В Южной Осетии вызвало скандал заявление бывшего архиепископа Владикавказского и Аланского, митрополита Леонида, опубликованное им 23 апреля в собственном телеграм-канале. В нем священнослужитель РПЦ обвиняет югоосетинского президента Алана Гаглоева в посещении церкви «раскольников» – Аланской епархии, которую возглавляет «внештатный сотрудник МИ-6». Митрополит напоминает, что Южная Осетия задолжала России один миллиард рублей, и обращается к московским кураторам с вопросом: «Мы что, будем поддерживать людей, которые за счет России будут проводить враждебную политику?» Как к заявлению отнеслись в Аланской епархии, «Эху Кавказа» рассказал благочинный церквей Аланской епархии отец Иаков (Хетагуров).
– Как вы относитесь к заявлению митрополита Леонида и зачем он его сделал?
Первое чувство – это недоумение. И, конечно же, сразу мы восприняли это как атаку на нас. Но совесть наша спокойна, потому что мы нигде и никак против кого-нибудь не выступаем, хотя у нас очень много есть что сказать
– Однозначно это было неожиданностью… Первое чувство – это недоумение. И, конечно же, сразу мы восприняли это как атаку, то есть это есть атака на нас, и одна уже была в 22-м году, практически то же самое. Но совесть наша спокойна, потому что мы нигде и никак против кого-нибудь не выступаем, хотя у нас очень много есть что сказать. Но мы предпочитаем это говорить по-евангельски. В Евангелии написано: если имеешь что-то против человека, приди и скажи ему в лицо при свидетелях, чтобы не было никаких инакотолкований. Этого не происходит, потому что очень долго нас бьют по каким-то выдуманным причинам, придумывают про «раскольников», там, значит, какие-то инсинуации, и обвиняют нас в том, что мы не должны делать, и так далее, не буду я на этом останавливаться. Но когда первый шок прошел, если можно так сказать, потому что очень уж заявление и провокационное, и в то же время очень уж субъективно направленное – и когда мы внимательно читали текст и вникли в него, то выяснили, что мы, то есть Аланская епархия, здесь причина бить по президенту. То есть основной целью здесь был Алан Гаглоев, президент нашей республики.
– Почему вы пришли к такому выводу?
– Как мы это поняли? Это понятно просто по одной вещи: не сказали одну очень важную вещь в контексте того, что президент пришел к нам и поздравил народ с амвона. Кстати, он на это имел абсолютное право. Более того, это была обязанность президента, потому что, если бы у нас, например, в республике была синагога и у еврейской части нашей республики был бы свой праздник, он обязан был бы туда прийти, поздравить всех иудеев с праздником; если бы у нас была какая-то другая, любая организация, где люди собираются общественно, он тоже был обязан пойти. Потому что это его народ, он не может его разделять. И вот здесь мы видим, что правды не было сказано до конца, то есть была сказана половина правды. А вторая половина, она ведь очень простая – президент за неделю до Пасхи на тоже очень массовый и очень значимый, любимый для жителей Южной Осетии праздник – Вербное воскресенье, был в Храме Святой троицы Московской патриархии. Он туда приходил с членами правительства, и он там молился, и он там высказал и свое мнение, и своим присутствием показал, что он человек, для которого нет разделений. И это, кстати, его прямой долг, и он его выполнил. Почему не было сказано о том, что он был в Храме Святой троицы Московской патриархии?!
Нам эти деньги давало правительство Российской Федерации, она поддерживала нас. И тот человек, который нас упрекает в этом миллиарде, он точно никакого отношения к этому не имеет. При чем тут вы, господин митрополит?!
Второе, из того, что мы поняли, это опять-таки было против Алана Гаглоева направлено, – это обращение к кураторам, что вот вы поддерживаете не того человека. Здесь возникает вопрос – а кого тогда кураторам поддерживать? То есть если не этого, то, значит, есть кто-то другой? И совсем смешон упрек в том, что Алан Гаглоев имеет к миллиардному долгу (перед Россией) какое-то отношение, то есть повесили все на него. Алан Гаглоев всего лишь неполный год президент, и вот этот миллиард точно не он в долг брал. Еще можно сказать, что нам эти деньги давала братская Россия и давало правительство Российской Федерации, она поддерживала нас. И тот человек, который нас упрекает в этом миллиарде, он точно никакого отношения к этому не имеет. При чем тут вы, господин митрополит?!
