В ночь с 17 на 18 января 2025 года 22-летний петербуржец Сергей Сахаров совершил поджог тепловоза на станции "Ручьи". Его задержали на следующий день и обвинили в теракте в пользу украинских спецслужб. По мнению семьи, он стал жертвой телефонных мошенников – так же как и сотни других поджигателей, количество которых существенно возросло в прошлом году.
Проект: Окно
"А что же на самом деле случилось?"
Мать Сергея Ирена говорит, что первая неделя после задержания сына "будто выпала из жизни".
– Первые дни после 19-го января, когда его задержали, мы неделю не ели, не спали, сидели на кофе и таблетках. На нас свалилось огромное горе, непонятно было, что делать, к кому стучаться, где брать деньги на адвоката. Потом буквально силой заставили себя позавтракать и осознали: Серёже нужна поддержка. Он у нас старший, а есть ещё маленький ребёнок, две бабушки, одна из них – в больнице. Нам нужно прийти в себя и бороться, – описывает свои ощущения после ареста Сергея Сахарова его мама Ирена.
22-летний Сергей, живший с родителями в Калининском районе Петербурга, за пару дней превратился из обычного парня в "террориста, работающего на украинские спецслужбы" – по крайней мере, по заявлениям следствия. По словам Ирены, её сын никогда не был склонен к насилию.
– Он – обычный. Подчеркну: обычный нормальный парень. Любил своих друзей, за все время, пока учился в школе, меня вызывали всего раз за то, что он случайно разбил подоконник, когда играл в теннис. Из полиции тоже забирала только однажды, всего в слезах и соплях, когда покурил в неположенном месте. Занимался таэквондо, но спорт бросил, когда провалил соревнования, поскольку понял, что не может сделать больно другому человеку.
Мать рассказывает, что сына награждали грамотами за активность в колледже, будучи в студсовете, он помогал детям с особенностями, волонтёрил в хосписе, а в последние годы увлекался театром и даже получал дипломы за выступления. По словам родителей, политического активизма он сторонился, так как учился на судового электромеханика – и даже штраф за курение мог помешать ему закончить колледж, не говоря уже об участии в протестах.
За год до окончания учёбы, в феврале 2022 года, на фоне вторжения в Украину, Сергея вызвали в военкомат. Он отказался служить в армии, сославшись на проблемы со здоровьем и неприятие насилия, подал заявление на альтернативную гражданскую службу. Но ему отказали. Правозащитники посоветовали идти в суд – Сергей надеялся, что во время судебного процесса его призвать не могут.
– Больше двух лет мы судились с военкоматом – приводили свидетелей и приносили характеристики, но в свете определённых событий нам банально отказывали без объяснения причин, – говорит Ирена. – Нам просто не верили. Вторая апелляция в городском суде должна была состояться 10 марта.
Но её молодой человек не дождался. В предшествующие поджогу недели он начал постоянно получать от кого-то звонки через мессенджер.
– Мы узнали о том, что произошло, уже в ночь на 19-е, когда пришли правоохранители. Накануне он пошёл в железнодорожное депо – оно в 10 минутах от нашего дома. По словам следователей, он где-то до этого приобрёл бензин, открыл ломом ворота и зачем-то поджёг паровоз. Утром 18 января он уже был дома и спал, а вечером пришёл с подружкой, как ни в чём не бывало. Сидели, пили кофе, разговаривали – то есть его поведение вообще никак не изменилось. Я думаю, что любой, кто совершает противоправное действие, думает о том, чтобы скрываться, а не идти домой в ту же ночь и на следующий день. У меня миллион вопросов – а что же на самом деле случилось?
19 января в квартиру ворвались сотрудники ОМОНа и скрутили Сергея с криками: "Поджоги совершал?" Видео ареста силовики выложили в телеграм-канале "Росгвардия Петербурга". В нём же демонстрируется слегка обгоревший локомотив, ущерб которому обвинители оценивают в 12 миллионов рублей.
В последний раз Ирена видела сына на судебном заседании по поводу меры пресечения 21 января, но поговорить с ним ей не дали.
– Это было в суде на Краснодонской, его привезли под конвоем, у нас был адвокат по назначению. Я не знаю, что происходило на самом суде – меня туда не пустили, ходатайство адвоката о том, чтобы я выступила как свидетель с психологическим портретом, не приняли. Весь суд я просидела за дверьми в коридоре. Потом мне разрешили на Сережу посмотреть и завели в зал на три минуты. Он в наручниках, в клетке, плачет, я тоже плачу, пытаемся что-то друг другу сказать... неопределённо поддерживающее. Честно, я не помню, что точно – лишь через неделю я начала приходить в себя и соображать.
