9 мая на шествие "Бессмертного полка" в горном селе Мизур в Северной Осетии местные жители вышли с портретами своих воевавших родственников. На одном из плакатов была фотография офицера, погибшего в марте в Украине.
33-летний капитан Аслан Дзантиев посмертно был награжден орденом Мужества. 9 мая его семья устроила поминальную церемонию – соседи и родственники по традиционному осетинскому обычаю приготовили еду и зажгли свечу на могиле погибшего. В кавказских семьях мужчины и женщины не садятся вместе за стол и скорбят по-разному – мужчины произносят тосты и ведут себя сдержанно, а женщины готовят еду и не скрывают горя. Аслан Дзантиев рос без отца и остался бездетным – дома его оплакивают мать, бабушка и молодая вдова.
Семья погибшего – в фильме "Орден" документального проекта "Признаки жизни".
Монолог матери
С одной стороны, гордость. Но если бы это все при жизни его было, это бы намного приятнее было. Посмертно это трудно переносить все. Награжден посмертно орденом Мужества.
Это его мечта была с детства, он хотел быть военным, всегда играл в войну. С моей стороны очень много военных. У меня дедушка тоже был, потом дядя, брат мой двоюродный и другой брат двоюродный. С моей стороны военная жилка.
После окончания Суворовского училища он первый год не поступил, поступил на юридический, я радовалась. Он настоял: "Нет, мама, я хочу обратно в военный". Окончил с отличием, отправили его в Хабаровский край. Потом [я ему говорю]: "Переведись как-нибудь поближе ко мне". Он же у меня единственный. Перевелся в Ростовскую область.
После окончания, когда я к нему ездила на выпуск, он мне когда диплом в руки давал: "Мама, я теперь сын России, я клятву дал. Ты видела, что мне Жириновский диплом вручал". Жириновский ему диплом вручал на Красной площади. Он тогда мне говорит: "Мама, я уже не твой сын, я сын России". – "Нет, ты мой". – "Я клятву дал, я должен выполнить свой долг". Вот он и выполнил свой долг.
На полигон [сначала поехал], потом дальше. Позвонил, он мне говорит: "Мама, я иду туда". – "Куда?" – "Туда". – "Куда туда?" – "Вперед". – "Куда вперед?"
Я думала, это быстро так кончится, как конфликт Грузии с Южной Осетией. 23 февраля я его поздравляю, не могу до него дозвониться. Он мне сам 25-го с какого-то номера позвонил после первого боя. Нас здесь, говорит, из офицеров мало осталось. Я говорю: "Давай, может быть, ты тоже куда-нибудь сбежишь". – "Нет, мама, обратной дороги нет. Я как оставлю этих молодых парней, контрактников, которые одни?" – Вот он до конца сражался с ними, пока его не убили.
28-го мне позвонил и спрашивает, даже даты они не знали: "Сегодня какое число?" Я говорю: "28-е". – "Мама, с прошедшим днем рождения. Я сам побыстрее рад бы увидеть вас всех, но пока не получается". Потом он 1-го позвонил. Плачет: "Мама, моего друга убили". 2-го еще супруге позвонил. Я все ждала его звонка на 8-е [марта], он, оказывается, уже погиб. Мне не говорили, пока все не организовали, поближе к похоронам. Мне только брат двоюродный сообщил, он смелость взял на себя, чтобы сообщить, потому что тоже военный, только он мне смог, больше никто не мог сказать мне. Он рано утром приехал с Владикавказа. Я выхожу: "Тимур, это правда?" Он глазами мне моргнул: "Да, это правда". 9-го числа утром.
Я уже догадалась. У меня вообще предчувствие было, я пошла 4-го в церковь помолиться, свечи ставить. У меня свечи после моей молитвы все падали. Наверное, Бог знал, что все уже, конец ему, что его уже не будет.
А это был мой единственный сын, моя опора, моя надежда. Даже детей не осталось после него. У меня в жизни одна пустота впереди, ничего нет. Не знаю, как буду переживать эту боль. А еще второй удар я получила, когда его вещи привезли с поля боя. Это было неделю назад. Сапоги были грязные, все его вещи – ложка, вилка, чашка, контейнер, походная сумка. Все, что у меня осталось, – одни воспоминания, никакой надежды нет, ничего уже в жизни. Он выполнил свой долг, как обещал. А мне сына кто вернет? Никто не вернет.
Я никому не желаю такое пережить, пусть все дети вернутся живыми и здоровыми, пусть их родители не испытают такое горе. Это очень трудно, это испытание. Я ему все говорю: "Может быть, ты уйдешь, у тебя же и стаж есть". – "Нет, мама, я должен дослужить до генерала. Я обещал. Если у меня получится, я, когда уйду на пенсию, хочу преподавать военное дело в Суворовском училище". А теперь стал героем Суворовского училища. Так что такая судьба, наверное, у моего сына.
Кого-то спас в этом бою, когда он погиб, а другие вместе с ним же подорвались. Сказал "прячьтесь", а сам не успел спрятаться. Звонили [его солдаты]: "У нас такого командира, как он, не будет. Он мог нас поругать, где надо было, а где надо было, мог посоветовать".
Что остается в жизни? Ходить к нему на могилу, стоять и плакать около нее. Каждый день смотреть на его фотографию и вспоминать его. Он всегда сюрпризы делал на мои дни рождения, на 8 марта, нежданно-негаданно появлялся. Для меня все праздники закончились.
