В Грузии принят целый ряд репрессивных законов. В частности, «Акт о регистрации иностранных агентов», вводится полный запрет на иностранное финансирование вещателей, в Уголовный кодекс возвращена статья «Измена родине». Глава европейской дипломатии Кая Каллас и еврокомиссар по вопросам расширения ЕС Марта Кос заявили, что «эти шаги еще больше подрывают основы демократии в Грузии и несовместимы с ценностями ЕС». Кроме того, грузинским оппозиционным политикам могут грозить тюремные сроки за отказ сотрудничать с временной парламентской комиссией, которая, как заявлено, расследует преступления предыдущей власти. Ранее исполнительный секретарь «Грузинской мечты» Мамука Мдинарадзе пригрозил запретом «коллективному Нацдвидению», то есть практически всем крупнейшим оппозиционным партиям страны, на основе выводов этой комиссии. О новой волне закручивания гаек в Грузии говорим с гостями Некруглого стола – директором Института исследования России Давидом Дарчиашвили и руководителем Института Европы и Грузии Георгием Мелашвили.
– Батоно Давид, начнем с репрессивных законов - запрет иностранного финансирования журналистов, «Акт о регистрации иностранных агентов», отстранение неправительственных организаций от участия в законодательном процессе, а их включенность - одно из требований Брюсселя на пути сближения Грузии с Европейским Союзом. И, наконец, возвращение статьи «Измена Родине». Какова цель принятия всех этих законов, к чему ведут грузинские власти?
Это уже законодательное оформление авторитарной системы власти
Давид Дарчиашвили: Цель — это удушение всех автономных секторов общества или политической системы в Грузии, ее полное подчинение правящей партии и ее верхушке. Эти законы не оставляют возможности иметь какое-то независимое финансирование для многих общественно-полезных независимых инициатив, слишком ограничивается и независимое финансирование медиа пространства. Единственное, что остается, это внутренний рынок. Но, опять же, игроки этого рынка очень зависят от волеизъявления правящей верхушки и им становится все труднее существовать и действовать, если они не выкажут лояльность. Это уже законодательное оформление авторитарной системы власти, что мы и наблюдаем. Иронично, что в самой России этот процесс продолжался многие годы и закручивание гаек, как вы сказали, не происходило одномоментно. Тут за последние пару лет или даже меньше, с 2024 года, вдруг все эти механизмы были введены и, как я сказал, фактически все гражданское общество в широком понимании оказывается заложником этой власти.
Единственное, остаются, вроде бы, академические некоторые институты, но им тоже постоянно грозят. Существует комиссия реформирования высшего образования. Вот чем она еще нас порадует в кавычках – это не заставит долго ждать. Вот такими широкими шагами возвращаемся в недалекое прошлое.
– В Брюсселе обещали перенаправить средства, которые они намеревались выделить грузинским властям, гражданскому обществу, независимой прессе. Теперь проблемы могут возникнуть даже с этим?
Давид Дарчиашвили: Да, это логично. Это и следовало ожидать, что правительство создаст новые преграды в помощи международного сообщества гражданскому обществу Грузии. Эти преграды создаются, и они чреваты еще наказанием представителей гражданского общества как штрафами, так и заключением, то есть уголовными процессами. Надо посмотреть, насколько этой власти хватит административного ресурса и механизмов внедрения в жизнь того, что они на уровне законодательства нагородили. То, что у них воля такая злая для этого есть, это видно. Но насколько их хватит на то, чтобы вводить это в жизнь, это еще следует посмотреть.
– Батоно Георгий, в Брюсселе отметили, что указанное законодательство было утверждено без надлежащих общественных консультаций и «предоставляет дополнительные инструменты грузинским властям для подавления инакомыслия и усиления репрессий». Что могут сделать западные партнеры в этих условиях? Transparency International Georgia утверждает, что Запад уже ввел санкции в отношении более 200 представителей «Грузинской мечты». Судя по всему, пока это не возымело никакого действия.
