Алан Гаглоев начал свое президентство с проверок деятельности своего предшественника. Местные эксперты считают, что это явно выходит за рамки традиции передачи власти, когда преемник гарантирует предшественнику неприкосновенность. Наблюдатели также отмечают, что эта традиция не просто устарела, она мешает развитию общества.
Первым делом на посту президента Южной Осетии Алан Гаглоев дал распоряжение Генеральной прокуратуре проверить законность некоторых должностных решений Анатолия Бибилова, принятых после 1 января 2022 года, то есть перед выборами.
Если опустить казенные формулировки, Гаглоев потребовал дать юридическую оценку президентской щедрости, выяснить, насколько обоснованы и законны были массовая раздача югоосетинского гражданства перед выборами, награждения граждан республики и иностранцев боевым огнестрельным оружием, списания автомобилей, находившихся на балансе государственных учреждений. Генпрокуратуре также поручено выяснить, насколько обоснованы и законны полковничьи и генеральские звания, которые Анатолий Бибилов после поражения на выборах вдруг начал раздавать в таких количествах, как будто выиграл войну.
В прошлый четверг президент Гаглоев подписал распоряжение о проведении ревизии финансово-хозяйственной деятельности РГУП «Дорэкспострой» за период с 1 июня 2019 года по 1 июня 2022 года. Проверка назначена «с целью установления причин образования значительной задолженности предприятия перед бюджетом и выявления возможных признаков правонарушений».
Из того, что не опубликовано, но на слуху – в Южную Осетию по приглашению Гаглоева приехали аудиторы российского казначейства, проверить деятельность Администрации президента. То есть все указывает на то, что новоизбранный президент не намерен принимать от Анатолия Бибилова республику по принципу бери, что дают. Он хочет провести аудит. Уже проводит.
Такое поведение как будто нарушает традиционное табу на расследование деятельности предшественника и гарантии неприкосновенности бывшего руководителя. По мнению политического редактора «Основы» Руслана Тотрова, это именно то, чего от Гаглоева ждет население республики:
«Мне представляется предельно циничной постановка вопроса в духе, а не должны ли мы президенту Бибилову, Бокассе, другим людоедам прощать их прегрешения, прикрываясь тем, что надо создавать институт неприкосновенности бывшего главы государства просто потому, что так принято в некоторых государствах центральной Африки и Средней Азии? Нет, не должны.
– Значит, все-таки вы против гарантий безопасности для экс-президента, которые до сих пор соблюдались?
– Президент – это первое лицо государства и спрос с него должен быть соответствующим. Всеобъемлющее расследование, в том числе уголовное, хозяйственной и политической деятельности господина Бибилова и его свиты должно быть проведено и инициировано, в первую очередь, первым лицом государства – господином Гаглоевым незамедлительно. Ни о какой неприкосновенности, ни о каких гарантиях безопасности в отношении бывшего главы государства, и уж особенно господина Бибилова говорить нельзя. Понятное дело, и господин Гаглоев это декларирует, мы должны вернуться в рамки правового государства. Это означает, что Анатолий Бибилов не может повторить судьбу Муаммара Каддафи, но при этом он вполне себе может повторить судьбу какого-нибудь среднестатистического Хосни Мубарака, если будет доказано, что во время своей первой и, я надеюсь, последней каденции господин Бибилов злоупотреблял властью. Например, отписывал с барского плеча югоосетинские земли Грузии или имел отношение к чудовищно непропорциональному объему сигарет, завозимому в крошечную Южную Осетию. Вы понимаете, о чем я. То есть наказание должно последовать, но исключительно в рамках закона. При этом говорить, что бывший президент по определению может рассчитывать на иммунитет? Выйдет сухим из воды при условии, что он виновен? Ну нет! Это просто попирает правовые нормы и без того хилого в этом отношении государства Алания».
По мнению политолога Вячеслава Гобозова, традиция не давать оценок и уж тем более не расследовать деятельность предыдущей власти в Южной Осети начала скалываться после победы на выборах Эдуарда Кокойты в 2001 году. Какие бы обвинения ни звучали во время избирательной кампании, после инаугурации как будто переворачивалась страница и к прошлому уже не возвращались.
Тому были причины: конфликт с Грузией, сложные внутренние отношения, если не сказать междоусобица, в которой погибала молодежь, серая экономика (республика во многом держалась на плаву за счет контрабандного транзита). Политики опасались провоцировать новые конфликты вдобавок к уже существующим, а общество разделяло эти опасения и утешалось тем, что власть регулярно сменялась.
Как бы в угоду этой традиции забвения люди, несущие ответственность за политическую ситуацию, за репрессивное управление территорией, так сказать, высший эшелон, покидали республику после поражения на выборах, а исполнители всегда могли оправдаться тем, что они люди подневольные, выполняли приказы начальства.
Так происходила смена политических циклов, а вместе с ним и обнуление произвола, злоупотреблений и т.д.
Проблема в том, говорит Вячеслав Гобозов, что на каждом витке этой истории произвола становилось все больше, а оправданий для него и причин терпеть – все меньше. После 2008 года причины терпеть и вовсе исчезли. Пришло время отказаться от традиции всепрощения, говорит Вячеслав Гобозов:
«В какой-то степени это нарушение традиции, хотя подчеркну, посмотрим по результатам того, что будет. Но тут уже, видимо, Алан Гаглоев тоже понимает, насколько деградировала система, основанная на всепрощении предшественников, как она разрушает государственность. К тому же предыдущая власть облегчает ему выполнение задачи. Она перешла через столько красных линий в политической и экономической области или по отношению к своим оппонентам, что в данной ситуации, хочет того президент или нет, но уже общество требует от него прервать эту «традицию». Чтобы каждая последующая власть знала, что ее действия будут расследоваться. Чтобы все исполнители понимали: им придется отвечать за свои действия и их не спасет оправдание, мол они выполняли приказ. Мне кажется это очень важно в нашей ситуации.
– Тем самым Гаглоев как бы признает, что и его деятельность может или должна быть расследована.
– Да, я считаю, что это важная декларация с его стороны. Если откровенно, складывалось такое впечатление о предыдущих президентах, что они не расследуют дела своих предшественников в надежде на такую же индульгенцию от тех, кто придет к власти после них».
С одной стороны, Южная Осетия де-факто существует как дотационный субъект России. С другой – имеет статус независимого государства, и Москва не может привлечь к ответственности президента и всю его бригаду за растраты или за пытки и убийства. Иными словами, их просто некому привлекать. Не станут же они судить сами себя? В этой модели управления единственное, что может хоть как-то образумить зарвавшегося руководителя – это неотвратимый отчет перед следующим президентом.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
