Сегодня в Абхазии выходной день, который появился в республике с 2014 года, добавленный к пасхальному воскресенью, а сама Православная Пасха является у нас государственным праздником все послевоенное время, с 1994 года.
Поздравил на своем официальном сайте православных христиан и всех граждан Абхазии, отмечающих Пасху, президент Абхазии Рауль Хаджимба.
В канун Пасхи в республику по устоявшейся традиции, вот уже в третий раз, привезли частицу благодатного огня из Иерусалима абхазские паломники, за поездкой которых по святым местам телезрители в Абхазии целую неделю следили благодаря репортажам Абхазского телевидения. Благодатный огонь символизирует нерукотворный свет Воскресения Христова, о котором говорил еще апостол Петр. Верующие считают, что он чудесным образом появляется в Кувуклии (часовне над Гробом Господним) по молитвам православного духовенства и тысяч паломников. Глава Абхазской православной церкви иерей Виссарион (Аплиаа) сообщил СМИ, что благодатный огонь затем повезли в действующие храмы Абхазии, где начались потом пасхальные богослужения.
Вот уже больше четверти века, начиная с военного 1993 года, я езжу в день Пасхи на ежегодное моление мужчин, носящих фамилию Шакрыл, в родовом святилище Лых-ныха в самом большом селе Абхазии Лыхны. (Моя фамилия, как и фамилия Шакирбай, считается ответвлением от этой.) Абхазия с давних времен отличается удивительной веротерпимостью, пасхальные столы привыкли накрывать и многие, считающие себя мусульманами; одновременно в жизни многих абхазов, являющихся последователями как одной, так и другой мировой религии, немалое место занимают обычаи и обряды традиционной абхазской религии, дохристианской. Вчера в интернет-публикации одной научной статьи нашел такое историческое объяснение этому: «Мирное сосуществование традиционной религии и православия в прошлом объяснялось, прежде всего, тем, что духовенство фактически отказалось от борьбы против религии, которая по всем церковным канонам должна считаться языческой. Сознавая невозможность вытеснить из жизни абхазов традиционную религию, церковные иерархи довольствовались формальным признанием абхазами христианства в качестве собственной религии (таким же образом поступали в Абхазии и служители ислама)». Последний, напомню, получил определенное распространение в Абхазии с XVII века под влиянием Османской империи.
Сохранились любопытные описания того, как в конце позапрошлого века молебен группы абхазов о дожде проводили совместно православный священник и жрец традиционной религии. Но то, чего не сделали в Абхазии мировые религии, сделали десятилетия воинствующего атеизма в СССР: с начала тридцатых годов прошлого века по конец восьмидесятых обряды традиционной абхазской религии если и проводились, то тайком, вне публичного пространства. И вот с 1992 года шакрыловцы, вновь закопав в землю на своем святилище священный кувшин (Ахапшьа) для вина вместо разбитого за полвека до этого воинствующими атеистами – комсомольцами, стали, как и многие поколения их предков, проводить моления на этом месте, где в десятом веке был построен и православный Лыхненский храм Пресвятой Богородицы.
Я в первый раз принял участие в этом молении 18 апреля 1993 года, когда шла война, исход которой был еще не известен. Лил ледяной дождь. Один из молодых представителей рода привез меня в тот день из Гудауты, где жил и работал всю войну. Столы после моления накрыли в притворе храма, потому что ни о какой палатке тогда, в суровых военных условиях, не могло быть и речи. В первые послевоенные годы палатку (ашьапа) устанавливали рядом с этим притвором, внутри церковной ограды. Это, конечно, тоже противоречило канонам православного христианства, и поэтому затем ее стали ставить далеко за оградой, на лужайке ближе к зданию средней школы. Но вот 16-ведерный кувшин закопан, как и раньше, внутри церковной ограды. И это вполне объяснимо: церковь-то возникла на этом месте тогда, когда святилище здесь существовало уже не одно столетие, так почему же его куда-то переносить?
Год назад, однако, я стал свидетелем такой неожиданной сценки. Когда участники моления расположились перед закопанным в землю кувшином, к нам подошел священнослужитель Лыхненского храма в рясе, приветствовал на русском языке, а потом, после небольшой паузы, снова начал что-то говорить, но был тут же прерван одним из стоявших рядом шакрыловцев: «Мы сейчас свое дело сделаем, а потом вы скажете, что хотите». Батюшка стушевался и с извинением удалился. Это был недавно присланный сюда служить русский священник, которому, видно, не успели объяснить накануне все нюансы, а он исходил из постулата, что внутри церковной ограды не должно проводиться никаких неправославных обрядов. После этого его, очевидно, просветили, и нынче он у святилища не появлялся. А все годы до этого никаких подобных противоречий не могло возникать по той уже причине, что глава АПЦ иерей Виссарион – сам лыхненский, многие годы неизменно посещал эти моления, как и – зачастую – первый и второй президенты республики, хотя, конечно, в самих молениях не участвовал.