«Грузинская мечта» действительно опасается, что Запад начнет серьезно реагировать на ситуацию с Грузией, но в то же время у самого Запада пока что политической воли особо не было
Георгий Мелашвили: У Запада есть довольно много дополнительных механизмов воздействия на «Грузинскую мечту», если, конечно, Запад захочет воспользоваться этими механизмами. Те механизмы, которые были использованы, в первую очередь, это санкции, которые касаются запрета на въезд и в значительно меньшей степени финансовые санкции, которых грузинский режим и те бизнесмены, которые с ним связаны, опасаются больше всего. То есть этот механизм воздействия у Запада до сих пор существует, и он не был использован даже, я бы сказал, в какой-то нейтральной мере. Мы видим только зачатки этого механизма, мы видим крайне малое число людей, которые были реально санкцированы. Пока что «Грузинская мечта» крайне болезненно реагирует на новую администрацию США и вообще весь вчерашний день, когда мы видели одно заявление за другим. Вначале было заявление Европейского Союза, комиссаров Кос и Каллас, затем было заявление Великобритании о санкцировании двух грузинских судей, наиболее неприемлемых для грузинского общества и наиболее известных своим отношением и своей лояльностью к «Грузинской мечте», затем уже мы видели заявление Госдепа США, которое крайне болезненно воспринято «Грузинской мечтой».
То есть «Мечта» лучше всех понимает, что у Запада есть очень много механизмов воздействия. В первую очередь «Грузинская мечта» действительно опасается, что Запад начнет серьезно реагировать на ситуацию с Грузией, но в то же время у самого Запада пока что политической воли особо не было, мы ее не видели. Да, были определенные санкции, но международный компонент, он отставал - мы видим население Грузии, которое очень активно выступает против власти, мы видим некий политический процесс, который можно критиковать, но вот этого международного прессинга, попыток международных партнеров Грузии вмешаться, к сожалению, было недостаточно.
Даже эта тема, о которой часто говорят, что Евросоюз планировал передать гражданскому обществу определенные финансовые механизмы, которыми раньше пользовалось правительство Грузии. Пока что в гражданском обществе, по-моему, никто не видел никаких дополнительных механизмов финансирования, что само по себе является проблемой, потому что после того, как произошли определенные перестановки в США, гражданское общество получило очень серьезные проблемы с ресурсами, с финансированием, так же, как и много других организаций. Когда Евросоюз планировал помочь грузинскому гражданскому обществу, это было восприниматься с некоторым оптимизмом. Но, опять-таки, к сожалению, мы не видели даже минимального ресурса, который Евросоюз обещал выделить гражданскому обществу. Рано или поздно, конечно, это произойдет, но проблема в том, что все реакции Запада крайне опаздывают. И эти реакции, которые могли бы быть куда более эффективными месяц-два месяца назад, сегодня свою эффективность постепенно теряют. Мы столько говорим о санкциях и о том, что их рано или поздно могут назначить, что их эффективность теряется, она преуменьшается. Несмотря на это, конечно, санкции, опять-таки, играют крайне важную роль и без этого процесс сложно себе представить, но в то же время все это должно действовать в правильной струе.
– Вы упоминали о том, что Великобритания ввела санкции против грузинских судей Левана Мурусидзе и Михаила Чинчаладзе, которые, согласно опубликованному документу, «участвуют в серьезной коррупции». Их называют членами судебного клана, который контролируется властью. Эти санкции дают вам надежду на справедливое судебное разбирательство в отношении оппонентов власти, представителей гражданского общества и протестующих, которые сейчас сидят на скамье подсудимых, многим из которых грозят многолетние тюремные сроки?
