У России в тюрьмах остаются граждане Украины, которых обвиняют в шпионаже и диверсиях, некоторые из них бывшие украинские военные. В Украине теперь тоже есть в тюрьме как минимум двое российских военных. А сколько их всего – никто, пожалуй, точно не знает.

Но обмен пленными, который должен происходить в рамках Минского процесса затормозился. В Донецке остаются военнослужащие Украины, которые попали в плен более двух лет назад.

При этом заключенных российских тюрем Москва пленными не считает и при обсуждениях обмена "всех на всех" этих людей не учитывает.

О новом витке обменов между Россией и Украиной корреспондент Настоящего Времени поговорил с Сергеем Иванчой, начальником штаба Офицерского корпуса Владимира Рубана – украинской волонтерской организации, которая занимается освобождением и обменом пленных.

*****

Настоящее Время: Сергей, можно ли, на ваш взгляд, сказать, что спецслужбы России и Украины приступили к практике прямых обменов, и то же самое делают военные на востоке Украины, ввиду отсутствия обменов централизованных, которые были обещаны в рамках Минского процесса?

Сергей Иванча: Я думаю, что такие прямые обмены, в первую очередь, скорее всего, были в самом начале конфликта, в 2014 году. Сейчас я думаю, что, наоборот, количество таких обменов практически подошло к нулю, это мое субъективное мнение.

Настоящее Время: То есть, например, на фронте, где проходят линии соприкосновения, что происходит в случае, если в плен попадают военнослужащие Украины на территории сепаратистов или, например, российские военные? Или сепаратисты из Донецка попадают к украинской армии в плен, что с ними происходит физически?

Сергей Иванча: На сегодняшний день в случае попадания со стороны так называемых "ДНР" и "ЛНР" бойцов в плен к украинским вооруженным силам, этих людей передают в Службу безопасности Украины, разведки. И дальше уже они с ними работают и по законодательству Украины, соответственно, дальше их задерживают, проводят следственные действия.

Настоящее Время: Сергей, можно говорить хотя бы примерно о количестве пленных сейчас там и там? Потому что по официальным цифрам, что в Донецке, например, находятся 47 пленных, но при этом Украина считает, что их там 110 человек. Сколько на самом деле, — я не уверен, что вообще кто-то знает. То же самое касается и Украины. Вы понимаете, сколько где сейчас военнопленных?

Сергей Иванча: На самом деле действительно цифры очень разнятся. С другой стороны, военные действия продолжаются, и вполне возможно, что кто-то продолжает попадать в плен. Наше мнение — то, что сейчас украинских граждан на той стороне порядка 50 человек пленных. Но, возможно, я допускаю, что у Службы безопасности Украины на сегодняшний день более корректная информация.

Настоящее Время: Кстати, про Службу безопасности Украины. Вы можете себе предположить, что Служба безопасности Украины набирает сейчас обменный фонд для того, чтобы выручать тех украинцев, которые находятся на территории России, которые по Минским соглашения обмениваться не должны?

Сергей Иванча: ​Мне тяжело судить о том, насколько это делается специально. Вы имеете в виду по поводу статей за сепаратизм?

Настоящее Время: Да, за сепаратизм, за все что угодно, даже, например, за дезертирство, как вот с этой историей с задержанными военными российскими, бывшими военными украинскими в Крыму.

Сергей Иванча: ​Я бы здесь разделил, потому что на самом деле дезертирство мне, как офицеру, противно. Предателей не любят нигде. Поэтому я считаю, что здесь, если можно так сказать, все по-честному. Что касается гражданских лиц, среди которых очень много переселенцев, то, возможно, на украинской территории кто-то действительно работает на ту сторону. Мне тяжело судить, насколько это надуманно. То есть в любом случае здесь в Украине все происходит по законам Украины, по Уголовному кодексу Украины. То есть суд и т.д., изменение меры пресечения.