Десять лет назад бытовало мнение, что на постсоветском пространстве русский всегда будет главным языком межнационального общения. Но так ли это? Что происходит с русским языком в странах, у которых сложные отношения или конфликт с Россией?
Рассказывают три женщины из Грузии, Азербайджана и Украины.
Грузия. Рассказывает Эдита Бадасян
В октябре 2016 года в Тбилиси приезжал российский писатель Борис Акунин (Григорий Чхартишвили). Хотя он пишет книги на русском, в тот раз он выступал он на английском. Один из его читателей спросил: почему? По словам Акунина, женщина, которую он встретил в Грузии, отказалась говорить с ним по-русски, заявив, что не хочет слышать язык оккупанта в своей стране.
Детям в обеспеченных семьях в Грузии родители часто нанимают русскоязычных нянь, но эти же дети уже с детского сада также учат английский. Сегодняшнее отношение к русскому языку в современной Грузии все состоит из таких противоречий.
Я выросла в тбилисском районе Глдани и детства привыкла пользоваться тремя языками: армянским – дома, русским – в детском саду, грузинским – с соседями.
Мои родители, получавшие образование на русском языке в Грузии, отдали меня в русскоязычный детский сад, куда со мной ходили и дети с моего двора, из самых разных в этническом плане семей. В те годы образованный человек должен был знать русский. Особенно, если хотел строить карьеру и не ограничиваться собственной республикой. Для грузинской городской интеллигенции владение русским языком, чтение книг на нем, считалось хорошим тоном.
Но когда в новой редакции советской конституции в 1978 году власти решили поднять русский язык выше национального (грузинского), это было воспринято в Грузии как прямая национальная угроза. Тысячи интеллектуалов и студентов вышли на митинг протеста в Тбилиси и в итоге добились сохранения за грузинским статуса национального языка. Это событие ежегодно отмечается в Грузии 14 апреля как День родного языка.
Во время распада СССР статус русского языка в Грузии понизился, но волна неприязни к нему спала после ухода президента Гамсахурдия и прихода к власти Эдуарда Шеварднадзе. В то время в Грузии вновь можно было и говорить на русском, и получать на нем школьное и университетское образование. Владея русским я смогла поступить в 2000 году на факультет журналистики в ТГУ, где есть существующий до сих пор русский сектор. Ныне этот факультет региональный, и на учебу приезжают студенты из Армении и Азербайджана.
После революции Роз в Грузии и к прихода к власти Саакашвили власти начали более активно внедрять в стране английский язык. В школах его сегодня начинают учить уже с первого класса, а не с четвертого-пятого, как раньше. Что касается грузинского, то больше внимания стало уделяться его обучению в регионах Квемо Картли и Самцхе Джавахетии, где компактно живут азербайджанцы и армяне. Для представителей этнических меньшинств в 2010-2011 была годах была внедрена программа "1+4".
Абитуриенты, сдав единственный экзамен по общим навыкам на родном языке (армянском, азербайджанском, осетинском или абхазском) зачислялись в высшие учебные заведения Грузии на интенсивные подготовительные курсы грузинского. Параллельно в Грузии начали сокращать число русских школ и факультетов в вузах. Изучающим русский государство перестало помогать книгами и стипендиями
По информации Министерства образования Грузии, в стране на данный момент существует всего лишь 12 русских школ: 11 государственных и одна частная. Но в государственных школах с пятого класса можно учить русский как иностранный.
Новый рост негативного отношения к России и к русскому языку вызвал российско-грузинский конфликт в Осетии. После него был введен негласный запрет на российскую эстраду в ресторанах, появились люди владеющие русским, но принципиально отказывающиеся на нем говорить. Но позже эта волна неприязни тоже постепенно спала. В 2011 году в одностороннем режиме был введен безвизовый въезд для россиян, а в ресторанах появилось меню на русском.
Но хотя развитие туризма, несмотря на конфликт с Россией, способствует определенному возвращению русского языка, это не значит, что отношение к политическому режиму в России сменилось на позитивное. Или что в стране стало меньше тех, кто принципиально отказывается говорить на русском и делает выбор в пользу английского.
Неоднозначная ситуация "ни войны, ни мира" будет длиться, видимо, еще долгие годы, воспроизводя контекст неоднозначного отношения и к русскому языку.
Азербайджан. Рассказывает Лала Алиева
Отношение к русскоязычным в Азербайджане никогда не было однозначным. Кто-то считал их “элитой”, у кого-то русскоязычные ассоциировались с женщинами с сомнительной репутацией.
В 1989 году, на момент распада СССР русским свободно владели 38,4% жителей Азербайджана, в том числе для 7,5% он был родным языком. В 1999 году доля свободно владевших русским сократилась до 29%, а в 2010 году составила немногим более 20%.