Вот все эти факты, которые мы сопоставляем, и по отдельности, и если брать их вместе, они глубоко субъективны и смоделированы, чтобы создать какую-то общую картину, что в Осетии все плохо, что президент плохой, что духовенство плохое, народ плохой, вообще, мы все плохие, и куда смотрят где-то вот на эту плохую Осетию, и что с ними делать, и вообще надо с ними как-то решать какой-то вопрос. И вот это вызвало оторопь! Мы-то привыкли в Аланской епархии к нападкам. Худо-бедно делаем свое дело, никуда не вступаем, ни с кем не вступаем, мы не находимся на государственном обеспечении. Насчет Владыки Амвросия тоже все четко можно сказать. Владыка Амвросий, у которого был изъят незаконно паспорт, сюда не приезжал в течение пяти лет. Один раз он приехал сюда, буквально пробыл два дня, послужил и уехал. Никаких заявлений, никаких митингов он здесь не совершал, и, более того, сейчас у него вообще нет паспорта, то есть пусть владыка Леонид больше не боится того, что владыка Амвросий сюда приедет. У него нет паспорта, то есть это элементарная вещь.
Люди увидели, что мы не воюем друг с другом, мы не оскорбляем, мы не кидаемся грязью друг в друга, а, наоборот, вместе встречаемся, проводим конференции в рамках дозволенного
И мы-то знаем, кто у него паспорт отнимал. И я хочу сказать в контексте всего: если мы отодвинемся от конкретно этого события, то здесь мы смело можем привести факты где-то 6-7-летней давности, когда во время правления во Владикавказской епархии другого епископа, до митрополита Леонида, отношения, взаимодействие, интеграция Аланской епархии и Владикавказской епархии были очень теплыми и тесными. И эти факты нельзя обойти, потому что они задокументированы – и в интернете, и на телевидении, и публикации есть. И здесь мы проводили Георгиевские чтения, мы всегда приглашались во Владикавказ, мы знакомились со священством, мы вырабатывали какие-то общие идеи, платформы. Из Владикавказа сюда приезжали священники, привозили чудотворную икону, она у нас в храме лежала. Все это было сделано не как-то самочинно, а с разрешения епископов обеих епархий, которые абсолютно не препятствовали этому. Более того, все эти отношения, это потепление, это выстраивание диалога очень воодушевляло наш народ как на севере, так и на юге, потому что вот это долгое какое-то препирательство, неясные какие-то моменты, они просто стали прозрачными. И люди увидели, что мы не воюем друг с другом, мы не оскорбляем, мы не кидаемся грязью друг в друга, а, наоборот, вместе встречаемся, проводим конференции в рамках дозволенного. В рамках наших канонов мы использовали все абсолютно возможности, которые нам можно было сделать.
– Почему, как вы считаете, с приходом во Владикавказ (епархию) митрополита Леонида начали происходить эти гонения, высказываться претензии. С чем вы это связываете?
– Мне самому тоже это интересно. Я не вхож в высокие кабинеты, в том числе в Московской патриархии, но это тоже было очень странно и очень удивительно, кстати, как и для нас, так и для североосетинских священников, наших очень близких друзей, близких братьев. У нас очень теплые отношения со многими из них, и в частных беседах, в частных встречах мы всегда понимали, что мы выполняем одну задачу – это задача не политическая, не какая-то там военная, это задача окормления людей, и владыка Зосима, который тогда был… Один раз мы были после того, как посетили место трагедии в Беслане – школу, где мы, кстати, отслужили литию на осетинском языке, – после этого мы сидели и трапезничали, и владыка поднял тост за нас, за Юг, за южных осетин, за южных священников, и сказал, что мы все здесь братья, делаем одну работу, и это очень хорошо, что вот эта интеграция происходит. После этого, когда сменилось руководство Владикавказской епархии, по инерции, не то что действия были, а как бы по инерции мы думали, что вот дальше идти в русле этого развития отношений культурологических, исторических и так далее, но нам было сказано, чтобы мы больше не приезжали в Северную Осетию, что мы больше не будем приглашаться ни на Георгиевские чтения, ни туда, ни сюда. И это все заглохло практически в течение двух месяцев с начала правления (нового владыки). А после, уже буквально через год у владыки Амвросия отнимают паспорт, обвиняют его во всяких смертных грехах, что чуть ли не из-за него все беды человечества.
– Агентом его называли иностранной разведки…
Вот этот опус, который был выставлен на этом телеграм-канале, он прямиком бьет именно по отношениям России и Южной Осетии, потому что зачем на голом месте возмущать столько людей?!
– Да. Это такая глупость! В России очень сильные и компетентные службы, и если кто-то говорит, что это так, то он просто клевещет на российские спецслужбы. Значит, те, которые профаны, знают о человеке, кто он такой, а вот службы как-то это прозевали или пропустили. Это смешно. То есть здесь определенная и простая логика. И, знаете, говорить об этом – как раз таки лить воду на мельницу раздора и разлада в отношениях между Южной Осетией и Россией. Вот этот опус, который был выставлен на этом телеграм-канале, он прямиком бьет именно по этому, по отношениям России и Южной Осетии, потому что зачем на голом месте возмущать столько людей?!
