Мариуполе, вы бы отложили арест или все равно бы арестовали его?

— Это очень опасная практика – учитывать не процессуальные моменты в расследовании уголовных дел. Если этим заниматься, то мы можем сразу зайти в какую-то политическую плоскость.

НАБУ – это аполитичный орган, несмотря на громкие заявления отдельных членов парламента и так называемых экспертов. Было проведено расследование, детектив принял решение о проведении обысков и задержаний, эти решения согласовали с антикоррупционным прокурором, согласовали подозрения, которые вручили фигурантам.

— Как вы думаете, когда дело окажется в суде?

— Я пытаюсь не называть конкретных сроков, потому что не все зависит от нас. Все будет зависеть от того, насколько быстро будут читать дело подозреваемые после окончания следствия. То есть я слышал заявления антикоррупционного прокурора, который сказал, что мы это дело будем пытаться закончить в четырехмесячный срок. Я, естественно, тут буду своего коллегу поддерживать, чтобы как можно быстрее закончить.

— То, что происходит в деле чиновников Минобороны сегодня, кстати, их имена не все названы – почему?

— Называть имена людей, которые подозреваются, мы не можем.

— Есть какие-то дела, по которым вы продолжаете работать с Минобороны? В частности, например, дело о взрыве боеприпасов в Винницкой области – это дело, которое подлежит расследованию в вашем бюро?

— Пока что оснований вмешательства НАБУ мы не видим, потому что там, мне кажется, нужно разобраться в причинах взрыва. Если там будет какая-то коррупционная составляющая, то мы вступим в это дело. Пока мы не включались в расследование.

— Что касается других?

— С самого начала работы НАБУ нас постоянно спрашивали о том, будем ли мы заниматься военным ведомством. Естественно, будем. И даже были переговоры с антикоррупционным отделом Минобороны о сотрудничестве.

Мы понимаем, что Минобороны – это самый большой бюджет в Украине, воюющей страны. Естественно, что там коррупционные схемы – это то, что играет на руку врагу. И в силу своей компетенции мы занимаемся этим сектором.

К сожалению, достаточного внимания, как бы хотелось, мы не уделяли, потому что не хватало ресурсов. Сейчас, когда мы уже практически полностью укомплектовали отдел детективов, у нас будет сектор или подразделение, которое будет заниматься исключительно Министерством обороны.

Сейчас это, можно сказать, второе дело, которое касалось военной сферы. Первое дело –задержание начальника бронетанкового управления Минобороны, это касалось Львовского бронетанкового завода. Вчера была реализация уже по закупке топлива. Естественно, есть и другие расследования.

— Наверное, это не такая уж военная тайна, если не называть конкретные фамилии. У вас есть ваши источники в Министерстве обороны?

— Я на этот вопрос не буду отвечать. Информации очень много приходит, очень много приходит расследований журналистских, и из парламентского военного комитета приходят материалы. Естественно, мы пытаемся все это анализировать, и там, где есть основания проводить расследования и давать юридическую оценку действиям служебных лиц, мы это делаем.

— Сколько сейчас всего дел вы ведете и сколько из них дошло до суда?

— В Украине законодательство устроено так, что начать расследование очень просто. Дел сейчас приблизительно 400. Но эта цифра постоянно в динамике, что-то передается в суд, что-то закрывается в связи с отсутствием состава преступления, часть направляется по подследственности.

Сейчас количество дел, которые передаются в суд, приближается уже к 100, и это действительно дела того уровня, которые ждали от нас и для чего нас в принципе создавали.

— Хотелось бы, раз уж мы говорим о сроках передачи в суд, очень коротко вашу реакцию на законы о судебной реформе. Вас там все устраивает?

— Конечно же, не все устраивает, и, по-моему, все правоохранители высказались…

— Аваков сказал просто: мне не нравится эта история с ограничением срока рассмотрения дела.

— В первоначальной редакции было 6 месяцев с момента регистрации производства в реестре. А за 6 месяцев невозможно раскрыть убийство, некоторые убийства раскрываются через год, через два. То же самое убийство Павла Шеремета не раскрыто, оно должно быть закрыто по этим поправкам. Это просто идиотизм. Поэтому я надеюсь, что эта правка не будет принята, соответственно, такого закона не будет.

— Говорят о том, что Международный валютный фонд опять поставил в зависимость выделение следующего транша с появлением антикоррупционного суда. Вы, наверное, знаете об этом, давняя история. Что с этим антикоррупционным судом?

— Создание антикоррупционного суда – это сейчас критично не только для антикоррупционного бюро, но и для реформы в целом.

— Какие у вас прогнозы.

— Если честно, было достаточно неожиданно услышать заявление президента о том, что этот суд будет создан, потому что немного другое было мнение сначала. Если принять закон сейчас очень быстро, до конца года, то этот суд в 2018 году точно сможет заработать. Потому что я с моими товарищами, с командой создавали НАБУ с нуля, я знаю, что такое создание нового органа. Если иметь политическую волю, создавать…

— То это можно сделать быстро.

— Это можно сделать быстро. Тут две ключевые вещи: законодательство, принятое в парламенте, и политическая воля на реализацию этого законопроекта.

— Вы ответите на вопрос, я вас спрошу: есть ли политическая воля? Или воздержитесь?

— Судя по заявлению президента – да. Очень быстро мы поймем, насколько это реально, потому что мы будем следить, как будет формироваться законопроект и насколько быстро он будет передан в парламент, насколько быстро парламент его примет.

— Для чего вы приехали в Чехию?

— Чехия – это страна, где у нас очень большая диаспора, и очень много дел, коррупционных схем, связанных с Чехией. У нас есть одно очень известное дело в отношении бывшего депутата, и как раз один из эпизодов этого дела связан с чешской фирмой.

— Любят Чехию депутаты и вообще бизнесмены?

— Да.

— Почему любят? Чем хорошо Чехия?

— Мы как раз и приехали, чтобы это выяснить. Если серьезно, то мы приехали установить контакт с нашими коллегами из департамента по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. У нас уже есть опыт совместных расследований, мы очень сильно заинтересованы в том, чтобы на оперативном уровне давать друг другу информацию и помогать друг другу в коррупционных расследованиях.

— Прозвучала фамилия Насиров в этой программе, хочется еще про фамилию Мартыненко спросить.

— Я об этом и рассказываю.

— Мы с вами поняли правильно, речь идет об этом, вы сюда приехали из-за этого?

— Не только из-за этого. Это я привел дело…

— Как двигается это расследование?

— В принципе последние переговоры с антикоррупционной прокуратурой – мы настроены его максимально быстро закончить. Мы постоянно слышим заявления господина Мартыненко, сегодня тоже заявлял о том, что мы что-то фальсифицируем. Наверное, тогда это касается и чешских коллег, и швейцарских коллег, потому что там тоже проводятся расследования, которые связаны с нашим.

— Об этом вы им тоже, видимо, расскажете.

— Естественно.

— Спасибо большое.