Российская власть, отжав Крым и столкнувшись с невозможностью отжать весь Донбасс, решила вместо территорий отжимать историю – собственной страны, соседей и всего мира. Вместо гибридной войны с Украиной она – под аплодисменты значительной части населения – затеяла гибридную войну с прошлым и со здравым смыслом. В сюжете, о котором пойдет речь, отжим Крыма и отжим истории тесно переплелись.

На официальном сайте члена Совета Федерации от Крыма Сергея Цекова читаем: "На 372-м заседании Совета Федерации крымский сенатор Сергей Цеков выступил с законодательной инициативой об установлении новой памятной даты России – "19 апреля – День принятия Крыма, Тамани и Кубани в состав Российской империи (1783 год)". Данная инициатива была поддержана Председателем Совета Федерации В.И. Матвиенко". В качестве обоснования своей инициативы сенатор тут же хватается за историю: "Сергей Цеков считает, что именно принятие 19 (8) апреля 1783 года Крыма и его жителей, страдавших от набегов и войн, под защиту Российской империи, причём по их просьбе, стало легитимной формой вхождения Крыма в состав России".

Мало оккупировать Крым, воспользовавшись бедами соседнего государства. Захват следует сделать пристойным – с юридической и исторической точки зрения. Это значит, надо придумать праздник, утопив его исток где-то в прошлом, как можно дальше, чтобы не заметили подмены. Так отжим территории переходит в отжим истории. Вместо реальных, неоспоримых фактов прошлого нам предлагают нелепую сказку. Попробуем проследить логику оккупантов истории.

Г-н Цеков с полной уверенностью утверждают, что Екатерина Вторая решила защитить крымских татар "от набегов и войн", оттого приняла их – по их же просьбе – под свое покровительство. Но на самом деле – и это еще недавно знал каждый прилежный школьник – набеги и войны в Крыму в течение XVIII века устраивал не кто-то, а сама Российская империя (вспомним, хотя бы, поход Миниха, уничтожившего в 1736 году Бахчисарай). Так что, получается, местные жители попросили российскую императрицу защитить их от Российской империи, включив в состав последней. Это не история, а рассказ Хармса.

В конце концов, в 1783 году Крым окончательно присоединен к Российской империи – о чем было объявлено в соответствующем манифесте Екатерины. Именно она за год до того писала Потемкину, сыгравшему огромную роль в политической и военной подготовке захвата Крыма: "А между тем удостоверены мы, что вы, доводя и наклоняя тамошния дела к желаемому нами состоянию и к прямой цели нашей, не упустите употребить все способы завести посреди татарских народов ближайшия связи, поселить в них доброхотство и доверие к стороне нашей, и, когда потребно окажется, склонить их на принесение нам просьбы о принятии их в подданство наше". Что же касается набегов на южнорусские территории за пределами Крыма, то их сами же крымские татары и осуществляли, последний – в 1769 году.На самом деле, присоединение Крыма к Российской империи стало результатом русско-турецкой войны 1768—1774 годов (заметим, что в ходе войны Крым был разорен русской армией) и увенчавшего ее Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Согласно этому документу, Османская империя теряла политический контроль над Крымским ханством, хотя султан и оставался верховным халифом всех крымских татар, то есть, обладал властью религиозного характера. Крымское ханство обретало независимость, но уже в 1776 году, после ухода с полуострова турецких войск, туда был направлен корпус русской армии и – в конце концов, там остался. Население ханства разделилось на две партии – про-османскую и про-российскую, начались беспорядки и восстания, подавленные войсками Екатерины.

Перед нами две реальности. Одна – реальность дремучего невежества или намеренной лжи сенатора Цекова, согласно которой миролюбивые крымские татары, которых терзают непонятные агрессоры, умоляют Екатерину Великую взять их под свое материнское покровительство. Вторая – реальность исторического знания и здравого смысла, согласно которой присоединение Крыма – характерное для XVIII века политическое закрепление итогов больших войн. Все это не имеет ни малейшего отношения к нынешним политическим дрязгам и амбициям российских политиков. В их реальности все это оказывается "легитимной форма вхождения". Нет, перед нами не просто ошибка или неловкое выражение невежды – намеренная наглая ложь, циничное безразличие к фактам и к жизням сотен тысяч людей, погибших в событиях второй половины XVIII века. В самый разгар Второй мировой Джордж Оруэлл писал о подобном отношении к истории: "Знаю, распространен взгляд, что всякая общепринятая история непременно лжет. Готов согласиться – история по большей части приблизительна и необъективна, но особой приметой нашей эпохи стал отказ от самого представления, что правдивая история возможна". Сказано это о нацистской "работе" с прошлым.

***

Дальнейшее чтение по теме:

Николай Дубровин. Присоединение Крыма к России: Рескрипты, письма, реляции и донесения. В четырех томах. СПБ, 1885—1889

Дэвид Гриффитс. Екатерина II открывает Крым // Дэвид Гриффитс. Екатерина II и ее мир: статьи разных лет / Пер. с англ. Е. Леменева и А. Митрофанова. М.: Новое литературное обозрение, 2013. C.369—385.

Александр Каменский, Евгений Анисимов. Россия в XVIII— первой половине XIX вв.: История. Историк. Документ. Экспериментальное учебное пособие М., 1994. 2-е изд., стереотипное. М., 1996.

Александр Каменский. Жизнь и судьба императрицы Екатерины Великой. М., 1997.

Василий Смирнов. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты в XVIII в. до присоединения его к России. Одесса: Тип. А. Шульце, 1898.

Настоящее Время