– Вы встречались с Леонидом, общались с ним?
– Мы один раз встречались с Леонидом, и, как нам казалось, мы очень тепло поговорили.
– Что потом произошло?
Это конфликт и очень неприятный конфликт, как для нас, так и для всех, по-моему, и никому это не нравится. Я так скажу, что первое – это удар по нашему президенту. Президент у нас избран народом
– Не знаю, вот этого мы не знаем. А потом Леонид начал: он пока один раз выступил, потом второй раз выступил против нас. И я однозначно, у меня нет прямых (доказательств), но после этого начались репрессии, и это было связано со всеми этими делами, со всем этим отношением, поменявшимся уже к нам, которое потом уже выливалось и через наше тогдашнее руководство тоже (экс-президент Анатолий Бибилов). И что я хочу сказать, если говорить по-церковному, а я не хочу говорить политическим языком, то по-церковному есть очень простая вещь: вы хотите узнать о чем-то или о ком-то, то там очень просто написано – по делам их узнаете. То есть вот какие дела, какие результаты, такие и люди. Сейчас если мы возьмем вот этот, я его назову так – конфликт, и да, это конфликт и очень неприятный конфликт, как для нас, так и для всех, по-моему, и никому это не нравится. Я так скажу, что первое – это удар по нашему президенту. Президент у нас избран народом, и здесь, я хочу сказать, что президент Гаглоев был избран большинством. То есть это удар по большинству нашего народа, это упрек ему, это какие-то обвинения в его сторону. Это удар и по государственности нашей, потому что президент наш представляет наше государство, более того, это человек, которого мы избрали, который уполномочен от нас во всем мире говорить и так далее – он встречался с президентом России Владимиром Путиным, и Путин его очень тепло принял, были определенные договоренности, президент воодушевленный приехал оттуда. Вот зачем после этого такое делать, я так скажу, – подставлять двух президентов?
Второе – это удар по православию, потому что это выступление точно не добавило популярности церкви, в данном случае Русской православной церкви в Осетии как на севере, так и на юге. И мы знаем реакцию в Северной Осетии. Ладно, если мы на юге, нас бьют и бьют, и бьют, хотя не по нашей вине – мы обращались, чтобы нас приняли в РПЦ, они нас не принимали. Мы согласились с этим и поняли, что это политика в отношении ГПЦ и так далее. И мы сказали, мы будем делать свое дело, мы никогда не выступали против РПЦ, более того, мы старались всегда поддерживать добрые, хорошие отношения, как и во всем мире должны религиозные деятели это делать.
– Известно, что за вас заступились сестры Богоявленского Аланского женского монастыря, которые сделали специальное обращение, поддержали Аланскую епархию.
Мы знаем, да, есть противники Владикавказской епархии, которые выступают против нее, против духовенства, против православия, вообще против христианства. И кому это выступление добавило очков – церкви? Однозначно нет! Это добавило (очков) оппонентам церкви
– Да, однозначно. Мы читали это обращение, и, кстати, я хочу подчеркнуть, что оно было очень выдержанное, неэмоциональное. Да, конечно, это наши сестры, и они за нас заступились, это очень приятно. Но если внимательно читать текст, – кстати, там есть и мужчины священники, которые окормляют, наши тоже очень близкие друзья, – то текст очень выдержанный, и он очень грамотно скомпонован. Читая этот текст, понимаешь, что люди озабочены тем, что удар нанесен и по Владикавказской епархии. Первым долгом, кстати, он нанесен по Владикавказской епархии, хотя о ней как бы речи не идет. Почему, я тоже это объясню: потому что мы знаем, да, есть противники Владикавказской епархии, которые выступают против нее, против духовенства, против православия, вообще против христианства. И кому это выступление добавило очков – церкви? Однозначно нет! Это добавило (очков) оппонентам церкви. Я не хочу бросаться словами «враги», но оппонентам церкви, которые сказали, что, ага, а вот как это получается? Вот мы любим, молимся, говорим – наша церковь, российская церковь и так далее, и вдруг крупнейший ее представитель – экзарх Африки, это бывший, можно сказать, заместитель министра иностранных дел Московской патриархии, то есть заместитель руководителя ОВЦС (Отдел внешних церковных связей), дипломат, всю жизнь проработавший за границей России, говорит об этом. И когда он об этом говорит, люди считают, что это голос церкви, ее руководства, понимаете, в чем дело?! И здесь вроде мы можем, если так взять, если бы мы были мелочно мстительны, мы могли бы радоваться. Но мы не радуемся, потому что никакой разницы – бьют по Христу и бьют по христианству, бьют по церкви, а церковь – она едина, вселенская церковь она или есть, или ее нет. И то, что бьют по церкви – это бьют, значит, и по нам. И для нас нет никакой разницы, где это происходит. Мы с большой скорбью, например, принимаем вести, когда где-то в мире угнетают христиан, какая нам разница? Это наши братья.