Георгий Мелашвили: Судебная система, к сожалению, находится под тотальным и полным контролем клана и «Грузинской мечты». Никаких иллюзий в отношении судей, думаю, ни у кого нет. Поэтому говорить о законном, справедливом решении судов в отношении любого кейса абсолютно ни на чем не основано. То, что эти судьи крайне болезненно относятся к санкциям, это очевидно. В том числе по реакции самого господина Мурусидзе, когда он попытался бахвалиться, что у него только банковская карточка и так далее. Но на самом деле, конечно, это все очень болезненно, и чем больше представителей юридической системы будут находиться под западными санкциями, тем хуже в общем для Грузии, но в то же время это подает определенные сигналы представителям судебной власти, чтобы постепенно, хотя бы по минимуму, дистанцироваться от всего того, что сейчас происходит. Опять-таки, эти санкции важны, это важный компонент, но это всего лишь один из компонентов влияния.
– Батоно Давид, мэр Тбилиси Каха Каладзе не смог скрыть разочарования новой администрацией Белого дома, в частности, отметив, что ожидал, что «администрация Трампа скажет спасибо правительству Грузии за то, что оно говорило о deep state тогда, когда никто не смел этого делать». На прошлой неделе комитет Сената по международным отношениям поддержал MEGOBARI Act. Это как-то способно повлиять на грузинские власти?
Они запутались в этой пропаганде и продолжают рассуждать о так называемом deep state
Давид Дарчиашвили: Грузинские власти уповали на Трампа, на то, что словосочетание deep state исходило от кандидата в президенты, а потом уже от президента Соединенных Штатов и думали, что взгляды, мироощущение и идеология Трампа и «Грузинской мечты» совпадают, но это наивный взгляд. Есть много вопросов к идеологии Трампа, но это другой разговор. В данном случае ничто не предвещало, что традиционная американская политика по отношению к Кавказу в целом и к Грузии в частности так одноминутно абсолютно изменится, и Соединенным Штатам станет абсолютно безразлично, какое правительство как себя ведет по отношению к гражданам.
На уровне Конгресса давно звучали критические ноты по отношению к Грузии. Санкции были введены во время предыдущей администрации, но новая администрация их не отменяла. А сейчас уже непосредственно от этой администрации было заявлено на уровне спикера Государственного департамента - надо что-то на это отвечать «Грузинской мечте», хотя бы своим сторонникам и своим лоялистам что-то объяснять. Изречения Кахи Каладзе в основном нацелены непосредственно на сторонников, то есть надо как-то продолжить свою пропаганду. Вот они запутались в этой пропаганде и продолжают рассуждать о так называемом deep state.
Непосредственно Каладзе вряд ли какой-то смысл в это вкладывает, просто он обязан что-то говорить, какие-то месседжи получает и их озвучивает. Что здесь сказать? У «Грузинской мечты» не ахти какое положение на международном уровне. У них дилемма: им надо или отступать и принимать такие меры, которые будут направлены на внутриполитический компромисс, и этим они ослабят свою власть, они этого боятся, или абсолютно стопроцентно идти в объятия России. На что со своей стороны Россия будет способна, это уже зависит от переговоров Вашингтона и Москвы и событий на фронтах Украины. То есть у «Грузинской мечты» гораздо больше вопросов без ответов, чем у грузинской оппозиции, которая имеет четкие взгляды и четкую поддержку на международном уровне. У «Грузинской мечты» нет ничего четкого в политике и идеологии, есть просто деньги и силовой ресурс. Насколько она еще будет способна уповать только лишь на штыки — это опять же дело времени.
– Батони Давид говорил о том, что Госдеп США впервые после возвращения в Белый дом Дональда Трампа сделал заявление о ситуации в Грузии. Для наших слушателей приведу цитату: «Что касается продолжающихся антидемократических действий правительства «Грузинской мечты», как отметил вице-президент [Джей Ди] Вэнс в Мюнхене, демократический мандат нельзя завоевать путем цензуры оппонентов или их заключения в тюрьму». Батоно Георгий, на этой неделе в прокуратуре как раз побывали несколько оппозиционных политиков, которым может грозить год тюрьмы за отказ сотрудничать с временной парламентской комиссией, которая расследует деятельность предыдущих властей. Это переход от слов к делу, я имею в виду угрозу господина Мдинарадзе запретить оппозиционные партии?