Росту негативных настроений и к России и русскому языку способствовали события 20 января 1990 года в Баку. Тогда противостояние Народного фронта Азербайджана и советских вооруженных сил привело к гибели 134 жителей столицы. Сыграла свою роль и позиция России в конфликте в Карабахе и военная помощь Армении.
Я из семьи, в которой оба родителя из смешанных семей. Мои дедушки - азербайджанцы, а бабушки - славянки. Несмотря на то, что в садик я ходила азербайджанский, в школу пошла уже в русский сектор. Да и внешне отличались от среднестатистических азербайджанцев. Однажды, когда я возвращаясь со школы домой, за мной гнался целый класс беженцев с камнями в руках, кричавших мне вслед “ рус-кукуруз”. Было обидно тогда и эта обдида так никуда не ушла и сейчас, стала частью моей самоидентичности. Долгие годы я не любила отвечать на вопрос, кто я по национальности. Зачастую в ответах старалась скрыть славянскую часть истории семьи.
На государственном уровне в 1992-1993 годах русский язык переживал спад популярности в Азербайджане. Закрывались русские школы, многие семьи переводили детей из русских классов в азербайджанские. Правивший в то время Азербайджаном президент Абульфаз Эльчибей был известен пантюркизмом и сильной привязанностью к Турции и пытался полностью минимизировать вмешательство Москвы в дела Азербайджана. Даже во время официального визита в Россию, он отказался говорить на русском и пользовался услугами переводчика.
С приходом во власть в 1993 году Гейдара Алиева официальная политика в отношении русского языка изменилась. Алиев был прагматичен в отношениях с Россией и эмоционально менее связан с Турцией. Новая власть подчеркнуто выражала свое уважение к русскому языку и культуре, но при этом продолжала политику вытеснения русского языка государственным азербайджанским.
Несмотря на эту политику, многие русскоязычные жители Азербайджана так и не смогли выучить новый язык.
Моя русская бабушка, которая вышла замуж за азербайджанца, переехала в Азербайджан в возрасте 19 лет. Сейчас ей 80, но говорить на азербайджанском она так и не научилась. Моя 58-летняя тетя, ее дочь, родилась и выросла в Азербайджане, но не говорит и плохо понимает государственный язык.
Сегодня многими в Азербайджане русский язык воспринимается в качестве инструмента влияния России, политика которой во многом оценивается негативно. Во время аннексии Крыма, в марте 2014 года Владимир Путин заявил о “защите всех русскоязычных за пределами России”. Азербайджан, где 1,3% населения составляют этнические русские, нашел себя среди тех, кому эта "защита" может грозить. Недавно в Азербайджане в обиходе появилось выражение “пятая колонна”: так стали называть именно русскоязычный сегмент общества, поддержавший действия официальной Москвы в Украине.
Тем не менее, ситуация с русским языком в Азербайджане достаточно благоприятная. Образование на русском языке сегодня можно получить в 330 школах и в более чем 200 вузах, функционирует Бакинский славянский университет, филиал университета МГУ. Но принятый в 2002 году закон "О государственном языке" предусматривает постепенный перевод всей образовательной системы на азербайджанский язык и преподавание русского лишь в качестве иностранного. И эта программа неуклонно выполняется.
С каждым годом групп и классов с русским языком обучения в Азербайджане становится все меньше, из-за чего найти свободное место таком классе все сложнее: в каждом учатся по 30-35 учеников. Причем большинство – не русские, а этнические азербайджанцы или лезгины. Причина такой популярности русского – массовая миграция в Россию: ведь именно из сельской местности значительная часть мужчин отправляется на заработки к северному соседу. Поэтому в азербайджанских регионах мальчиков часто стремятся отдавать в русские классы. А при трудоустройстве нередко требуется знание трех языков: государственного, русского и английского.
Однако, среды для развития языка все меньше и обучение в русском секторе в школах не гарантирует хорошее владение русским. Стремящиеся к карьере молодые люди понимают, что владение английским открывает для них больше возможностей в современном мире. А для многих русский язык это еще и источник раздражения, и он заменяется турецким.
В результате возникает еще одна проблема. Русский уже, а английский еще не знают настолько хорошо, чтобы свободно общаться в путешествиях.
Русский язык в Украине. Рассказывает Яна Рубан
Я родилась и жила в сельской местности, в Донецкой области. Это приграничный к России регион, где большинство местного городского населения – русскоязычные. Речь в селах – это суржик – местный диалект, состоящий из украинского языка с примесью русского. И если уж говорить откровенно, даже сейчас я не могу ответить на вопрос, какой язык для меня является родным. Привычный мне с детства суржик – это язык или диалект?
Во втором или третьем классе мне пришлось заполнять анкету, в которой нужно было указать национальность и язык повседневного общения. Но я не говорила ни на русском, ни на украинском, оба языка я начала учить в школе.