И вот эти аспекты – удар по церкви, удар по православию, удар по Республике Южная Осетия, по ее президенту, – очень сильно ввергают нас в печаль. Очень много вещей, которые церковь наработала что на севере, что на юге, и очень много нивелировалось, например, и мы опять столкнулись с определенным непониманием, враждой. Как церковный служитель, я могу резюмировать, что удар был по православию, удар был по христианству, удар был по церкви. А конкретный удар был направлен против президента, против политического устройства Южной Осетии. А учитывая наши добрые отношения с Россией, то удар по политической системе, которая признана Россией. Если бы еще так было, что к власти пришли оппозиционеры, которые говорят, что отделимся от России и так далее, там на Запад, в НАТО или туда-сюда, – это другое дело. Но абсолютно лояльный человек, который пытается наладить все эти отношения, бьют по нему, то здесь возникает вопрос: вы на чьей стороне?!
И это очень важный вопрос. Я думаю, что на уровне дипломатии, политической дипломатии обоих государств, должна быть дана оценка этому.
– Президент Гаглоев пока молчит, он не давал никаких комментариев по поводу высказываний владыки Леонида.
Должна администрация президента сказать свое слово, дать оценку, потому что это их прямая обязанность – администрация президента как раз таки обеспечивает работу президента и его аппарата и защищает его
– Уже зная Алана Эдуардовича, – человек он неимпульсивный, как я понимаю. Даже после правления многие его упрекают, что вот сразу надо было, значит, то, это, другое. Он человек такого характера – выжидающий, и, в принципе, это правильно. На эмоциях он мог выступить, но на эмоциях этого не надо делать. Другое дело, что надо, чтобы срабатывали те органы, которые должны отвечать за это. Должна свое слово сказать Уполномоченная по делам религии при президенте. Это ее прямая обязанность. Должна администрация президента сказать свое слово, дать оценку, потому что это их прямая обязанность – администрация президента как раз таки обеспечивает работу президента и его аппарата и защищает его. Там есть правовое, наверное, какое-то отделение, которое должно по правовому, по Конституции Южной Осетии оценить все эти высказывания, потому что это не просто человек сказал, а человек, который действующее лицо, дипломат, занимающий высокую должность. Здесь должны и наши, конечно же, дипломаты сказать и объяснить, почему это так случилось. Если мы государство, то мы должны это все учитывать и делать, исполнять.
И, может быть, Алан Гаглоев присматривается, смотрит, кто и как ведет себя в данном случае, и ему становится ясно, что это так, а вот это так. Учитывая все эти аспекты, я думаю, что можно это исправить. Правда, мы уже понесли урон, мы все абсолютно – и с той стороны, и с этой стороны, – мы все понесли определенные издержки, судя по активности в соцсетях и высказываниях. Мы решили исправлять ситуацию как священники – молиться, и это самое действенное.
Я надеюсь, что, когда случается какая-то ошибка, какой-то сбой, всегда можно из этого сбоя выйти или победителем, или проигравшим
Но те, которые должны исполнять свои обязанности, должны это делать и не давать нашим врагам поводов радоваться. Это не только мое мнение. Это мнение нашей церкви, наших прихожан, у нас многочисленная паства. Это все в совокупности показывает, что те маленькие наработки, которые строят наши отношения, разрушать их вот так, просто в угоду чьим-то (у меня даже есть подозрение чьим) политическим амбициям, это по меньшей мере очень неумно и непродуктивно. Мы здесь не переходим на личности, как они переходят, как он (Леонид) перешел на личности, но я думаю, что и в Московской патриархии будет дана оценка, и политическая составляющая отношений между Российской Федерацией и Южной Осетией тоже обратит на это внимание. И я думаю, я надеюсь, что, когда случается какая-то ошибка, какой-то сбой, всегда можно из этого сбоя выйти или победителем, или проигравшим. Или же мы из этой ситуации выйдем более сплотившимися, более любящими друг друга, простившими друг друга, пересмотревшими некоторые, да, шероховатости в наших отношениях и исправляющими их… И я думаю, что мы так и должны сделать. Мы должны победить и выйти из этой ситуации победителями, а не разрозненными, удрученными, озлобленными, раздраженными, и чтобы эта ситуация разрешилась благополучно.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Форум