Отступим в этот раз от нашего правила и обсудим "историю времен Путина", не как обычно, в смысле исторических представлений россиян эпохи Путина, а, собственно, историю, историю путинского режима, последних 15 лет в жизни России. Естественно, нескольких видеоминут недостаточно для столь масштабной задачи – ее уже пытается разрешить дюжина самых разных историков, политологов и журналистов, нет мы поговорим о том, как сам нынешний режим и население, находящееся под его властью, воспринимает собственную новейшую историю. И вот тут возникает интересный феномен, который я назвал бы "дальнозоркой памятью". О нем и пойдет речь.

Но перед тем как говорить о прошлом – несколько слов о будущем. Давно замечено: какие бы обещания ни давала нынешняя российская власть, какие бы планы ни строила, какие бы программы ни предлагала обществу, никто серьезно не относится к перспективной разработке настоящего, никто, иными словами, не верит в будущее. Оттого можно сыпать самыми экзотическими обещаниями безо всякой опасности быть пойманным за руку и уличенным в намеренной лжи – или хотя бы фантазерстве.

Будущее, как таковое, воспринимается российской властью и обществом либо, в лучшем случае, как риторический орнамент повседневности, либо, в худшем, как инструмент чисто практического применения для решения самых прагматических задач. Иными словами, будущее, даже самое ближайшее, из общественного сознания абсолютно вычеркнуто; власть в этом смысле есть действительно воплощение народных представлений, она, как и население, образа будущего не представляет, да и не намерена представлять. Господство прагматизма приземленного пошиба – вот где российская власть сходится с самым своим решительным противником.

Отсутствие образа будущего, политическая и общественная миопия сопровождается тотальной блокировкой памяти о недавнем прошлом.

Назовем эту память «оперативной», на манер компьютерной терминологии. Если "девяностые" охотно вспоминают все участники политического процесса, да и просто обычные люди, если "восьмидесятые" прочно засели в сознании, не говоря уже о расцвете брежневизма и еще дальше вглубь истории (я здесь намеренно обхожу вопрос о качестве этой исторической памяти, ее характере), то "нулевые" и первая половина "десятых" находится в своем роде "серой зоне". Да, когда приходит время для круглых и полукруглых дат, то вспомнят и "Курск", и арест Ходорковского, и войну в Грузии, но такой всплеск внимания продолжается обычно недолго, да и слова говорятся все время одни и те же. Вышло несколько книг о наиновейшей истории России, вроде нашумевшей недавно "Всей кремлевской рати" Михаила Зыгаря, но и здесь сложно сказать о сколько-нибудь серьезной попытке анализа. В учебниках – тех самых, что должны воспевать нынешнюю власть – о последних пятнадцати годах сказано немного и скороговоркой. К примеру, в одном из разработанных в этом году "единых учебников по истории России" (тот, что печатается издательством "Просвещение") "спикером" по поводу захвата Крыма назначен сам президент Путин.

После краткого пересказа официозной позиции российского руководства по поводу оккупации полуострова следует пространная цитата из речи президента. Получается, что отдуваться по поводу своих действий приходится ему самому, мол, сделал, вот и объясняй. Дело тут, думаю, не в том, что авторы учебника боятся предстать в невыгодном свете перед потомками – это вряд ли; просто им в голову не приходит, что происходившее пару лет назад следует как-то вообще объяснять. Произошло как-то так, и слава Богу. То же самое – и даже в гораздо большей степени – можно сказать об оппозиции. История собственного противостояния путинскому режиму, история поражения и деградации оппозиции – совершенно не рассказана, не проанализирована, прежде всего, самими участниками событий. Да, есть группа социологов, работающих с материалом протестов 2011—2013 годов, появилось некоторое количество мемуарных книг, авторы которых хотят представить свои действия в выгодном свете – но никто не пытается концептуализировать "нулевые" и прошедшие уже половину "десятые", именно как этап в истории России, причем период, имеющий свою внутреннюю логику, периодизацию и так далее. А вот "девяностые" с этой точки зрения рассмотрены гораздо подробнее, это десятилетие вообще стало «модным» в общественном сознании, неважно, с негативной или позитивной коннотацией.

Получается, что если в отношении будущего общество и власть поражены миопией, то в отношении прошлого – дальнозоркостью. Чем дальше от нас – тем интереснее, тем жарче споры, тем больше самых разнообразных мнений, включая самые экзотические. История времен Путина скучна самим ее участникам – и это исключительно важная черта нашего времени. В завершение – два слова, почему.

Прежде всего, многими движет неудобство по поводу собственного поведения в разных ситуациях последних пятнадцати лет.

Особенно это касается деятелей оппозиции и вообще несогласных с нынешним курсом. К примеру, многим в столичной интеллигентской среде просто неудобно вспоминать, как они участвовали в затеях так называемого "сурковского периода" – очень любопытного времени, когда власть пыталась приманить симпатии "продвинутых", "современных" космополитично настроенных деятелей медиа, культуры и так далее. Это сейчас они отставлены от Кремля, но еще лет десять назад все выглядело совсем по-иному, вспомним хотя бы московские затеи "модернизировать" культурную жизнь российских регионов с помощью кураторов современного искусства, художников и модных журналистов. Кстати говоря, истоки протестов 2011—2013 годов стоит во многом искать именно здесь, в разочаровании креативного класса, который воображал себя очень нужным власти. Оказалось совсем не так.

Но есть и более глубокая причина равнодушия обитателей истории времен Путина к собственной истории. Прошлое начинает быть таковым, когда оно отделяется от настоящего некоей чертой. Прошлое будто кристаллизуется, будучи отрезанным от сегодняшнего дня. В каком-то смысле и власть и общество пребывают – чисто инстинктивно – в убежденности, что времена Путина не кончились и непонятно когда кончатся (см. вышеприведенное рассуждение о миопии). А раз так, нет ни будущего, ни ближайшего прошлого. Есть только крайне неприятная повседневность – и отдаленное прошлое, о котором уже совершенно безболезненно можно слагать самые фантастические истории.

Материалы к дальнейшему изучению

Джонатан Свифт "Путешествия Гулливера. Часть 3. Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб и Японию"

Мишель Монтень "О том, что наши намерения являются судьями наших поступков"

​А.А. Данилов, О.Н. Журавлева, И.Е. Барыкина "Рабочая программа и тематическое планирование курса “История России”

Настоящее Время