После окончания младшей школы я решила, что в городе качество образования должно быть выше, поэтому решилась на переход в городскую гимназию. Преподавание всех предметов на русском языке меня не испугало, я достаточно быстро адаптировалась. В повседневном общении со сверстниками и учителями мне также пришлось перейти на русский язык.
Мой "родной суржик" оставался только в семейном кругу. В школе "с меня" иногда посмеивались, если слышали, как я говорю с родными. "Ты так смешно разговариваешь – и не украинский, и не русский". Постепенно даже многие сельские друзья отказались от суржика в пользу русского языка, "чтобы не выглядеть «селом» в приличном обществе".
Мы учили русский не для того, чтобы получать высшее образование в России, не для того, чтобы общаться с белорусами, грузинами или представителями других постсоветских государств. Его изучение считалось должным. Русский язык в школе можно было сравнить скорее с обязательной математикой или биологией, нежели с английским, немецким или французским. Я окончила русскоязычную школу, в которой лишь в 2000-х появились украинские классы.
По данным исследования, проведенным Киевским международным институтом социологии в 2003 году, в Украине суржик использовали от 11 до 18% населения. Наибольший процент – в северных и центральных областях, меньше – на юго-востоке, где преобладал русский язык. Но в Украине проблема суржика в контексте процесса национального строительства имела скорее негативное значение: большинство украинских лингвистов считали и считают его не диалектом, а искаженной формой государственного языка.
За 25 лет независимости в Украине так и не удалось создать нацию, объединенную общим языком. И сегодня в Украине больше половины регионов остаются русскоязычными. Языковая карта, подготовленная в 2016 году International Republican Institute при поддержке правительства Канады показывает, что дома говорят на украинском в 10 регионах, а на русском – в 11.
Это обстоятельство не стало бы большой проблемой, если бы в ходе каждых выборов проблема языка в Украине политизировалась. А политизация также наложилась на то, что долгое время жители разных областей Украины практически не контактировали друг с другом, а уровень миграции внутри страны был "столица – регион", но не "регион – регион".
Государство не занималось развитием социальных связей внутри страны, а самим людям это было не нужно и неинтересно. Отсутствие социальных связей между западом и востоком Украины дало благодатную почву для выращивания мифов и социальных страшилок про "бандеровцев". Люди, ничего не знающие друг о друге, были склонны верить в образ врага, и этот образ Россия и пророссийские политики в Украине среди прочего использовали для начала вооруженной агрессии против Украины под предлогом защиты русскоязычного населения.
Ситуация в Украине на момент 2014-2015 года показала всю глубину раскола между людьми, живущими в одной стране: живя в разных регионах, они как будто жили в разных мирах. Тогда украинском обществе действительно была распространена массовая истерия и паника, в том числе на почве языка.
Часть моих родственников переехали из России еще в 1960-е годы и прожили в Украине всю свою сознательную жизнь. Но никто из них не знает украинского языка и с трудом его понимает. В страхе за свою жизнь они пытались найти старые контакты в России, чтобы как можно быстрее уехать.
Моя бабушка стала учить украинский язык по детским книжкам моего годовалого брата: она всерьез опасалась, что Ярош (в 2014-м – лидер националистической организации "Правый сектор") лично будет обходить все дома и квартиры, проверяя знания украинского языка у жителей юго-восточной Украины. Это был настоящий, панический страх.
Затем последовала аннексия Крыма и война на востоке Украины, которая длится уже почти три года. В данной ситуации власти вводят антироссийские санкции, бойкотируют российскую продукцию и российские медиа. Русский воспринимается как "язык оккупанта", а уровень социального напряжения остается предельно высоким: клеймо предателя можно получить всего лишь за пост в фейсбуке на русском языке.
В украинском обществе сегодня четко прослеживается полярность мнений по языковой проблеме. С одной стороны "кто говорит на языке оккупанта, тот сам становится предателем", а с другой – "язык не принадлежит государству, и порой русскоязычные делают для страны больше, чем украиноязычные.
В данной полярности каждый житель Украины сам выбирает себе место и отстаивает право говорить на том языке, на котором ему говорить удобнее. При этом государство никакой сбалансированной политики по сближению украино- и русскоязычных не проводит, а ведет серьезную деятельность, направленную на популяризацию и изучение английского языка. Прошлый год президент объявлял годом английского языка в Украине, а недавно на встрече с общественными активистами отметил, что массовое изучение английского языка украинцами только начинается.
Статья подготовлена в рамках проекта "Создавая пространство для диалога: Массмедиа и мирная трансформация конфликтов на постсоветском пространстве". Проект был поддержан министерством Иностранных дел ФРГ и проводился Центром Независимых социальных исследований – ЦНСИ Берлин, в сотрудничестве с ЦНСИ Санкт-Петербург, Украинским Католическим университетом во Львове, и центром трансформации конфликтов "Имаджин" (Тбилиси).
КОММЕНТАРИИ