После этого Ирена начала искать помощь – откликнулись друзья и коллеги Сергея, а также незнакомые люди, прочитавшие в соцсетях ее посты, которых она написала очень много. Сейчас она собирает средства на хорошего адвоката и на поддержку сына в СИЗО – едой, медикаментами и предметами личной гигиены.
– Отбить Серёжу не получится. Мы понимаем, что факт поджога и урон РЖД действительно есть. Есть и признание того, что он это сделал. Мы надеемся на милосердие – на то, что ему не дадут максимальный срок, 20 лет, почти треть жизни. Мы понимаем, что срок будет, но мы будем бороться за каждый месяц, неделю, за каждый час, проведённый на воле.
"Жертва превращается в правонарушителя"
По данным Медиазоны, с начала войны в результате телефонного мошенничества было совершено 187 поджогов, большая часть – в 2024 году. Жертв мошенников судят за терроризм, дополняя и без того выросшую на 40% за прошлый год статистику задержаний по этой статье. Подсудимыми нередко становятся пенсионеры и несовершеннолетние. Так, например, в феврале 2025 года уголовное дело за терроризм возбудили против двух школьников из Коломны, а в декабре 2024 года ту же статью вменили 68-летней пенсионерке из Петербурга.
По словам адвоката правозащитной организации Первый Отдел Евгения Смирнова, в контексте таких мошеннических дел стоит говорить не только о поджогах, но и о размещении баннеров, стикеров и граффити, а также о фотографировании объектов и попытках куда-то поехать.
– Всё это стоит отнести к одной категории, поскольку во всех случаях кто-то пользуется доверчивостью граждан России и провоцирует их на совершение правонарушений. С одной стороны, можно говорить о телефонных мошенниках, с другой – о сотрудниках ФСБ, которые устраивают провокации и делают себе статистику на раскрытии особо тяжких преступлений, таких как террористический акт, диверсия или государственная измена, – говорит Евгений Смирнов.
Он предполагает, что в случаях, когда провокации действительно совершают мошенники, они таким образом пытаются перенаправить внимание силовиков на жертву.
– В таких случаях их жертва превращается в очевидного правонарушителя. И правоохранители будут в первую очередь заниматься тем, чтобы его посадить в тюрьму, а не искать реального преступника. У них будет человек, которого можно обвинить, таким образом, дело будет раскрыто, а мошенник уйдёт от ответственности. Та же логика работает, например, в отношении дел о домашнем насилии.
По словам Смирнова, ради повышения статистики инициаторами провокаций часто становятся сами силовики. Так, в ноябре 2024 года Первый Отдел обратил внимание на приговор жителю Орла Ивану Толпыгину по делу о "конфиденциальном сотрудничестве с иностранным государством", в котором ФСБ буквально признаётся в том, что провокатор, общавшийся с подсудимым, действовал по их заданию.
– У нас таких кейсов – когда мы понимаем, что это дело рук ФСБ – много, более того, мы предполагаем, что их большинство. В случае Толпыгина они даже не очень хорошо прикрывали свои следы и всю провокацию задокументировали как оперативный эксперимент. Но обычно они это никак не фиксируют. Представляются именем гражданина Украины – представителем СБУ или Легиона "Свобода России" и потом задерживают человека.
При этом Евгений Смирнов не исключает, что в отдельных случаях на связь с жертвой действительно выходят люди из Украины.
– Это возможно, всё-таки идёт война, и противники действительно собирают друг на друга информацию всеми возможными способами. Но сложно поверить в то, что работа со стороны Украины носит такой массовый характер, и что сотрудникам ГУР действительно интересна информация, за которую у нас сажают людей, например, за фотографию военкомата, сделанную с улицы. Зачем сотруднику спецслужб входить в доверительные отношения с человеком, чтобы тот сфотографировал то, что и так уже давно есть на снимках со спутника или видеорегистратора?
По словам Смирнова, провокациями занимаются не сами сотрудники ФСБ, а их осведомители.
– ФСБ может кого-то задержать и заставить быть их осведомителями, агентами. Мы часто помогаем людям выходить из таких "отношений", и они рассказывают нам, как их принуждают делать "грязную работу": сидеть на форумах и в соцсетях, вести с людьми переписки. И если собеседник вступает с ними в общение, и в разговоре выясняется, что он поддерживает Украину или критикует политику, проводимую российскими властями и Путиным, его контакт передаётся оперативникам, чтобы те уже закончили провокацию. Таким образом, сажают часто и по УК 205.2, то есть за оправдание терроризма.