Поэтому, видимо, мне всегда казалось, что во взаимоотношениях православного духовенства и абхазского жречества (в Абхазии семь главных святилищ, называемых «аныха», со своими хранителями, или жрецами) во все постсоветское время не возникало никаких проблем и трений. Но вот в цитировавшейся уже научной работе (к сожалению, в интернет-публикации не указан ее автор) прочел следующее:
«В настоящее время бывает, что абхазским православным священникам и традиционным жрецам не удается найти взаимопонимания. К примеру, жрец святилища Дыдрыпш, не желавший присутствия служителей церкви во время проводимых там массовых молений, несколько раз запрещал подниматься к аныхе приезжавшему со всеми священнику-абхазу, пока тот не помоется и не снимет с себя «знаки траура» – черную рясу, не сбреет бороду и т.п. Доводы священника о том, что они служат одному Богу, но только каждый по-своему, и поэтому он может присутствовать на молении в святилище, не произвели никакого впечатления на жреца, ответившего, что «тут свой покровитель и к нему нужно приходить по его законам» (З. Чичба, село Ачандара). Лишь позднее представители православного духовенства и служители ислама были допущены в святилище Дыдрыпш уже в качестве приглашенных от имени правительства, оплатившего все расходы по проведению общеабхазского моления в мае 2000 г.».
Упомянутый здесь ачандарский крестьянин Заур Чичба был жрецом святилища Дыдрыпш более 26 лет, с 1992 года вплоть до своего ухода из жизни 25 октября 2018 года. Его опыт и авторитет, а также то, что Дыдрыпш-ныха считается главным святилищем в Абхазии, сделали само собой разумеющимся избрание его председателем созданного в 2012 году Совета абхазских жрецов. Не так давно новым жрецом святилища Дыдрыпш представители фамилии Чичба избрали Бориса Чичба. Его отец Кунач тоже когда-то был жрецом. В сообщении об этом СМИ говорилось, что вопрос о председателе Совета жрецов республики пока остается открытым. В минувшую субботу во время встречи с советником по науке, культуре и образованию президента Абхазии Владимиром Зантария мы заговорили с ним на эту тему и сошлись во мнении, что, поскольку новый хранитель святилища Дыдрыпш только приступил к своим обязанностям, было бы логично избрать «верховным жрецом» Абхазии лыхненца Сергея Шакрыла, который является хранителем Лых-ныха с 2007 года, хорошо известен и пользуется уважением в республике.
И вот вчера около десяти утра я подошел к месту у старой липы за церковной оградой в Лыхны, где уже стали собираться шакрыловцы. Мы с Сергеем Шакрылом присели на удобную круговую скамейку у ствола липы. Первым делом я поделился с ним задумкой – на основе собранного фотоальбома со снимками о наших ежегодных молениях и газетных публикаций о них издать книгу о почти тридцатилетней истории этих возрожденных встреч. А он сообщил мне новость, что уже, оказывается, избран председателем Совета жрецов Абхазии.
А людей всех возрастов вокруг становилось все больше. Здороваясь, они обнимались и однократно целовались, говоря обычно просто «С праздником!», или же «Христос воскрес!» – «Воистину воскрес!», кто как привык. Большинство после этого заходили в храм и ставили там свечки.
Около одиннадцати утра все шакрыловцы собрались перед небольшим огороженным пространством вокруг кувшина с внутренней стороны ограды церкви. Слева, на дорожке, ведущей к церкви, по обыкновению стояло еще человек двадцать гостей. Сергей Шакрыл, стоя у «распечатанного» кувшина, взяв в левую руку зажженную свечу, а в правую – обструганную ореховую ветку с нанизанными на нее кусками свежесваренных сердца и печени жертвенного холощеного козла, произнес слова молитвы, которые звучали на этом месте на протяжении многих веков практически в неизменном виде:
(В переводе на русский язык) «Мы просим тебя, всемогущий Лых-ных, как всегда, сохрани нас в своем поле зрения, избавь нас от невзгод, прости наши грехи, одари нас теплом своих очей и души, исцели нас от страшных болезней, размножь наш род и одари долголетием. Мы молимся под твоей золотой пятой, позволь нам тебе служить, мы умоляем тебя».
После моления все его участники по старшинству стали, как всегда, подходить к кувшину, поднимать по стакану вина и закусывать кусочками сырного пирога «ачашв» и сердца и печени жертвенного животного. А затем все двинулись к двум длинным столам под навесом, и началось застолье…
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