Георгий Мелашвили: Мы давно слышим идею «Грузинской мечты» о том, что нужно запретить всех, кто не с ними. Это было одним из обещаний Бидзины Иванишвили на этих выборах, и они даже требовали конституционное большинство для того, чтобы провести эту псевдореформу. Конечно, то, что происходит вокруг всей этой комиссии Теи Цулукиани, это такая стратегия, у которой две цели.
Первая цель — это заставить политических лидеров прийти в парламент и тем самым создать иллюзию легитимности. С другой стороны, они пытаются перекрыть требования оппозиции о новых выборах, создать новую реальность, когда все, вроде, признали легитимность парламента, просто оппозиции в нем нет. У них это не очень хорошо получается. То, что представители «Лело» Бадри Джапаридзе, Мамука Хазарадзе, предыдущий министр обороны Окруашвили и один из главных журналистов страны Георгий Таргамадзе отказались приходить на эту комиссию очень индикативно. Это показывает, что «Грузинская мечта» пытается создать авторитаризм. Они очень хотят этого, но пока что у них это не получается исключительно из-за того, что население страны не воспринимает это как норму.
Исходя из этого они будут пытаться создавать иллюзию силы, они будут еще больше людей вызывать на эту псевдокомиссию, но результат будет один и тот же.
– То есть вы не ждете запрета оппозиционных партий?
«Грузинская мечта» пытается доминировать в медиапространстве и вообще в любом пространстве
Георгий Мелашвили: Запрет может быть, я этого не исключаю, но главная цель этой комиссии - создать восприятие запрета, ожидание и тем самым уничтожить любую возможность для политических партий действовать и создавать политику. То есть «Грузинская мечта» пытается доминировать в медиапространстве и вообще в любом пространстве, и целью этой комиссии является опять-таки показать, кто в доме хозяин, что вот они доминируют и они всех вызывают. Сам запрет политических партий, в первую очередь «Единого национального движения» — это для них второстепенная задача, которую они могут по-прежнему попытаться достичь, но пока что мы этого не видим. Может быть, это произойдет, я этого не исключаю, но на первом этапе их целью является показать, кто в доме хозяин, и создать такую репрессивную ситуацию, в которой политические партии просто не могут ничего планировать, не знают, что им делать и полностью деморализованы.
– Батоно Давид, хочу спросить вас о пертурбации в рядах самой власти. Глава СГБ Лилуашвили теперь возглавит новое министерство регионального развития. Некоторые связали это назначение с предстоящими этой осенью выборами в органы местного самоуправления. Вы согласны с такой оценкой и имеют ли какое-то значение эти пертурбации в рядах власти?
Давид Дарчиашвили: Какое-то значение, наверное, имеют. То, что на поверхности видно — это результат неспокойствия, то есть им тревожно. Правящая верхушка не расслаблена, она не считает свое положение абсолютно безопасным и вот какие-то действия делает.
Разные были интерпретации. Одни говорят, что уход Лилуашвили из Службы безопасности — это почти что недоверие к нему, что Лилуашвили, может быть, был воспринимаем и принят как-то в тех же Соединенных Штатах, то есть он был как бы связующим звеном и как-то им недовольны. Или, наоборот, это продвижение его и, в конце концов, может быть, он заменит Кобахидзе на посту премьер-министра.
Как бы там ни было и что бы за этим ни стояло, мы не можем об этом убедительно судить. Мы не можем внедриться в мозг реального владетеля ума «Грузинской мечты» Бидзины Иванишвили. Но то, что как-то ему не очень комфортно - я бы сказал, что эти перестановки показывают именно это.
Форум