По словам адвоката, как правило, на эту удочку попадаются дети, оставляющие комментарии в школьных или университетских группах.
– У нас есть одно такое дело: после того, как подорвали Владлена Татарского, один из студентов начал писать об этом новости в группу и просить прокомментировать, что они об этом думают. Один из участников высказался не очень политкорректно – и против него возбудили уголовное дело. Потом мы узнали, что тот, кто присылал эти новости, сам раньше попадал в поле зрения ФСБ и привлекался к уголовной ответственности. И в обмен на обещание менее сурового наказания он по заданию эфэсбэшников занимался такими провокациями.
По словам Смирнова, борьба Сахарова за альтернативную гражданскую службу вполне могла являться основанием для того, чтобы молодой человек попал в поле зрения силовиков и стал жертвой такой "оперативной работы".
Адвокат объясняет, что делопроизводство после задержания, в свою очередь, зависит от внутренней специфики ФСБ.
– ФСБ не монолитная структура, в ней есть огромное количество управлений, департаментов. В зависимости от того, чьи оперативники занимаются провокацией, дело может быть оформлено по разным статьям. Если это департамент военной контрразведки, то будет обвинение в госизмене. Если служба по защите конституционного строя – терроризм или экстремизм. Они стараются находить то, что юристы называют "идеальной совокупностью преступления" – например, поджог в интересах украинских спецслужб. Такому человеку могут вменить не только сам поджог, но и совершение террористического акта, а также государственную измену в форме оказания помощи противникам российского государства.
Смирнов замечает, что количество таких дел кратно увеличилось с начала войны. По шпионажу, госизмене и этим статьям за последние два года возбуждено больше 800 дел, в то время как за всю довоенную историю, за 27 лет, таких дел было заведено меньше сотни.
По словам правозащитника, чтобы защититься от таких провокаций, нужно немного: следить за тем, что пишешь и с кем общаешься. Он добавляет, что именно из-за неосторожности на скамье подсудимых часто оказываются несовершеннолетние.
Ирена, мама подсудимого Сергея, считает, что помимо осторожности, важно поддерживать своих близких и обращать внимание на их проблемы.
– Почему люди напуганы? Потому что они перестали общаться. Мы как родители понимаем, что недоглядели, но таких случаев не один, не два, их – сотни. Что сделало общество, чтобы защитить детей, подростков, стариков? Расклеили по всему городу листовки "Не разговаривайте с мошенниками"? Это не будет работать, пока люди не научатся выстраивать горизонтальные связи. Нужно беречь друг друга, доверять друг другу, не сидеть, уткнувшись в телефон, а хотя бы спрашивать: "Как ты?", "Как у тебя прошёл день?". Тогда человек не будет чувствовать себя один на один с проблемой, и его будет сложнее использовать этим недобросовестным людям, кем бы они ни были.
Суд по выбору меры пресечения в отношении Сергея прошел 14 марта. Заседание задержали на два с половиной часа, Ирена вместе со следователем и группой поддержки ждали в коридоре. По словам Ирены, с учетом дороги из "Крестов", Сергей провёл без еды и воды 7 часов. На открытое заседание слушателей не пустили под предлогом нехватки мест: просторный зал в последний момент заменили на маленький.
На заседании, длившемся всего 10 минут, адвокат Сахарова пытался добиться для него замену содержания под стражей на домашний арест. Но суд отказал, объяснив, что Сергей якобы может попытаться уехать в Украину, поскольку там находится его биологический отец. Ирена развелась с ним, когда сын был совсем маленький, и с тех пор семья не поддерживала с ним никаких контактов.
В результате Сергею Сахарову продлили арест на два месяца, на постановление суда подана жалоба, но горсуд рассмотрит ее только в мае. 18 мая состоится следующий суд по выбору меры пресечения.
Сам Сергей, сидя в двухместной камере и ожидая решения своей судьбы, старается не падать духом. Он пишет стихи, работает над новеллой и переписывается с близкими. Вот выдержка из одного письма: "Наверное, это участь сильных – скрывать слезы. Да будет так. Стараюсь романтизировать это. И после долгих лет скитаний остаться с вами телом и душой. Наш мир содержит яд отчаянья и травит нас, покуда не исчерпает. Настанет новый день, новый мир... Надеюсь, что вы не сочтете, что это обычное нытье".
